 |
 |
|
|
|
|
СОЦИАЛЬНЫЕ ОСНОВЫ ПОЛИТИКИ |
|
|
|
|
|
|
|
|
СОЦИАЛЬНЫЕ ОСНОВЫ ПОЛИТИКИ |
|
Глава 1. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ АНАЛИЗА ПРОПОРЦИЙ
общественно-политического развития
Санжаревский И.И. Пропорциональность в современных социально-политических отношениях
/ Под ред. проф. В.М. Долгова. – Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2004. – 144 с.
Большинство современных политических аналитиков в России и в мире как данность принимают то, что предметом их исследования является «политика» как совокупное состояние социально-политических институтов и социально-политических связей в данном месте и на данном, более или менее протяженном временном отрезке. При этом только специалисты по теории и методологии политической науки проявляют внимание к тому обстоятельству, что само по себе это совокупное состояние институтов и связей между ними возможно как результат соблюдения определенного начального условия, своего рода объективной закономерности.
Иначе говоря, «политика» может состояться как процесс, имеющий привязку к месту действия и времени, в том случае, если во взаимном пространственно временном расположении социально-политических институтов и связей между ними соблюдена определенная пропорциональность. Это состояние, если употребить понятие из арсенала этнологии, гомеостаза политического процесса (собственно, во многом именно по политическому основанию современная этнология определяет гомеостатическое состояние этноса) перманентно присутствует в политическом процессе как его цель. Рано или поздно все социумы приходят к этому состоянию, поскольку в нем достигается оптимальная пропорция в развитии политики, культуры и экономики.
Постоянное стремление всех систем, включая и политические, к оптимизации, пропорциональности внутренних связей, не всегда реализуется на практике (поэтому в политическом процессе присутствуют революционные фазы и фазы упадка), но оно существует как реальность. В этом смысле правомерно говорить о постоянном присутствии в политике феномена пропорциональности.
По происхождению этот феномен есть отражение естественных свойств и норм функционирования социальной системы. Одновременно он является порождением определенного состояния человеческих взглядов на саму политику и интеллектуальных (научных, в первую очередь) способов ее освоения.
Вот уже много тысячелетий в определенных пропорциях выдержана структура человеческой активности как таковой. В ней есть экономическая составляющая: производство, обмен и распределение благ как продуктов человеческого труда, обеспечивающих существование и развитие человека и общества в целом. Есть социальная составляющая – производство и воспроизводство связей, отношений между людьми, потребление благ и ценностей, то есть воспроизводство жизни общества и общественной жизни человека. Наконец, есть политическая сфера – регулирование (управление) реально существующим обществом, процессами и отношениями, происходящими в нем, и сфера духовная – производство и воспроизводство ценностей (отбор, хранение и распределение благ, имеющих положительное значение для существования и развития человека и общества в целом).
Аксиоматическим является утверждение об уходе человека в своей практической деятельности только в одну из этих сфер, что влечет за собой его десоциализацию, то есть нарушение всех пропорций в его положении в структуре социума.
На уровне целой общественной структуры уход целиком в одну из обозначенных сфер возможен лишь гипотетически. Конфликтовать, питаться и думать о прекрасном люди не переставали ни в одном из ис-торически известных сообществ. Но даже простое предпочтение какой-либо сферы перед другими таит в себе опасность для цивилизационной системы. Предпочтение экономической сферы влечет за собой проявление в социально-политической жизни таких тенденций, которые современная политология обозначает понятиями «общество потребления» и «империализм».
Предпочтение политической сферы чревато развитием в социально-политической структуре тоталитарных тенденций. Уход же социума в «сферу духа», как показывает история индо-буддийского цивилизационного ареала, имеет следствием стагнацию экономического и политического развития и заканчивается обычно еще более быстрым, чем в других случаях, разрушением социально-политической системы под ударами колонизаторов или же ее консервацией в реликтовом состоянии усилиями тех же колонизаторов.
