ПОЛИТИЧЕСКОЕ СОЗНАНИЕ В УСЛОВИЯХ ТРАНСФОРМАЦИИ РОССИЙСКОГО ОБЩЕСТВА

Виртуальный методический комплекс./ Авт. и сост.: Санжаревский И.И. д. полит. н., проф

Политическая наука: электрорнная хрестоматия./ Сост.: Санжаревский И.И. д. полит. н., проф.

АВТОРЕФЕРАТЫ ДИССЕРТАЦИЙ ДОКТОРА ПОЛИТИЧЕСКИХ НАУК

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИОННОГО ИССЛЕДОВАНИЯ

Во Введении обосновывается актуальность темы диссертации, анализируется степень разработанности проблемы, определяются объект и предмет исследования, его цель и задачи, теоретико-методологические основы, гипотеза, научная новизна. Сформулированы положения, выносимые на защиту, определена научно-практическая значимость,содержатся сведения об апробации материалов.

Политическое сознание – сложное, пульсирующее, многогранное, противоречивое и вместе с тем целостное образование. Оно отражает степень знакомства актора с миром политики и рационального/нерационального отношения к нему.

Многообразие и нередко расплывчатость встречающихся в отечественной обществоведческой литературе определений политического сознания свидетельствует о проблематичности однозначного к нему подхода. Особенно ярко это просматривается при рассмотрении вопроса о взаимосвязи и соотношении «политического сознания» и такой близкой ему категории, как «политическая культура». До сих пор он остается открытым. Диссертант, опираясь на имеющиеся подходы (Ф.М. Бурлацкий, А.А. Галкин, К.С. Гаджиев), отмечает, что рассматриваемые категории не могут быть раскрыты и поняты друг без друга. Политическое сознание функционирует в определенной политико-культурной среде, в то же время являясь условием и средством воспроизводства политической культуры.

Политическое сознание нельзя понимать расширительно, растворяя в политической культуре, но нельзя и сужать, например, трактовать как отражение лишь политических отношений, политической сферы жизнедеятельности. Содержание различных политических идей, чувств, представлений можно понять, если исходить из анализа всех взаимосвязей между классами, социальными слоями, государствами и нациями, всей сложности и противоречивости общественных отношений. Политическое сознание порождается прежде всего социально-классовыми потребностями и интересами. Поэтому оно характеризуется максимальной включенностью в систему межклассовых, межгрупповых и межгосударственных отношений. Его специфическим свойством является способность отражать общественное бытие сквозь призму политических интересов, отношений, и вместе с тем формировать политические позиции, установки, оценки социальных общностей и индивидов к проблемам и тенденциям общественного развития. Это позволяет ему концентрированно, обобщенно выражать потребности экономического, социально-политического и духовного развития классов, социальных слоев, групп и всего общества в целом. Политические идеи, взгляды, чувства, умонастроения, установки, ценности являются важным условием и регулятором общественно-исторического развития.

Политическое сознание характеризуется как особо важный регулятор практической деятельности и общественных отношений. Это проявляется в том, что в его сфере определяется необходимость того или иного поведения больших масс людей в целях использования инструментов власти для решения тех или иных общественно важных или острых проблем. В нем складываются установки на определенный характер взаимоотношений различных общностей, групп, партий, государств и т.п.; формируется или разрушается убежденность в определенных политических действиях.

Опираясь на результаты гуманитарных наук в исследовании структуры общественного сознания, диссертант обосновывает многомерный подход к выделению структурных компонентов политического сознания, раскрытию их содержания и характера взаимодействия, роли в общественно-политических процессах. Им предлагается пять моделей структуры исследуемого феномена, отражающих реальные взаимосвязи и взаимозависимости его внутренних, необходимых сторон и граней, а именно: 1. Гносеологическая (когнитивная), аксиологическая и функциональная составляющие; 2. Политическая идеология и политическая психология; 3. Специализированное и массовое сознание; 4. Политические идеи, теории, стереотипы, установки, традиции, убеждения (относительно устойчивые образования) и политические чувства, эмоции, умонастроения, мнения (менее устойчивые образования); 5. «Ядро» (идеологические воззрения, аксиологические установки, политические учения, политические образы, стереотипы и т.п.) и «поле» («актуальная повестка дня»).

Автор отмечает возможность и необходимость построения различных моделей, но свое внимание сосредоточил на характеристике указанных. Через рассмотрение структурных элементов политического сознания, выявление их внутреннего соотношения подчеркивается сложность, многоуровневость и специфичность данного явления.

