ДЕМОКРАТИЧЕСКИЙ РЕЖИМ

НАЗАД  ОГЛАВЛЕНИЕ  ДАЛЕЕ

Баранов Н.А. Трансформации современной демократии:

Учебное пособие. СПб.: Балт. гос. техн. ун-т, 2006. 215 с

Глава 6.

Гражданское общество и демократия 

Зарождение современного гражданского общества не отделимо от демократизации, так как оба процесса, основанные на ограничении всевластия государства, взаимосвязаны. Г.Гроций и Т.Гоббс придавали большое значение договоренности между частными лицами – членами общества, однако приоритет они признавали за государством, способным обеспечить порядок и согласование множества интересов. Гражданское общество рассматривалось как этап перехода человека от природного к цивилизованному существованию и признавалось в качестве условия удовлетворения базовых человеческих потребностей в пище, одежде, жилье. В качестве самостоятельной политической категории гражданское общество рассматривается Дж.Локком, по существу признающим за государством только тот объем полномочий, который санкционирован общественным договором между гражданами, отношения между которыми регулируются законом. Государство при этом охраняет неотчуждаемые права граждан и с помощью власти ограничивает природную вражду, снимает страх и тревогу за родных и близких, за свое богатство, а гражданское общество сдерживает стремление власти к господству. Аналогичные воззрения были типичны для мыслителей эпохи Просвещения – Ш.Монтескье, Ж.-Ж.Руссо, А.Фергюсона и др. Они признавали гражданское общество в качестве источника легитимности государства и его верховенство над государством. «…Великой целью гражданского общества является счастье индивидов: ибо как может благоденствовать общество, если каждый из составляющих его членов является несчастным?»[1] - вопрошал шотландский мыслитель А.Фергюсон.

Другую трактовку представлял Г.В.Гегель, который рассматривал гражданское общество как совокупность индивидов, удовлетворяющих с помощью труда свои повседневные потребности. Немецкий философ признавал несовершенство и ограниченность человеческих интересов и отношений в гражданском обществе и отдавал приоритет государству, являвшимся движущей силой прогресса, олицетворявшем все добродетели и являвшимся воплощением саморазвивающейся идеи, самого могучего проявления человеческой личности, всеобщности политического, материального и духовного начала.

К.Маркс отвергал тезис Г.В.Гегеля о первичности государства по отношению к гражданскому обществу, что вытекало из материалистического понимания истории, согласно которому эволюция общества является результатом эволюции материальных условий жизни. Гражданское общество здесь представляет совокупность материальных отношений индивидов. Государство же является инструментом политического господства класса, обладающего средствами производства, в связи с чем взаимоотношения между государством и гражданским обществом становятся неравными. Возможность преодоления разрыва между гражданским обществом и государством К.Маркс видел в создании коммунистического общества, в котором произойдет гармонизации частных и общественных интересов, что в конечном итоге приведет к исчезновению государства.

В ХХ столетии крупный вклад в развитие теории гражданского общества внес А.Грамши, считавший гражданское общество некой цитаделью, спасающей разрушающееся от революционного натиска государства. И.Б.Левин выразил формулу А.Грамши в виде дилеммы: «кого и от кого защищает гражданское общество: государство от граждан или граждан от государства?».[2] Итальянский мыслитель считал, что гражданское общество, как и государство, служит господствующему классу в упрочении его власти. Взаимоотношения государства и гражданского общества зависят от зрелости последнего: если гражданское общество расплывчато и примитивно, то государство является его «внешней формой». И лишь в условиях зрелого гражданского общества его отношения с государством имеют сбалансированный характер.

Дальнейшее развитие исследований гражданского общества продолжилось только после окончания второй мировой войны, так как предшествующий период характеризовался беспрецедентным вмешательством государства в сферы частной жизни граждан, причем не только в тоталитарных государствах. Особое внимание в послевоенное время уделялось переосмыслению понятия гражданских прав, связанное со строительством социального государства. Гражданство наполнялось социальным содержанием, превращаясь в юридически закрепленное право гражданина на получение определенной услуги от государства. Такие перемены повлекли за собой рост иждивенческих настроений, снижение стимула к труду и конкурентной борьбе, в связи с чем ряд теоретиков либерализма Ф.Хайек, Л.Мизес, Р.Нозик выступили против роста этатизма и за повышение влияния рынка, что воскресило интерес к проблематике гражданского общества. В течение ХХ века произошла следующая трансформация гражданского общества: в начале века оно играло роль щита для государства, которому угрожала революционная стихия, в конце столетия – оно призвано защищать свободу индивида от чрезмерной опеки государства.