Исторически успешно прогрессировали социально-политические системы, которые по гегелевской традиции современные политологи часто именуют «историческими народами», и прогрессировали благодаря тому, что сначала интуитивно, а затем с опорой на научное прогнозирование выдерживали пропорциональность (о ее свойствах в качестве предмета политологического анализа речь пойдет во втором параграфе настоящей главы) во взаимодействии всех сфер своей жизненной активности. Аутсайдерами в итоге становились те, кто пытался добиться преимуществ в цивилизационной гонке, отдавая гипертрофированное предпочтение использованию какой-либо одной стороне общественной практики. Например, Испания и Португалия, чей расцвет пришелся на XVI–XVII вв., растратили экономический и культурный потенциал на борьбу за мировое господство в колониальной политике и к XIX в. стали второстепенными фигурами в европейских делах.
В системе научного знания важное место занимают теории как осмысленные, систематизированные знания об объективной реальности. Теории становятся научными в результате проверки человеческой практикой, которая является материальной, чувственно-предметной, целеполагающей деятельностью людей, имеющей своим содержанием освоение и преобразование природных и социальных объектов и составляющей всеобщую основу, движущую силу развития человеческого общества и человеческого познания. В процессе этой деятельности осуществляются исследования социальной реальности, сбор объективной информации о ней. Полученные знания используются людьми на практике, и этим осуществляется проверка существующих теорий. Таким образом, совершенно объективно на структуру научных рассуждений экстраполируется пропорциональность, свойственная анализируемой реальности. Для современной науки естественной исходной посылкой аналитических процедур является утверждение о том, что свойства предмета анализа диктуют исследователю выбор методологии анализа, определенное структурирование частных научных процедур.
Заметим, что стройность научного представления о социально-политической реальности со времен рождения античной политической мысли как некий императив развития переносилась и на политический процесс, придавая последнему пропорциональность в тех звеньях, где естественный ход вещей (скажем, биологические и этические пороки политических лидеров или суеверия народа) мог спровоцировать нарушение пропорций. Такие нарушения возникали в истории тем чаще, чем меньше значения люди придавали научному осмыслению своего бытия.
До XIX в., до эпохи доминирования демократии, наиболее полно воплотившей в себе научный идеал социально-политической пропорциональности, в ряду ориентиров цивилизационного развития такие нарушения встречались довольно часто. Примерами могут быть эволюция империй античности и Средневековья. В имперскую эпоху Рима внешние и внутренние задачи развития приносились в жертву амбициям политиков, политических группировок и гигантские ресурсы растрачивались, например, на подкуп плебса, его ублажение «хлебом и зрелищами». Это нарушало основные пропорции полисной демократии как исходной системы, давшей жизнь империи и в итоге привело ее к гибели. Примером может быть и эпоха «крестовых походов». Тогда волна суеверий и смешанных с фанатизмом политических амбиций захлестнула западноевропейские социумы настолько, что изменила естественные пропорции системы, именуемой «феодализм» настолько, что появилась возможность становления «третьего сословия». А последнее начало борьбу за принятие обществом новых представлений о пропорциональности различных сфер жизни, что наиболее полно выразилось, если пользоваться веберовской терминологией, в «этике протестантизма». В свою очередь, эту новую пропорциональность подорвала эпоха религиозных войн Нового Времени, в ходе которой тот же фанатизм и политические амбиции вождей католического и протестантского лагерей довели европейские сообщества до состояния культурного и экономического хаоса. На этом фоне закономерно актуальным был призыв европейских просветителей к восстановлению гармонии всех сфер человеческой жизнедеятельности на почве научного знания и простого здравого рассудка.
Абсолютное большинство известных политико-философских и политологических доктрин имеют логический смысл и непреходящую культурную ценность лишь постольку, поскольку более последовательно, чем текущая человеческая практика, реализуют в своей собственной структуре устремленность общества к пропорциональности в развитии. В случаях нарушений пропорциональности наука давала обществу и политическим элитам образцы действий, способствующих к возврату к оптимальным для своего времени пропорциям. Поэтому можно наблюдать, как исторически при содействии научного знания различные социумы приобретали навыки все более и более последовательного поддержания пропорциональности всех сфер своей жизнедеятельности.
