 |
 |
|
|
|
|
ДЕМОКРАТИЧЕСКИЙ РЕЖИМ |
|
|
|
|
|
|
|
|
ДЕМОКРАТИЧЕСКИЙ РЕЖИМ |
|
Джон У. Джонсон
«Когда
люди поймут, что время опровергло многие воинственные верования, они могут
прийти к тому, ...что желаемое высшее добро лучше всего достигается свободным
обменом идеями, что наилучший критерий истины – это способность мысли добиться
того, чтобы ее приняли в условиях рыночной конкуренции. ...Во всяком случае,
такова теоретическая основа нашей Конституции. Это – эксперимент, как является
экспериментом и вся жизнь».
Член Верховного Суда США Оливер Уэндел Холмс (1919 г.)
В обществе, претендующем на то, чтобы считаться действительно демократическим, выражению идей в виде публикаций, независимо от того, делается ли это в газетах, журналах, книгах, брошюрах, на телевидении или, как это происходит в последнее время, – в Интернете, должна быть обеспечена высокая степень защиты. Опыт, накопленный Америкой в течение двух веков, –пример попытки одной страны установить основные правила выражения идей. Конечно, этот уникальный опыт присущ исключительно культуре и истории США, но общие принципы, вытекающие из него, широко применимы и в других демократических обществах.
Конституция США – фундаментальная основа американской системы власти – не была бы ратифицирована в 1791 г. всеми 13 штатами, если бы не "набор” из 10 поправок, носящий название Билля о правах и предназначенный для защиты прав личности. Не случайно, что право на свободу выражения в СМИ заложено самой первой из этих поправок. Первая поправка, в частности, гласит: «Конгресс не должен принимать законы, ...ущемляющие свободу слова или печати». Для отцов-основателей, людей, которые разработали проект Конституции и Билля о правах, печатная страница – обычно в газетах или брошюрах – представляла собой печатное СМИ. Отсюда термин «печать» в Первой поправке. На протяжении всей американской истории свобода слова и свобода печати, поставленные рядом в Первой поправке, оставались так же взаимосвязанными в умах как общественности, так и судей, которым приходилось вести процессы в отношении свободы выражения идей в форме публикаций.
Вероятно, лучшим способом оценить сложную и изменяющуюся роль свободных СМИ в Соединенных Штатах является изучение исторического развития концепции на примере решений американских судов. Хотя Первая поправка гарантирует существенную свободу печати, именно судебная система США точно определила, что эта концепция означает на практике. И именно суды, воспринявшие идею, корни которой уходят в британское общее право XVIII в., защитили это право в борьбе с силами в американском обществе, которым было не по себе из-за слишком большой свободы печати.
Процесс 1734 г. над издателем нью-йоркской газеты Джоном Питером Зенгером служит доказательством общего положения, что свобода печати понималась в английских колониях на североамериканском континенте не так, как в наше время. Колониальное правительство Нью-Йорка обвинило Зенгера в распространении клеветнических слухов в подрывных целях за публикацию статьи, резко критикующей королевского губернатора колонии. Юридический словарь Блэка определяет клевету как информацию в письменном виде, которая «стремится навлечь на некое лицо общественную ненависть, позор, ...презрение, осмеяние... или бесчестие...». В частности, газета Зенгера заявила, что губернатор создал суды без согласия законодательной власти и сознательно лишил жителей колонии права на суд присяжных. Зенгер, действуя через своего адвоката, не отрицал, что опубликовал эти обвинения. Он просто утверждал, что имеет право публиковать критику в адрес должностного лица, даже если она приводит к осмеянию данного лица, – при условии, что эта критика справедлива. В решении, ставшем прецедентным, жюри присяжных оправдало Зенгера и помогло утвердить принцип, согласно которому защитой от обвинений в клевете является правда. Однако приговор, вынесенный жюри по этому делу, не изменил английского юридического принципа, убедительно сформулированного знаменитым писателем-правоведом Уильямом Блэкстоуном в конце XVIII в. Согласно этому принципу, публикация того, «что является …вредным», представляет собой преступление, подлежащее наказанию.