Другим источником возрождения интереса к гражданскому обществу стало диссидентское движение, развернувшееся в автократических государствах, где ощущался острый дефицит демократии. Обе тенденции, имеющие левый и правый оттенок, способствовали широкому социальному экспериментированию в рамках гражданского общества, которые привели к созданию новых общественных движений зачастую с необычными формами общественно-политической мобилизации, развитие альтернативного сектора экономики, разработки новых социально-этических норм. В результате государство не только сохранило, но и расширило свое влияние, сохранив структуру социального государства и дополнив их нормами и механизмами контроля над гражданами в целях, например, противостояния терроризму. С другой стороны гражданское общество навязывает государству институционализацию новых ценностей и норм, выполняя свою основную функцию: выявление вызревающих в недрах общества запросов и передача их государственным институтам, обеспечивая первичную общественную мобилизацию в их поддержку. Главное преимущество гражданского общества состоит в наличии сильных источников  власти, существующих вне государства,  которое вынуждено оставить в покое обширные сферы жизни людей. Эти свободные от государства сферы вместе с политическими институтами и рыночной экономикой содействуют повышению жизненных шансов каждого человека.

Между демократией и гражданским обществом имеется как неразрывная связь, так и существенное различие. Демократия основана на принципе большинства, который может реализоваться при условиях, когда гражданского общества не существует. В отличие от демократии гражданское общество нельзя учредить. Оно вызревает постепенно по мере экономического, политического развития страны, ро­ста благосостояния, культуры и самосознания народа, при условии способности общества к самоорганизации, признаваемой религиозно-этическими нормами, имеющими основание в глубинных пластах культуры. «Гражданские общества не возникают за одну ночь, ни за тот срок, в течение которого можно составить демократическую конституцию или даже заложить основы рыночной экономики» - утверждает английский философ немецкого происхождения Ральф Дарендорф.[3]

Британский философ и политолог Эрнест Геллнер критично отзывается о демократии, которая «хотя бы и заключает в себе важное послание о предпочтительности согласия перед насилием, однако мало что говорит о социальных условиях, при которых возможно это общее согласие и наше участие в принятии решений».[4] Гражданское же общество, по его мнению, помогает прояснить человеку нормы социального существования, понять не только устройство, но и сущность конкретной формы организации социальной жизни.

Под гражданским обществом Р.Дарендорф понимает ту ткань совместной для людей жизни, которая для своего поддержания не нуждается в государстве, поскольку создается за счет низовых инициатив, создания ассоциаций, которых должно быть много, чтобы правам индивидов или меньшинств не угрожали никакие комбинации, образующиеся внутри большинства. «Лучшее гражданское общество — это творческий хаос, – считает Р.Дарендорф. - Оно оберегает нас не только от "неудобств естественного состояния", но и от неудобств, возникающих в связи с монополистическими притязаниями какого-нибудь самозваного меньшинства, как, впрочем, и большинства».[5]

Формирование гражданского общества невозможно без активного динамичного рационально мыслящего гражданина. В современном обществе легитимность власти зачастую обеспечивается за счет пассивности граждан, а не за счет ярко выраженного согласия или восторженного восприятия обществом ценностей. Такая апатия приводит к усилению власти, расширению полномочий государства, как правило, за счет прав и свобод граждан. С точки зрения французского исследователя демократии Ги Эрмэ для формирования гражданственности необходима такая культура, для которой характерны определенные черты. Прежде всего, гражданин должен приобрести способность широко смотреть на внешний мир, не замыкаться в себе или в ближайшем окружении, а быть открытым для непохожих на него людей. В качестве важнейшей черты гражданина французский ученый отмечает терпимость, которая позволяет сопоставлять и сравнивать свою точку зрения с мнением других, заставляет слушать оппонентов, признавать за ними право на отличие, принимать перемены и обновление. Развитие гражданственности предполагает требование отчетности о деятельности руководителей всех уровней, что воспитывает правителей и предотвращает развращение власти. Гражданственность состоит из трех взаимодополняющих и неразделимых элементов. Прежде всего, она основана на осознании единства прав и обязанностей, которые бесполезны, если остаются невостребованными. Далее она предполагает наличие конкретных гражданских действий: от потребности быть информированным до активного участия в политических и избирательных кампаниях. И, наконец, гражданственность опирается на систему ценностей и на нравственную убежденность, придающие этой системе смысл и значение.[6]