В современной политологической литературе иногда высказываются сомнения по поводу правомерности его использования вообще или применительно к «сложным субъектам политического процесса», в частности. Разбирая аргументы «за» и «против» подобных сомнений, диссертант фиксирует внимание на том, что полиструктурность исследуемого феномена не позволяет познавать его компоненты одинаково интенсивно и применяя одни и те же методики. То обстоятельство, что он не имеет четких границ, постоянно меняется, не есть некий изъян, который может приводить к отказу от обозначающей его категории. У всех составляющих «родового» явления есть общие «системные моменты» и специфика, отличающие его от других проявлений общественного сознания (правового, нравственного, эстетического и др.). Иначе говоря, есть то, что называют сферой (полем, системой) политического сознания.

Сложности определения политического сознания в значительной степени предопределены самим предметом его отражения. В качестве последнего выступает политика во всем ее структурном богатстве и многообразии. Но политическая сфера жизнедеятельности общества в свою очередь является стержнем политического. Опираясь на концепцию политического К. Шмита, диссертант обосновывает методологическую правомерность видеть в предмете отражения данного феномена политическое в его тотальности, в контексте исторического развития и реальной социальной действительности, а также взаимодействия и переплетения различных социальных сил, социокультурного и политико-культурного опыта.

Во втором параграфе «Парадигмальные интерпретации политического сознания» автор определяет макропарадигмальный подход к изучению политического сознания на основе цивилизационной матрицы, которая концентрируется на изучении трех типов обществ: доиндустриальных, индустриальных и постиндустриальных. Обращаясь к трудам творцов концепции о трех исторических типах цивилизации (Д. Белла, А. Тоффлера и др.), диссертант акцентирует внимание на ее квинтэссенции, заключающейся в панорамном описании общественной целостности социальности. Последняя включает наряду с технико-технологическим свойствами культурные, политические, хозяйственные и прочие элементы. Для каждого из типов характерны свои доминирующие модели массового политического сознания, социокультурного облика, распространяющиеся на политическое и другие пространства.

По мнению автора, с учетом целей и задач диссертационного исследования цивилизационная парадигма (как и формационная) должна сочетаться с более многомерным социокультурным подходом, рассматривающим общество как единство культуры и социальности (Н.И. Лапин). С его помощью становится возможным исследовать общество, в том числе российское, как противоречивое единство, вбирающее в себя сложные взаимосвязи и напряжения личности, групп и системы в целом.

Соискатель сопоставляет базовые особенности индустриальной и постиндустриальной модели общества и, опираясь на теоретические выводы Г. Алмонда, Р. Арона, Р. Даля, Р. Инглхарта, А. Лейпхарта, У. Розенбаума, подчеркивает особую возрастающую роль политики и политической культуры в современную эпоху. Им раскрывается ключевое положение о том, что те или иные модели социальности продуцируют соответствующие им доминанты политической культуры и политического сознания. Именно цивилизационная парадигма (шире - социокультурная) позволяет проанализировать политикокультурные особенности трех типов социума: открытого, закрытого и переходного, имеющих в качестве критерия выделения уровень и характер развития социальных отношений. При этом данный критерий классификации и типологизации политических феноменов уже апробирован в отечественной политологии. По нему выделяют типы обществ, детерминированные особенностями мышления, правил, норм поведения индивидов, принципами организации, стилем деятельности властных структур и т.д.

Заимствуя терминологию известного социального философа К. Поппера, диссертант анализирует основные политикокультурные черты и свойства каждого из трех идеальных типов. По сути дела, открытое общество – синоним либеральной западной цивилизации ХIХ и ХХ вв. в ее отличие как от традиционных обществ, так и от возникающих внутри самой этой цивилизации социал-конструктивистских практик. Политическое сознание в нем, пожалуй, впервые в истории человечества принимает за аксиому то, что жизнеустройство всецело зависит от решений самих граждан. Преобладающим его «вариантом» выступает гражданское сознание, являющееся антиэтатистским в том смысле, что оно всегда недоверчиво, критично в отношении деятельности государственных структур. Автор раскрывает двуединство политического сознания открытых обществ - гражданского и демократического его сегментов - как стержня релевантной им культуры.

Поскольку попперовское противопоставление «открытого» общества тоталитаризму, когда во главу угла ставится противодействие внешней угрозы демократии, давно уже не считается вполне исчерпывающим и удовлетворительным, автор считает методологически ценным обращение к теоретическим положениям и выводам исследователей, изучающих особенности и трудности функционирования политической культуры современных западных демократий, прежде всего США (Г.Алмонд, С.Верба, Р. Хофстедтер, Л. Колаковски, Б. Сутор, К.С. Гаджиев). Опираясь на них, диссертант подчеркивает опасность «внутреннего напряжения», имманентно присущего открытым обществам, сделавшим ставку на свободной игре индивидуальных и групповых интересов, инициатив; фиксирует парадоксальность политического сознания граждан современных «открытых» обществ, истоки и «результаты» его противоречивости.