В 1798 г., опасаясь, что радикализм французской революции может распространиться через Атлантический океан, большинство Конгресса США приняло Закон о призыве к мятежу, по которому «писать, печатать, высказывать или публиковать ... любые лживые, клеветнические и злостные материалы» стало преступлением. По этому закону были осуждены несколько частных лиц и газет. Одним из них был издатель Джеймс Томсон Каллендер, обвиненный в преступной клевете за то, что в 1800 г. назвал Президента Джона Адамса «убелённым сединой подстрекателем..., чьи руки пахнут кровью». Каллендер, непопулярная личность, считавшаяся сомнительной даже в те дни зачастую тяжких политических оскорблений, был приговорен к нескольким годам тюремного заключения. Его помиловал Томас Джефферсон вскоре после того, как этот вирджинец стал Президентом в 1801 г.
В начале XIX в. клевета постепенно превращалась из объекта уголовного преследования в гражданское дело. Уже не правительство преследовало журналистов, которые критиковали власть предержащих, а известные личности сами стали возбуждать иски в судах для защиты своей репутации.
До начала ХХ в. было мало судебных процессов, связанных с конфликтом между правами отдельных лиц и правительством страны. Важнейшие конституционные дела XIX и начала ХХ в. не касались свободы самовыражения; скорее их рассмотрение превращалось в противоборство между штатами и федеральным правительством или в тяжбы, связанные с попытками власти регулировать бизнес. В те дни давняя американская традиция местного патриотизма склонялась к тому, чтобы свести до минимума прямые столкновения между федеральным правительством и отдельными личностями.
В 1833 г. США – Верховный Суд – высший суд страны – постановил, что Билль о правах ограничил посягательства на права личности лишь со стороны правительства страны; подобные ограничения не были наложены на штаты. Этот принцип позволял штатам продолжать подвергать цензуре газеты и другие печатные СМИ в течение значительной части ХХ в. Таким образом, несмотря на пылкие заявления о свободе печати, хранимой Первой поправкой, в течение основного периода американской истории именно суды страны защищали, хотя и непоследовательно, мужчин и женщин, которые отваживались критиковать власти. Вслед за решением 1833 г. вплоть до эпохи Первой мировой войны, до Верховного Суда США дошли лишь несколько дел, связанных со свободой самовыражения. Однако культурная традиция политической свободы и все возрастающее количество массовых газет и журналов поощряли журналистов и редакционных карикатуристов расширять пределы свободы слова. Даже Авраам Линкольн оказался объектом жестоких карикатур, а на рубеже веков мишенью для карикатуристов был Уильям Дженнингз Брайан, политик-популист.
Примечательно, что в начале ХХ в. журналисты-«разгребатели грязи», используя в качестве трибуны общенациональные журналы, занялись уничижительными и потому широко читавшимися разоблачениями коррупции в деловых и политических кругах. Эти разоблачения привели к существенным политическим и законодательным изменениям, превращению прогрессивного движения в мощную политическую силу ХХ в. и создали климат, который помог привести к законодательному расширению свободы печати несколько десятилетий спустя.
В 1917 г., примерно в то время, когда США вступили в Первую мировую войну, Конгресс принял Закон о шпионаже, который вводил наказание за незаконное приобретение, получение и передачу информации оборонного характера. В следующем году был принят ряд поправок к этому закону, которые известны как Закон о призыве к мятежу 1918 г., вводивший наказания за самовыражение, способное принести пользу врагам Америки. Преследования по этому закону в конечном счете привели к ряду решений Верховного Суда США, относящихся к положениям Первой поправки о свободе слова и свободе печати. Самое важное из этих дел, решение по которому принято в 1919 г., связано с преследованием человека по имени Джейкоб Эбрамс. Он был обвинен в нарушении Закона о призыве к мятежу, так как написал и распространил две листовки, критикующие Президента Вудро Вильсона и американское правительство за оказание военной поддержки российскому царю для подавления большевистской революции. Обе листовки, одна на английском, а другая на идиш, были распространены в небольшой части Нью-Йорка. Более того, критика Эбрамса имела мало отношения к ведению Америкой войны против Германии. Тем не менее осуждение Эбрамса было поддержано Верховным Судом США. По мнению большинства членов Верховного Суда, поведение Эбрамса представляло собой «явную и наличествующую угрозу» гражданскому миру и потому могло быть наказано правительством.