Гражданин принципиально отличается от подданного, для которого характерным является постоянное ожидание от государства какой-либо благодетели и который связывает все свои надежды, чаяния и стремления не с собственными возможностями и своим трудом, а исключительно с деятельностью государства. Поэтому можно утверждать, что путь из подданных в граждане – это путь к свободе. Гражданин – это человек, обладающий гражданским мужеством и гражданским достоинством, готовый встать на защиту основополагающих ценностей открытого общества и при необходимости за них сражаться.

С точки зрения Эрнеста Геллнера ключевым моментом в понимании возможностей гражданского общества является модульный человек (модульность – это легкое сочетание, стыковка различных частей устройства между собой). По его мнению, модульный человек способен легко встраиваться в постоянно действующие институты и ассоциации, переплетенные с остальными элементами социального целого, может входить во временные союзы, а в случае не согласия с политикой покидать их. Убеждения человека могут меняться, что не является грехом и отступничеством. И, тем не менее, специализированные, инструментальные, необязательные, не освященные никаким верховным авторитетом связи являются надежными и эффективными, и при этом отсутствует форма крепостной зависимости модульного человека от каких-либо организаций. На основании изложенного Э.Геллнер делает вывод, что суть гражданского общества заключается «в формировании связей, которые оказываются эффективными и в то же время являются гибкими, специализированными, инструментальными».[7] А появление модульного человека, являющегося одновременно и индивидуалистом и эгалитаристом, способного объединяться со своими гражданами и противостоять государству, решать задачи самые разнообразные задачи, является проблемой проблем гражданского общества.

В оксфордском словаре используется гегелевская интерпретация гражданского общества – «объединения свободных и равных граждан, не являющиеся ни государством, ни семьей (в широком смысле слова), т.е. добровольные ассоциации, фирмы и корпорации».[8] При этом организации и институты, в которых люди могут реализовать различные компоненты своих жизненных интересов, должны обладать автономией, под которой понимается независимость от властного центра. Прочность автономии повышается, если опирается на личную инициативу членов организации и на частную собственность. Человек в гражданском обществе обладает гражданским сознанием, уверен в себе. Он предпочитает самостоятельно решать свои проблемы без вмешательства государства, на которое гражданин не рассчитывает, способен на самостоятельные поступки, может организовывать деятельность других людей и создавать необходимые инструменты для действия.

Различные социальные движения служат ключевой характеристикой современного жизнеспособного гражданского общества, являются формой участия граждан в общественной жизни и не должны противопоставлять себя политической системе. Социальные движения не выступают в качестве прообраза формы гражданского участия, призванной заменить собой институциональные структуры представительной демократии. Они призваны обеспечивать жизнеспособность демократической политической системы посредством привнесения в публичную сферу новых тем для обсуждения на основе изменяющихся интересов и новых ценностей, способствуя воспроизведению консенсуса.

Американские ученые - политолог Дж.Коэн и социолог Э.Арато – под гражданским обществом понимают сферу социальной интеракции между экономикой и государством, состоящую, в первую очередь, из сфер наиболее близкого общения (семья), объединений (добровольных), социальных движений и различных форм публичной коммуникации.[9] Современное гражданское общество институционализируется и распространяется  посредством законов и субъективных прав, стабилизирующих социальную дифференциацию. Однако, гражданское общество не следует отождествлять с социальной жизнью в целом, протекающей вне государственных и экономических процессов.

Дж.Коэн и Э.Арато предлагают отличать гражданское общество от политического общества, к которой относится деятельность политических партий, политических организаций, органов публичной политики (в частности, парламентов), а также от экономического общества, состоящего из организаций, занятых производством и распределением. Политическое и экономическое общества  возникают на основе гражданского общества, в отличие от которого их акторы являются непосредственными участниками осуществления государственной власти и экономического производства. Роль же гражданского общества в сфере политики связана не с контролем или захватом власти, а с влиянием, проводником которого являются демократические ассоциации и свободная дискуссия в интеллектуальных кругах. Политическое общество выполняет функцию посредника между гражданским обществом и государством, а экономическое – между гражданским обществом и рыночной системой. Американские исследователи под гражданским обществом понимают такие структуры, как «социализация, ассоциация и организованные формы в той мере, в какой они институционализированы или находятся в процессе институционализации».[10]

В условиях либерально-демократического правления гражданское общество не противостоит экономике и государству, а влияет на них через политическое и экономическое общества. Антагонистические отношения возникают в том случае, когда они не справляются с ролью посредников или препятствуют коммуникации власти и общества.