Суммируя сказанное, можно утверждать, что научное знание как попытка адекватно осмыслить объективную реальность отразило в себе пропорциональное качество этой реальности и, будучи включенным в политический процесс, стало ингредиентом, усиливающим качество пропорциональности. Благодаря этому для начинающего политического аналитика изначально не существует противоречия между предметом и методом.
Проявления феномена пропорциональности во взаимодействии науки и практики наиболее заметны там, где возникает возможность (на уровне массового или научного сознания) структурировать важную для социально-политического развития информацию. В окружающей реальности «показательны» факты и тенденции, которые при помощи универсальных понятий включаются в схему научной теории. Так формируется научное представление о «сферах» человеческой активности, между которыми должна быть соблюдена определенная пропорция. Затем эта первичная научная модель переносится на реальные процессы, где при ее помощи обнаруживаются все новые моменты пропорциональности и феномен пропорциональности приобретает качество универсальной реальности и научной аксиомы. При помощи последней уже можно исследовать любую социально-политическую структуру, с заранее определенной задачей выполнить ее научное описание таким образом, чтобы было очевидно соблюдение в ее развитии пропорциональности либо ее нарушение.
Современная политическая наука без всяких сомнений в достоверности употребляемого инструментария оперирует, например, категориями «производительные силы» и «производственные отношения», подразумевая, что за каждым из этих привычных понятий скрывается структурированная по принципу различных пропорциональностей система элементов и связей. Скажем, «производительные силы» включают в себя конкретных людей, усвоивших определенную сумму знаний, навыков, умений, накопленную до них человечеством, и средства производства, созданных до них предшествующей человеческой деятельностью и создаваемые ими. Когда говорят, что люди находятся между собой в «производственных отношениях», подразумевается, что они включены в процесс, в ходе которого производят: блага, необходимые для своего существования и развития (экономические производственные отношения); ценности, то есть все то, что имеет положительное значение для своего существования и развития (духовные производственные отношения); связи, отношения между собой (социальные производственные отношения), жизнь общества и общественную жизнь человека, последовательность обмена и потребления благ и ценностей, реализации социальных связей и отношений (политические производственные отношения), регулирование и управление общественными отношениями.
На признании естественности этого феномена пропорциональности основывается априорная убежденность политических аналитиков в том, что люди не свободны в выборе своих производительных сил, которые образуют основу всей их истории, потому что всякая производительная сила есть приобретенная сила, продукт предшествующей деятельности, то есть элемент общей системы. Производительные силы – это результат практической деятельности людей, но эта самая деятельность определена теми условиями, в которых люди находятся, средствами производства, знаниями, навыками, умениями, уже приобретенными раньше, общественной формой производственных отношений, существовавшей до них, которую создали не эти люди, а предыдущие поколения.
Признание человеческой несвободы как результата соблюдения человеком до него заданных пропорций определяет потребность использования в политологическом анализе категории «культура», и эта категория (обозначающая совокупность значений, ценностей, норм, которыми владеют взаимодействующие люди, и совокупность носителей, которые объективируют, социализируют и раскрывают эти значения [1]) задает новый ракурс обнаружения феномена пропорциональности в реально протекающем социально-политическом процессе.
Можно выделить несколько уровней человеческой деятельности, на которых создаются такие условия взаимодействия элементов, которые мы обозначает понятием «пропорциональность». Первый уровень – это производство средств, необходимых для удовлетворения жизненных потребностей. Это – производство самой материальной жизни, то есть производство материальных благ, обеспечивающих существование и развитие людей. Сама удовлетворенная первая потребность, действие удовлетворения и уже приобретенное орудие удовлетворения ведут к новым потребностям. Налицо причинно-следственная взаимосвязь и определенная пропорция между удовлетворением потребностей и возникновением новых.