Положение о «явной и наличествующей угрозе» было использовано судьей Оливером Уэнделом Холмсом в другом решении по делу о свободе самовыражения, относящемуся к периоду Первой мировой войны и рассмотренному годом ранее. Однако в деле Эбрамса Холмс высказал особое мнение, указав, что большинство членов Верховного Суда неправильно применило это положение для оценки конституционности этой формы самовыражения. Он также утверждал, что обществу нечего бояться «подпольной публикации глупой листовки никому не известным человеком». Положение о «явной и наличествующей угрозе» применялось судами несчетное количество раз за последние 80 лет. Во всех случаях рассматривалась конституционность выражения (устного, письменного или символического), критиковавшего власть. По мнению некоторых ученых-правоведов, это положение стало настолько гибким, что такое толкование соответствует любой общественно-политической позиции – от полной поддержки цензуры до полного права на самовыражение.
Дела о свободе самовыражения времен Первой мировой войны иллюстрируют важный пункт о связи положений о свободе слова и свободе печати Первой поправки. Верховный Суд США никогда не проводил четкого различия между понятиями «слово» и «печать», поскольку они часто связаны между собой самими фактами дела. Эбрамс, например, настаивал на праве свободно выражать свои идеи при помощи печатной листовки. Таким образом он строил свою защиту на том, что его выступление находилось под защитой положений Первой поправки как о свободе слова, так и о свободе печати. Как правило, суды не предоставляют отдельным лицам, публикующимся в газетах или других СМИ, большую защиту, чем тем членам общества, которые выражают свои идеи в устной форме.
Использованию Первой поправки как конституционного принципа для защиты самовыражения существенно способствовало слушавшееся в 1925 г. дело против коммуниста Бенджамина Гитлоу, который опубликовал и распространил брошюру с пропагандой забастовок и классовой борьбы для продвижения дела социализма. Штат Нью-Йорк обвинил Гитлоу в нарушении закона штата, объявляющего преступлением пропаганду с целью свержения правительства. Хотя Верховный Суд США подтвердил осуждение Гитлоу, он, тем не менее, постановил, что положения Первой поправки о защите свободы слова и свободы печати входят в число тех фундаментальных свобод, которые не могут быть ограничены как штатами, так и правительством страны. Суд также привел формулировку 14-й поправки, ратифицированной в 1868 г.: «…ни один из штатов не должен ...урезать привилегии и неподсудность граждан Соединенных Штатов, а также ни один штат не должен лишать любое лицо жизни, свободы или собственности без законного рассмотрения дела в суде и не должен лишать любое лицо, находящееся в его юрисдикции, равной защиты, согласно законодательству». Суд аргументировал свою позицию тем, что создатели этой поправки имели в виду: после ее принятия штаты будут обязаны уважать фундаментальные свободы личности так же, как и правительство страны, а свобода слова и свобода печати являются именно такими фундаментальными свободами.
Так начался процесс применения 14-й поправки как своеобразного рычага, направляющего защиту, гарантируемую Биллем о правах, в пользу отдельных лиц при их столкновении с государственной властью. Определение по делу Гитлоу, эффективно отменив решение Верховного Суда 1833 г. и установив, что штаты не связаны положениями Билля о правах, явилось началом тенденции, сохранявшейся свыше 40 лет, когда и другие виды защиты первых десяти поправок к Конституции США были выборочно включены в систему защиты отдельных лиц против ущемления их прав штатом или федеральной властью. Эта тенденция поддерживала право на самовыражение на местном уровне.