Перед странами, находящимися в процессе демократизации и не желающие возвращаться обратно в авторитаризм, стоит проблема построения гражданского общества, без которого демократия не может стать консолидированной. Построению гражданского общества могут способствовать следующие факторы: признание гражданских, политических и социальных прав неотъемлемой частью социума; создание многочисленных организаций, ассоциаций и институтов, поддержка их разнообразия; деятельность средств массовой информации в условиях свободы и плюрализма; финансовая поддержка политических партий и их независимость от государства; создание упрощенной законодательной базы для учреждения всевозможных фондов и других инструментов благотворительности, для развития малого бизнеса; предоставление самоуправления основным институтам (церковь, университеты, сфера искусства и т.д.); реализация принципа субсидиарности.

Для таких стран принципиально важным является разграничение задачи установления жизнеспособной рыночной экономики и укрепления гражданского общества по отношению к государству и высвободившимся рыночным силам. Из истории стран Запада известно, что стихийные силы капиталистической рыночной экономики способны являть собой не меньшую угрозу для социальной солидарности и автономности различных сфер общества и социальной жизни, чем административная власть современного государства.

Демократия несовместима с тотальным распространением государственной власти на негосударственную сферу гражданского общества. В то же время демократизацию нельзя определять как упразднение государства и достижение стихийно складывающегося соглашения между гражданами, составляющими гражданское общество. Демократический проект располагается между этими двумя крайностями. Демократия представляет процесс распределения власти и публичного контроля за ее исполнением в рамках политики, для которой характерно наличие институционально разных, но взаимосвязанных сфер гражданского общества и государства. Мониторинг и общественный контроль за исполнением власти лучше всего осуществляется при демократическом строе именно при таком институциональном разделении. Демократия в данном случае понимается как разделенная на две части и саморефлексивная система власти, в которой и правители, и управляемые получают каждодневное напоминание о том, что тем, кто осуществляет власть над другими, нельзя творить произвол. Необходимо также признать, что институты государственной власти далеко не всегда подавляют свободу (например, благодаря существованию правил дорожного движения, соблюдение которых обеспечивается государством, удается избежать утомительных переговоров между водителями на каждом перекрестке), а некоторые из них действительно способствуют осуществлению индивидами и группами своей свободы в гражданском обществе.

В гражданских обществах приоритетное внимание уделяется свободе индивидов от насилия, возможности группам и индивидам свободно в рамках закона определять и выражать в разнообразных формах социальную идентичность, развитию негосударственных средств массовой информации, устранению таких элементов производства, которым не удается функционировать в соответствии с современными стандартами эффективности.

Некоторые исследователи (А.Горц, Дж.Кин) обращают внимание на современные проблемы, подстерегающие гражданское общество. Они связаны с наступлением научно-технического прогресса и сокращением занятости, что порождает массовую безработицу. Такая ситуация ставит общество наемного труда перед политическим выбором: либо на смену обществу всеобщего благоденствия, стремящемуся обеспечить всеобщую занятость, придет авторитарный государственно-регулируемый капитализм, при котором будут крайне редки рабочие места с полным рабочим днем и большая часть населения будет лишена власти благодаря разнообразным государственным программам, либо же на смену ему придет демократическое посткапиталистическое общество, которое на справедливой основе сведет к минимуму общественно необходимые работы с тем, чтобы каждый член общества имел максимальные возможности свободно распоряжаться собственным временем. В этой дилемме предпочтение отдается второму варианту, при котором основным занятием людей станет один или несколько самостоятельно выбранных видов деятельности, выполняемых не ради денег, а ради интереса, удовольствия или пользы. Политика «свободного времени», считают исследователи, должна быть направлена на создание демократического гражданского общества, над которым больше не довлели бы императивы занятости. Эта политика должна быть направлена на развитие сферы жизни, регулируемой не институтами государственной власти и не капиталистическими корпорациями и профсоюзами, а сетью самоуправлямых небольших институтов (таких как непатриархальные семьи, различные ассоциации, кооперативы, мастерские, магазины и т.д.), все члены которых считают друг друга равноправными и в свободное время реализуют свои индивидуальные творческие способности.[11]

По мнению Дж.Кина, демократия по самой своей сути является предметом споров и публичное рассмотрение демократических принципов и процедур является условием, обеспечивающим возможность подхода к демократии как к предмету спора. На практике данное рассмотрение предполагает плюралистическое гражданское общество, руководимое открытым и подотчетным общественности государством.