Вычленив ключевые черты политикокультурного поля «закрытых обществ», диссертант отмечает возникновение новых, гораздо более сложных вопросов по поводу специфики и перспектив развития постсоциалистических стран, вступивших на путь перехода к открытому обществу, включая Россию. В этой связи отмечается повышенный интерес политологов к переходному периоду, рассматривающемуся как особый «идеальный» тип обществ, изучение своеобразных черт которого позволяет глубже, предметнее понять общие «закономерности» трансформирующихся политической культуры и политического сознания.

Общество переходного типа характеризуется бифуркационными процессами, крайней неопределенностью, хаотичностью, скачкообразностью, разнонаправленностью тенденций, в том числе в политической культуре и политическом сознании общества. Одномерно идеологизированное общество, распадаясь и медленно переходя в некое новое состояние, неизбежно оказывается по-новому «идеологизированным», идеологически разнородным, без новой базовой модели политической культуры и адекватного ей типа политического сознания. Переходное общество отличается крайне фрагментированной политической культурой, для которой свойственна чрезвычайно низкая степень согласованности политических субкультур, ни одна из которых не имеет сколько-нибудь массовой поддержки. Общество расколото на группы с несовпадающими, нередко противостоящими ориентациями. В данном типе общества значительно возрастает активность элитарных групп, всегда демонстрирующая возможные модификации политической культуры через механизм фиксации нового опыта.

В обществе переходного типа либерально-демократические ценности постепенно проникают в толщу массового сознания. Но глубина, темп этого процесса во многом зависят от геополитической модели национальной политической культуры, качества политического сознания инновационных элит, «стиля», манеры их отношения к новой и старой нормативно-ценностной системе. Кроме того, скорость и характер усвоения ценностей не могут быть в переходный период выше реальных способностей данного общества усваивать новые процедуры, правила и нормы.

Ключевым методологическим принципом анализа политического сознания и политической культуры является подход к ним как к части и целому (Э.Я. Баталов). Автор приводит известные аргументы в пользу данного принципа, но не ограничивается ими. Методология исследования политического сознания как компонента политической культуры (ПК) непосредственно связана с системным анализом, требующим учета разнообразных подсистем в политической сфере (в том числе и политической системы): политического поведения, политических традиций, менталитета, субкультур и т.д. На этом основании в диссертации данные феномены представлены как отражение системы реальных связей объективного мира и в тоже время как факторы, его обусловливающие.

Воспроизведя базовые положения алмондовской концепции политической культуры, соискатель отмечает терминологическую многозначность современного содержания категории «политическая культура». Эта полисемия выражается в том, что спектр смыслов, вкладываемых в данное понятие, чрезвычайно широк – от бытующих обычаев, укладов, социальных привычек до возведения его в статус социологического закона. Обзорное рассмотрение предыстории изучения ПК, проведенное автором, позволило предметнее очертить границы ее современной теории.

Соискатель провел работу по классификации имеющихся в российском общественно-политическом дискурсе подходов к проблеме сущности и содержания ПК. В многочисленных определениях ПК, по сути, так или иначе фиксируется «основная ее черта»: предписывание норм, образцов поведения, ценностей, затрагивающих взаимоотношения власти и граждан. Политическая культура общества как бы задает определенные границы политического поведения, политические идеалы, обеспечивающие некое единство и взаимодействие институтов и организаций, придавая целостность и относительную интегрированность политической сфере. Точно так же, как общенациональная культура придает целостность общественной жизни.

Анализ политического сознания в контексте ПК предполагает, по мнению диссертанта, уяснение ряда важнейших теоретических вопросов, которые условно можно объединить в три группы: 1) соотношение ПК со смежными феноменами (национальный характер, политическое поведение, политическое сознание); 2) механизм формирования и смены ПК; 3) структура ПК и ее основные функции.

В рамках первой группы вопросов делается вывод о том, что не все установки, убеждения, представления, идеи и модели поведения, циркулирующие в данном социуме, являются составляющими его ПК. В том, собственно, и состоит смысл введения этого понятия, что оно охватывает лишь те проявления сознания, поведения (и функционирования политической системы), которые фиксируют устойчивые, повторяющиеся связи между элементами политического процесса и тем самым еще более закрепляют наиболее типичные стороны политической практики. ПК образует своеобразную матрицу политической сферы в виде устойчивых, воспроизводимых на протяжении длительного времени форм и способов ее функционирования и развития.