Возможно важнейшим решением, связанным со свободой печати в период между двумя мировыми войнами, было дело 1931 г., когда оспаривалось право штата запретить публикацию пользующейся дурной славой бульварной газеты «Сэтеди Пресс», издававшейся Дж.М. Ниэром, человеком, который служил рупором самых худших нацистских и расистских настроений 1920-х. Законодательная власть штата Миннесота приняла в 1925 г. Закон об устранении нарушений общественного порядка, позволявший судье закрывать издание, если таковое, по его мнению, было «порнографическим, непристойным и возбуждающим похоть» или «злонамеренным, скандальным и клеветническим». Вскоре после вступления закона в силу судья штата закрыл «Сэтеди Пресс». При рассмотрении апелляции Верховный Суд США пятью голосами против четырех провозгласил конституционную защиту давней американской позиции, основанной на британском общем праве и принятой отцами-основателями, суть которой в том, что не должно быть «предварительного ограничения» печати. Суд постановил, что, хотя допустимо наказывать кого-либо за публикацию чего-то особенно корыстного, злонамеренного или клеветнического, но только в исключительном случае – например, в деле, связанном с национальной безопасностью, – можно закрыть газету заранее, чтобы предотвратить опубликование спорной статьи. Роберт Р. Маккормик, чикагский издатель, помогший финансировать подачу апелляции газетой «Сэтеди Пресс», заявил, что мнение большинства, сформулированное главным судьей Чарльзом Эвансом Хьюзом в этом деле, «войдет в историю как один из величайших триумфов свободной мысли».
Важным аспектом растущей свободы американской прессы в ХХ в. явилась «доктрина общественного деятеля», выработанная Верховным Судом в нескольких интересных делах в 1960-е, 1970-е и 1980-е годы. Принцип, положенный в основу этой доктрины, состоит в том, что, с одной стороны, обычный человек – т. е., некто, ничем не знаменитый, или тот, чье имя малоизвестно, – имеет право на большую защиту от критики в СМИ, чем общественный деятель. С другой стороны, общественный деятель должен терпеть раздражающие и критические комментарии СМИ, даже лживые, если только он или она не сможет доказать, что издатель этого материала действовал злонамеренно. С этой точки зрения, «злонамеренность» определяется как выпуск публикации, о которой автору, редактору или вещателю было известно, что она лжива еще в момент ее выхода. Можно также сделать вывод о злонамеренности, если автор, редактор или вещатель относятся безответственно пренебрежительно к тому, насколько правдивы или лживы сделанные утверждения. Большинство дел, связанных с «доктриной общественного деятеля», открывались в зависимости от того, определено ли судами, что лицо, обвиняющее в клевете или диффамации, является фактически общественным деятелем. Как только кто-то воспринимается как общественный деятель, становится чрезвычайно трудно доказать, что он или она был(а) жертвой клеветы.
Вероятно, наилучшим образом выражает «доктрину общественного деятеля» дело об объявлении, оплаченном в начале 1960-х группой, которая желала поддержать идеи лидера борцов за гражданские права Мартина Лютера Кинга-мл. Объявление касалось того факта, что Кинг подвергался нападкам со стороны должностных лиц местных правоохранительных органов на всем юге страны, включая Монтгомери (шт. Алабама). Л.Б. Салливан, уполномоченный по общественной безопасности в Монтгомери, подал в суд на «Нью-Йорк Таймс» за диффамацию, аргументируя тем, что в этом объявлении содержались несколько гиперболических высказываний и фактических ошибок, которые могли побудить людей критически отнестись к его деятельности. Суд постановил, что «Таймс» допустила невольные, а не злонамеренные ошибки в данном объявлении, а Салливан как общественный деятель не может получить компенсацию за ущерб с «Таймс». Спустя более 20 лет в Верховный Суд снова поступило обращение о клевете на общественного деятеля. Джерри Фалвелл, широко известный консервативный священник, стал объектом «пародийного платного объявления» в журнале с ярко выраженной сексуальной направленностью. «Факты», касающиеся Фалвелла, в этом объявлении были чудовищно лживыми, и Фалвелл доказывал, что его репутации нанесен большой ущерб. Суд, однако, принял решение в пользу журнала, настаивая на том, что свобода печати предоставляет существенную свободу действий художникам-юмористам и тем, кто создает карикатуры на общественных деятелей.
В многочисленных постановлениях по свободе слова и печати в течение многих лет американские суды обычно предоставляли политическим высказываниям большую защиту по сравнению с другими видами самовыражения. Это не вызывает особого удивления, так как американская демократия в немалой степени – продукт политической критики, направленной против практики британского господства в Северной Америке в конце XVIII в. Поэтому не случайно, что большинство рассмотренных в данной статье дел связано с политическим самовыражением. Но если предпочтение отдается политическому самовыражению, то какие формы самовыражения стоят ниже в иерархии?