Распространение демократии в конце ХХ века на поставторитарные страны выявило более сложную зависимость от гражданского общества, чем считалось прежде. Посткоммунистическая демократизация стран свидетельствует о том, что концепция гражданского общества подверглась определенным упрощениям, суть которых заключается в фактическом приравнивании гражданского общества к демократии. Некоторые исследователи (Л.Даймонд, А.Смолар, О.Энкарнасьон) пришли к выводу, что гражданское общество в отмеченных странах создает противоречия и напряженность, а концепция гражданского общества, существовавшая еще несколько лет назад, сменяется явным охлаждением к ней. На уровне гражданского общества не только не развиваются тенденции к консолидации нации на базе демократического консенсуса, но напротив, усиливается ее фрагментированность, появляется конфронтационная политика. В ряде посткоммунистических стран в процессе их трансформаций оппозиционные группы далеко не всегда способствовали приобщению масс к практике демократической политики. В структурах гражданского общества проявляются тенденции не к углублению социальных преобразований и развитию демократических атрибутов общественной жизни, а происходит приспособление к складывающимся формам жизни. Такое приспособление свидетельствует о незрелости посткоммунистической демократии, об использовании отдельными группами общества в своих интересах слабости государственной власти и извлечение ими, нередко с помощью криминальных методов, выгод из этой ситуации. Российский исследователь проблем посткоммунистических трансформаций Г.И.Вайнштейн делает вывод, что «дальнейшее развитие институтов гражданского общества в посткоммунистических странах дает немалые основания для пересмотра сугубо оптимистического представления о них как о своеобразной школе демократического воспитания масс и некоем инструмента их приобщения к демократической практике общественно-политической жизни».[12]

В научной литературе (Л.Уайтхед, Дж.Пирс), посвященной анализу демократизации поставторитарных стран, все чаще обращается внимание на существование угроз гражданскому обществу со стороны «негражданских» элементов, действия которых не соответствуют демократическим критериям. К этим элементам относятся различные мафиозные структуры, криминальные группы, националистические и шовинистические ассоциации, радикальные экстремистские организации, религиозные фанатики, мотивом объединения которых являются далеко неблагородные цели. С этой точки зрения совершенно справедливым представляется мнение известного американского специалиста по проблемам гражданского общества Т.Каротерса: «признание того, что люди в любом обществе объединяются и прилагают совместные усилия для достижения как достойных, так и низких целей, является ключевым для развенчания идеи гражданского общества».[13]

Приходится признавать, что демократическая ориентация является только одной из возможных характеристик гражданского общества. Современные исследования концепции гражданского общества свидетельствуют о том, что оно может способствовать упрочению демократии лишь в том случае, если следует определенным правилам, важнейшим из которых является установление здоровых, взаимных отношений между гражданским обществом и властью.

В качестве одного из важнейших условий усиления роли гражданского общества в либерально-демократической традиции принято считать уменьшение влияния институтов государственной власти. Сторонники такой концепции гражданского общества исходят из непримиримых взаимоотношений государства и гражданского общества, когда сила и успех одного возможны лишь при слабости и поражении другого. Однако, как показывает политическая практика, в рамках демократической системы отношения этих институтов должны строиться на иных принципах. Государство и гражданское общество в рамках демократического устройства заинтересованы в поддержке друг друга, повышении эффективности своей деятельности. Гражданское общество не способно без сильного государства удовлетворить значительную часть требований общества, а государство должно видеть в гражданском обществе его специфическую роль в создании демократии. Поэтому современные западные исследователи (Гж.Экиерт, О.Энкарнасьон) считают, что сила государства и гражданского общества в условиях демократии должна возрастать одновременно. Гражданское общество не должно основываться на узкоэгоистических требованиях. Оно должно быть озабочено сохранением баланса между интересами общества в целом и интересами отдельных институтов и секторов гражданского общества, в частности.