Вторая группа вопросов связана, по сути дела, с рассмотрением факторов, определяющих динамику становления и трансформации ПК, с одной из наиболее острых и принципиальных тем об изменчивости/неизменности этого феномена. Анализ данной проблематики, сопоставление различных точек зрения (Г. Алмонд, Н.И. Бирюков, О.Ю. Малинова, Ю.С. Пивоваров, В.М. Сергеев) позволил соискателю обратить внимание на два вектора ее интерпретаций: «гетерогенно-динамический» и «монолитно-неизменный». Им обосновывается вывод о том, что необходимым условием существенных сдвигов в доминирующей ПК является довольно длительное накопление в обществе глубоких изменений, воздействие которых на сознание людей способно преодолеть их сопротивление внедрению новых образцов и норм политического поведения.

В диссертации среди многочисленных факторов, воздействующих на формирование, эволюцию и смену ПК (в том числе и политического сознания), особо выделяется политическая система, содержание взаимоотношений с которой имеет крайне сложный характер. С одной стороны, она является порождением определенной ПК. С другой стороны, на базе одной и той же ПК могут возникать различные «конфигурации» политсистемы (например, либерализированная советская политическая система эпохи перестройки и институциональное устройство политической сферы 1990-х гг. так или иначе функционировали на основе доминирующего типа – советской ПК).

Анализируя третью группу вопросов, диссертант считает правомерным представить концентрированную характеристику политических традиций как одной из системообразующих частей ПК и политического сознания на макроуровне. Благодаря им политическая культура демонстрирует способность ограничивать процесс ассимиляции. Вместе с тем, строго говоря, нет всеобщих политических традиций, так как разные слои неодинаково воспринимают и развивают многообразные их установки. Иначе говоря, традиции – это не только групповой опыт, но и субъективная сторона культуры, усваиваемая индивидом посредством коммуникации и социализации, воздействующих «сначала» на поле его политического сознания.

Анализ выделенных групп вопросов дополнен рассмотрением типологии ПК. Соискатель считает, что ее исследование также способствует углубленному пониманию места и роли политического сознания в политико-культурной сфере, показывает, что «ментальный компонент» своеобразно, относительно полно или частично выражает и воплощает политическую культуру общества. Последняя состоит из «ядра» и «защитного пояса». В многообразных типах ПК существуют различные модели политического сознания, которые детерминируют, укрепляют или ослабляют «старые» социокультурные элементы, выполняют в них роль «поставщика» различных, если не диаметрально противоположных, представлений, оценок и ориентаций. Через «поле» политического сознания идет освоение новых общественно-политических ценностей, которые могут сопровождаться не столько «вытеснением» старых, сколько эклектическим сосуществованием нового и старого.

В четвертом параграфе «Политическое сознание и политическое поведение: соотношение и взаимосвязь» представлен анализ политологических концепций, затрагивающих проблему взаимосвязи политического сознания и поведения. Диссертант отмечает, что формы, характер и глубина этой связи рассматриваются российскими и зарубежными политологами по-разному. В отечественной обществоведческой литературе широко представлен нормативный подход, согласно которому жизнедеятельность личности зависит от объективных характеристик социальных групп, к которым она относится, от контекста группового, коллективного поведения.

В западной науке изучение политического поведения десятилетиями основывалось на бихевиористских концепциях (Г. Аллпорт, Б. Скиннер, Д. Уотсон, Г. Хоманс). Исследователи прямо не провозглашают роль политического сознания («установок», «идеологии») в формировании поведения актора. Их основная задача заключалась в наблюдении над поведением акторов с таким расчетом, чтобы в каждом данном случае (при данной ситуации) ученый мог заранее знать, какова будет реакция или, если она дана, то какой ситуацией вызвана. Индивид обладает огромным набором способностей: научением, адаптацией, подражанием, и любой вид поведения, в том числе политического, бихевиористы рассматривают как биологический процесс «привыкания» организма к среде (реакциям, стимулам и т.п.). При этом личность лишена субъектности (имманентной активности). Ею управляют с помощью комбинированных вариантов наказаний и поощрений.

В рамках когнитивистского направления западной политической науки (А. Бандура, Г. Лассуэл, Р. Уолтер) внимание концентрируется на механизмах формирования политического сознания. Когнитивисты сводят его к чисто психическому образованию, формирующемуся как процесс и следствие межличностного взаимодействия людей. Схожие взгляды демонстрируют представители так называемого психологического направления исследования политического поведения ( Ф. Гринстайн, А. Морено, Э. Мэйо, Л. Терстоун). В нем в качестве главного механизма социализации личности, оформления ее «политического сознания» рассматриваются потребности (мотивы, интересы). Последние, по их мнению, должны быть приведены в соответствие с интересами организации. В этой модели социализации откровенно присутствует установка навязывания человеку того или иного поведения.