Одной из форм самовыражения, рассматриваемой судами как более низкая в иерархии, является коммерческий язык. Верховный Суд последовательно определял, что реклама защищена Первой поправкой только в том случае, если она правдива. Таким образом, гиперболы и небольшие фактические ошибки, которые в политическом языке могут быть допустимы, не получают судебной защиты, если они появляются в контексте телевизионной рекламы, выпущенной, например, для продвижения продаж зубного эликсира или спортивных автомашин. Отчасти это происходит потому, что коммерческие обвинения легче проверить, чем политические. Кроме того, американские суды установили, что сильная мотивация получения прибыли путем продвижения на рынок товаров и услуг перевешивает любой «сдерживающий эффект» правительственного регулирования.
Другая форма самовыражения, стоящая еще ниже в шкале судебной защиты, – это непристойность. В 1957 г. в деле Рота против США Верховный Суд определил, что непристойность и порнография не имеют «совершенно никакой социальной значимости» и потому считаются незащищаемым самовыражением. Проблема непристойности во многом состоит в том, что все зависит от ее определения. То, что является непристойностью для одного человека, для другого – представление о художественном шедевре. Для некоторых роман Джеймса Джойса «Улисс» отвратительно неприличен, а недавний опрос интеллектуалов от литературы назвал его величайшим литературным произведением ХХ в., написанным на английском языке. Судья Поттер Стюарт высказал в середине 1960-х мнение большинства американцев, признав, что не в состоянии определить, что такое непристойность, но при этом добавил: «Я знаю это, когда это вижу».
К сожалению, острота судьи Стюарта не предлагает эффективного правового стандарта для оценки произведений искусства. Верховный Суд упорно стремился к установлению такого стандарта. В 1973 г. Суд ввел тест на непристойность, состоящий из трех частей, и постановил, что определенные формы самовыражения не подпадают под конституционную защиту, если: 1) обычный человек, используя стандарты местного сообщества, обнаружит, что произведение в целом возбуждает похоть; 2) произведение изображает или описывает половой акт в «явно оскорбительном» виде; 3) произведение не обладает серьезной литературной, художественной, политической или научной ценностью. Учитывая этот довольно неопределённый стандарт, не удивительно, что постановления судов по непристойности в СМИ не имели четкой направленности в течение последних 30 лет. Во многом нерешительность судов отражает нерешительность американского общества, которое разрывается между силами, выступающими за полную свободу самовыражения, с одной стороны, и силами социального консерватизма - с другой.
Процесс сбора информации, предшествующий публикации или передаче новостей, также время от времени оказывался предметом рассмотрения в американских судах. Как определил в 1972 г. Верховный Суд, от репортеров можно потребовать раскрыть свои конфиденциальные источники перед большими жюри. Однако в 1991 г. он же постановил, что свобода печати не воспрещает штату выдвинуть обвинения против репортеров, которые нарушают данное своим источникам обещание о сохранении конфиденциальности. Обычно американские суды выносят решения о том, что судебные слушания должны быть открыты для публики и прессы, если только не существует непреложных причин (например, права обвиняемого на справедливое рассмотрение его дела, которое не может быть обеспечено ничем, кроме как закрытием зала суда). Вероятно, именно историческая память о частных процессах британской «звездной судебной палаты» в XVI и XVII вв. влияет на нежелание американских судей санкционировать закрытые процессы. Суд даже поддержал право судей штатов, если они сочтут это приемлемым, разрешать установку телевизионных камер для записи хода судебных слушаний. Бывают, однако, случаи, когда права СМИ информировать о ходе процесса представляются менее весомыми, чем права обвиняемого. Например, лица преступников, обвиненных в преступлениях, обычно скрыты от СМИ в интересах сохранения тайны личности.