Второй уровень – это уровень биологического воспроизводства жизни. Люди ежедневно заново производят свою собственную жизнь и удовлетворяют свои потребности, а также производят других людей и формируют основной круг их потребностей. Современная демография и политическая антропология утверждают, что в этих процессах биологического воспроизводства также выстраивается определенная пропорция собственно биологических, хозяйственных, культурных и политических исходных мотиваций поведения и мотиваций оценок состоявшихся моделей поведения. В общем плане пропорциональность отражает то обстоятельство, что производство других людей – это двоякое отношение: с одной стороны – естественное, биологическое отношение, с другой – общественное, в том смысле, что здесь имеется в виду совместная деятельность людей. В социальном производстве людей в диалектическом единстве реализуются процесс социализации личности как усвоение индивидом знаний, навыков, умений, социальных ценностей, норм и т.д., и процесс стратификации как процесс воспроизводства конкретных членов общества.
Третий уровень представлен тем, что каждый человеческий индивид изначально имеет свои отличительные свойства как по физическим, половым и т.д. качествам, так и по социальным, усваиваемым в процессе социализации, то есть изначально закладывается определенное неравенство в распределении функциональных возможностей и обязанностей в совместной деятельности людей. Эти несоответствия дают возможность родиться общественно-политической жизни как результату стремления индивидов к созданию симбиотической системы, что, в свою очередь, порождает конкретные формы общественного разделения труда, воспроизводство социальной стратификации как процесс воспроизводства конкретных социальных групп и общностей, как процесс расслоения общества.
К четвертому уровню генезиса феномена пропорциональности можно отнести следующее обстоятельство. Не все произведенные блага сохраняют свое положительное значение в процессе удовлетворения потребностей. Так, например, нож для охоты, для приготовления пищи, для защиты сохранил свое положительное значение, а для разбоя, для лишения жизни другого человека приобрел отрицательное значение. Это порождает конкретные формы общественного сознания, духовный процесс воспроизводства как воспроизводства ценностей. При помощи традиционных предписаний и правовых норм исторически люди вырабатывали и в итоге выработали общие и культурно-специфические нормы соблюдения рамок деятельности (и направляемых на эту деятельность материальных ресурсов), ведущей к общественной пользе либо наносящей ущерб общественным интересам.
Пятый уровень определяется тем, что в деятельности людей непрерывно осуществляется обмен произведенными благами и ценностями, то есть возникает необходимость регулирования последовательности, очередности удовлетворения все возрастающих потребностей. Это порождает политический процесс как воспроизводство «регуляторов» пропорциональности. Со временем универсальным регулятором становится государство, а специфика национально-государственного состояния пропорциональности в социально-политических, экономических и культурных процессах определяется уже временем и местом действия.
Совмещение всех перечисленных уровней генезиса феномена пропорциональности ведет к установлению, так сказать, высшей, универсальной пропорциональности (в идеале) во всех и каждом моментах человеческой активности, что побуждает людей к пропорциональному распределению функций. В результате наблюдения за этими функциями ученый-политолог делает вывод о том, состоялась или нет «политика» и насколько в ее конкретной форме присутствует феномен пропорциональности.
Признание политологом того, что вся наблюдаемая им реальность структурирована по определенным правилам пропорциональности, позволяет ему говорить и об определенных пропорциях в стремлении общества и индивидов нарушить гомеостатическое состояние социально-политической системы. Таким образом, выстраивается определенное восприятие аналитиком соотношения субъективных и объективных моментов политической реальности.
К многим приведенным выше оценкам, которые мы сегодня воспринимаем как нечто само собой разумеющееся и на этом основании принимаем как банальность любые рекомендации по соблюдению в политике устойчивых и проверенных историческим опытом социума и государства правил политической игры (из-за чего и возникают время от времени разговоры о ненужности политической науки, исторической науки и т.д.), европейская научная мысль шла очень сложным путем почти два столетия, если принять за исходный рубеж начало XIX столетия. Тогда в науке утвердилось мнение, что с опорой на одни лишь доводы здравого рассудка невозможно гармонизировать социально-политические отношения в духе рекомендаций Ж.-Ж. Руссо и Ш. Монтескье, а надо учитывать объективные системные свойства социально-политической жизни.