Такое соотношение сочетается с понятием справедливости, под которой понимается общий моральный смысл всего общественного устройства, совокупность предельных принципов социального строения, высшая легитимация общественных институтов. Американские мыслители Дж.Мэдисон и А.Гамильтон считали справедливость целью правления.  «Справедливость, - писали они, – цель гражданского общества. И к этой цели оно всегда стремилось и будет стремиться, пока ее не достигнет или пока в стремлении к ней не утратит самой свободы».[14] Реальная политическая жизнь подтверждает данный тезис: никакие перспективные цели и программы неосуществимы вне справедливых, демократичных приемов и средств.

Американский философ Джон Ролз выделяет два принципа справедливости: первый он связывает с равноправием каждого индивида в отношении общей системы основных свобод, соотносимой со свободой для других; второй – с организацией социальных и экономических неравенств таким образом, чтобы от них можно было ожидать преимуществ для всех и открытости в отношении доступа к должностям при условии равенства возможностей.[15] Теория справедливости Джона Ролза находит в большей степени поддержку в посткоммунистических странах, в том числе в России, так как предполагает необходимость значительного государственного регулирования отношений распределения и сильной социальной политики, которую поддерживает формирующееся гражданское общество.

Потребность в справедливости возникает там, где имеют место отношения, объективно требующие меры и пропорции. Необходимость в справедливости не может возникнуть в условиях материального избытка или дефицита, поскольку в таких условиях не может сложиться потребность в общении. «А тот, кто не способен вступить в общение или, считая себя существом самодовлеющим, не чувствует потребности ни в чем, уже не составляет элемента государства…» - утверждает Ч.Тэйлор.[16] Необходимость в справедливости возникает при необходимости распределения и обмена. Поэтому гражданское общество очень чувствительно к справедливости, которая выступает в качестве основы гражданства.

Одним из устоявшихся мнений среди исследователей гражданского общества является ассоциация этого института с западными ценностями, с либеральной политической культурой. Так, Э.Геллнер в своей последней работе «Условия свободы» распространяет феномен гражданского общества только на страны североатлантического региона, в отличие от обществ с исламской и конфуцианско-буддистской культурой, в которых, как он пишет, «мы сталкиваемся с вопиющим отсутствием гражданского общества».[17] В этих обществах задается иная ориентация отношениям индивида и власти, индивида и социума, не предполагающая автономной активности человека.

Однако, такой подход не в полной мере отвечает на вопрос о наличии гражданского общества или его элементов в странах с восточной культурой. Более того, даже в странах с западной культурой имеют место коллизии. Например, в Италии, где существуют два полярно-ориентированных социальных уклада: в центрально-северных областях и на Юге. Американский социолог Р.Патнэм пришел к выводу, что определяющим в социокультурном контексте является уровень гражданственности. На Севере Италии этот уровень высок, что является причиной успешной деятельности органов местного самоуправления. На Юге, где «к демократическим принципам относятся с цинизмом»[18], а понятие «гражданин» искажено, это приводит к низкой эффективности органов представительной власти.

В то же время в ряде стран Азии успешно формируются институты гражданского общества, которые уживаются с восточными традициями. Это происходит потому, что в современном мире практически не может быть замкнутой культуры, не восприимчивой к новациям. Происходит внедрение некоторых либеральных ценностей в восточную культуру, адаптация сложившихся форм взаимоотношений индивида и власти к изменяющимся условиям, связанным с расширением прав и свобод человека, возрастающей ответственностью власти перед человеком и обществом. Все это влияет на формирование гражданственности, политически активной личности в противовес традиционному преклонению человека перед властными структурами. Такие процессы происходят и в России, связанные не столько с переходом к демократической политической культуре, сколько с формированием новой демократической субкультуры параллельно с уже существующими.

Как свидетельствует мировой опыт, развитое гражданское общество является как источником, так и следствием политической и гражданской активности общества, образуя прочный фундамент демократии. Однако, становление гражданского общества связано не столько с развитием демократии, сколько с формированием устойчивых демократических традиций и культуры, основанной на уважении прав меньшинства и отдельной личности, толерантности, социальной ответственности. Гражданское общество не может быть просто заимствовано, оно должно вырасти на основе традиционной культуры, по мере экономического и политического развития страны, роста благосостояния и самосознания народа.

НАЗАД  ОГЛАВЛЕНИЕ  ДАЛЕЕ