В течение многих лет Соединенные Штаты, как и другие демократии, сталкивались с технологическим вызовом, брошенным их правовым принципам. Американские суды в целом оказывали большую защиту таким печатным СМИ, как газеты, по сравнению со СМИ электронными, например телевидением. Так, например, Верховный Суд постановил в конце 1960-х: отдельные лица не имеют абсолютного права на ведение вещания, так как «электромагнитный диапазон» не в состоянии вместить всех вещателей. Эта логическая предпосылка послужила основанием для судебных решений, отказывающих в праве на «равное время» для кандидатов на выборный пост, желающих ответить на заявления, сделанные по телевидению другими кандидатами. Однако в свете недавно начавшегося расширения возможностей кабельного телевидения и с появлением вездесущего Интернета суды все больше ставят вещательные СМИ на ту же правовую основу, что и печатные.
Вероятно, в Америке самым важным делом с вовлечением СМИ во второй половине века является дело о Бумагах Пентагона. Этот конфликт между правительством США и «Нью-Йорк Таймс», самой знаменитой газетой страны, позволяет еще раз бросить взгляд на многие весомые вопросы, связанные с Первой поправкой, которые были рассмотрены выше. Данный конфликт затрагивает самую спорную политическую тему недавнего прошлого – американскую войну во Вьетнаме.
Конфликт берет свое начало в 1967 г., когда Роберт Макнамара, министр обороны, создал рабочую группу для написания истории американской политики по отношению к Вьетнаму в период 1945-1967 гг. Рабочая группа состояла из сотрудников Министерства обороны, отдельных лиц из других правительственных учреждений, а также нескольких независимых исполнителей, работавших по контрактам. Не проводилось никаких обсуждений; вся исследовательская работа основывалась на документах. Окончательный отчет составил внушительный труд из 7000 страниц и был завершен в 1969 г. Он стал известен как «Бумаги Пентагона». Были напечатаны только 15 экземпляров, поскольку документ был предназначен для внутреннего использования Министерством обороны и другими правительственными учреждениями.
Одним из работавших по контракту исполнителей, игравшим незначительную роль в создании этого огромного исследования, был Дэниэл Эльсберг, штатный сотрудник «Рэнд Корпорейшн», «мозгового центра», занимавшегося проблемами национальной обороны. У Эльсберга были сомнения относительно американской политики во Вьетнаме, частично вызванные тем, что он прочел в «Бумагах Пентагона». Потерпев неудачу в попытках убедить членов Конгресса в необходимости опубликовать это исследование, Эльсберг тайно сделал еще одну копию доклада и передал ее журналистам газет «Нью-Йорк Таймс» и «Вашингтон Пост». В «Бумагах Пентагона» содержалось мало секретной информации, но в некоторых разделах ставилась под сомнение разумность американской политики по отношению к Вьетнаму, как до, так и после вовлечения Соединенных Штатов в боевые действия в Юго-Восточной Азии.
В июне 1971 г. «Таймс» опубликовала два отрывка из Бумаг Пентагона, прежде чем администрация Президента Ричарда Никсона запросила судебный запрет на последующие публикации. Федеральный судья Нью-Йорка выдал запретительный судебный приказ до проведения полномасштабного слушания дела. Это был первый случай в американской истории, когда суд Соединенных Штатов заранее запретил газете публиковать конкретную статью. То был классический пример предварительного запрета. Дело быстро дошло до Верховного Суда США. Ответив отказом на просьбу Министерства юстиции о закрытом слушании, Суд решил заслушать дело на открытом заседании 26 июня 1971 г., обнародовав свое решения лишь четыре дня спустя. Большинство из шести судей согласились с кратким мнением Суда (имя автора не указано), суть которого в том, что, с конституционной точки зрения, предварительный запрет обременен необходимостью предоставления веских доказательств, а в данном случае администрация Никсона не удовлетворила это требование. Поскольку каждый из шести судей, составивших данное большинство, написал свое собственное заключение, очень трудно выявить то, что адвокаты и юристы называют «красной линией» и что высвечивает суть судебного решения. Пожалуй, единственное, что можно с уверенностью отметить, – это отсутствие убежденности большинства в том, что раскрытие информации, содержавшейся в Бумагах Пентагона, привело бы к «прямому, непосредственному и непоправимому ущербу» для национальной безопасности. Большинство конституционных экспертов сочли решение Суда по делу о Бумагах Пентагона в лучшем случае пирровой победой свободы печати. Высокий Суд не нашел достаточных оснований приостановить публикацию, но согласился с правительственной позицией, заключавшейся в возможности введения предварительного запрета в предвидении доказательств вреда, проистекающего из публикации. В качестве послесловия к этому делу можно заметить, что Бумаги Пентагона были в конце концов опубликованы в «Нью-Йорк Таймс», «Вашингтон Пост» и других газетах по всей стране. Никаких проблем с национальной безопасностью не возникло.
В итоге СМИ имеют длительную историю проверки жизнеспособности положений Первой поправки о свободе слова и свободе печати – путем оспаривания любых попыток ограничить освещение СМИ политики и общества и страстного отстаивания того, что «общественность имеет право знать». Так и должно быть, поскольку свободная пресса – даже если она иногда преступает грань хорошего вкуса – обязательна для сохранения демократического общества. Томас Джефферсон считал, что такая пресса является наилучшим гарантом свободы, и был готов мириться с ее крайностями, чтобы пользоваться выгодой от постоянной критики, проливающей свет на деятельность правительства.
Не все демократии разделяют энтузиазм США по отношению к свободной от каких-либо ограничений прессе; фактически даже американские суды не всегда неукоснительно поддерживают полную свободу самовыражения, хотя и стремятся постепенно предоставлять все большие свободы СМИ. Но вернемся, однако, к принципу, провозглашенному в начале этого эссе: чтобы страна считалась действительно демократической, она должна быть готова предоставить существенную свободу выражения идей своим СМИ. Хотя репутация Америки в этом вопросе не всегда была безупречной, – в том, что член Верховного Суда Оливер Уэндел Холмс охарактеризовал как американский «эксперимент» в конституционной теории, заложен сильный аргумент в пользу все более свободного выражения публикуемых идей.
Zechariah Chafee. Free Speech in the United States. (Harvard University Press, 1967).
Fred W. Friendly. Minnesota Rag: the Dramatic Story of the Landmark Supreme Court Case that Gave New Meaning to Freedom of the Press. (Random House, 1981).
Leonard Levy. The Emergence of a Free Press. (Oxford University Press, 1985).
Paul L. Murphy. The Meaning of Freedom of Speech. (Greenwood Publishing, 1972).
Paul L. Murphy. World War I and the Origin of Civil Liberties in the U.S. (W.W. Norton, 1979).
Richard Polenberg. Fighting Faiths: The Abrams Case, the Supreme Court, and Free Speech. (Viking Press, 1987).
S.J. Ungar. The Papers & The Papers: An Account of the Legal and Political Battle Over the Pentagon Papers. (E.P Dutton, 1972).
Zechariah Chafee. Free Speech in the United States. (Harvard University Press, 1967).
Fred W. Friendl. Minnesota Rag: the Dramatic Story of the Landmark Supreme Court Case that Gave New Meaning to Freedom of the Press. (Random House, 1981).
Leonard Levy. The Emergence of a Free Press. (Oxford University Press, 1985).
Paul L. Murphy. The Meaning of Freedom of Speech. (Greenwood Publishing, 1972).
Paul L. Murphy. World War I and the Origin of Civil Liberties in the U.S. (W.W. Norton, 1979).
Richard Polenberg. Fighting Faiths: The Abrams Case, the Supreme Court, and Free Speech. (Viking Press, 1987).
S.J. Ungar. The Papers & The Papers: An Account of the Legal and Political Battle Over the Pentagon Papers. (E.P Dutton, 1972).
Об авторе:
Джон У. Джонсон работает заведующим кафедрой истории в Университете Северной Айовы с 1988 г. Он автор таких работ, как «Исторические дела в американских судах: энциклопедия» (2-е издание, 2001 г.), «Борьба за права студентов: Такер против города Де-Мойн и 1960-е» (1997 г.), «Уберечься от катастрофы: ядерная индустрия под судом» (1986) и «Американская правовая культура, 1908-1940 гг.» (1981 г.) В настоящее время работает над книгой о частной жизни в Америке.