Еще одно, наиболее плодотворное, направление исследования проблем политического поведения – функционализм. Диссертант выделяет теорию качественного анализа Г. Алмонда, направленную на изучение тех сторон политической жизни, которые не брались во внимание в традиционных парадигмах бихевиоризма, институционализма, экономического детерминизма и классовой борьбы. К этим сторонам относятся ориентации граждан относительно политической системы, воздействующие на ее специфику. Следуя подходу Т. Парсонса и Э.Шилза, Г. Алмонд утверждает, что ориентации относятся к интернализованным аспектам социальных объектов и отношений, включают в себя три компонента: когнитивный, аффективный (эмоциональный) и оценочный. Тем самым, отмечает диссертант, Г. Алмонд косвенным образом признает роль политического сознания, политической культуры в политическом поведении, их значение для восприятия политики, конфигурации реальных политическим процессов в любом обществе.

Проблематика политического поведения в западной науке приобретает определенный интерес в контексте анализа многообразных форм политического участия (Э. Дюркгейм, С. Хантингтон, Н. Хайманн, Й. Шумпетер и др.). В ее контексте исследователи предприняли выход на типологию политического поведения, в частности, «автономного» и «мобилизованного», активного и пассивного, тем самым вплотную подойдя к зависимости поведенческих феноменов от уровня политического сознания и внешней политической среды.

На основе проведенного анализа диссертант отмечает, что работы западных политологов, касающиеся данной проблематики, дискретны, сосредоточены на относительно самостоятельных дискурсах.

Сопоставляя и анализируя многообразные дефиниции политического поведения отечественных авторов (С.С. Андреева, Ф.М. Бурлацкого, А.А. Галкина, А.А. Дегтярева, Д.П. Зеркина, Е.Ю. Мелешкиной, Е.Б. Шестопал и др.), диссертант обосновывает сложность и многогранность содержания данного феномена, его синтетичность. Последняя заключается в том, что поведенческие комплексы в разной степени, но всегда «оплодотворены» некими элементами сознания. В основе различных его интерпретаций (как взаимодействия, действия, участия, активности) лежит трактовка родового понятия «поведение» в психологической науке. Суть ее сводится к любым действиям, характеризующим состояние субъекта во время деятельности. Политическая же разновидность поведения представляет собой прежде всего реакции, стремления, установки актора - осознанные или неосознанные – адаптироваться к политической реальности или изменить ее.

Диссертант обосновывает положение о том, что, руководствуясь именно установкой (как важнейшим компонентом политического сознания), политические акторы из альтернативных вариантов действия, участия/неучастия выбирают тот, который они считают в данной ситуации наиболее предпочтительным, соответствующим их жизненному опыту, групповым нормам и интересам. В доказательство диссертант, опираясь на методологию психологического анализа поведения, раскрывает иерархию диспозиционной структуры личности: эмоциональный, когнитивный и поведенческий установочные компоненты. Анализ места и роли последних в сфере поведенческих комплексов позволил сделать вывод о том, что они представляют собой, с одной стороны, внутренний стержень, саморегуляцию поведения и, с другой стороны, нормы, требования к нему.

Вместе с тем в диссертации показано, что поведение не является прямым результатом сознания. Оно подвержено множеству детерминирующих факторов, находящихся вне субъектно-психической сферы. Соискатель обращает внимание на обобщающие выводы российских исследователей, анализирующих факторную многослойность электорального поведения. На этом основании просматриваются несовпадения моделей поведения и сознания политических субъектов. «Смысловое строение» первого дает политическое сознание. Но процесс оформления смысла в политической жизнедеятельности всегда сложен и противоречив.

Непосредственная взаимосвязь политического сознания и политического поведения «действующего лица» заключается в стремлении воздействовать на общественно-политические процессы и властные структуры в том или ином направлении. В диссертации обосновывается вывод о том, что сознание выступает одним из основных внутренних факторов поведения, а последнее – средством реализации цели, первое выполняет функцию сосредоточения и оформления интересов, а второе – функцию отбора (выполнения специализированных ролей) и коммуникации.

Вторая глава «Политическое сознание: диверсификация и динамика» посвящена анализу состояния и тенденций изменения политического сознания в современном глобализирующемся мире, векторам его влияния на общемировое развитие, выявлению имманентной специфики политического сознания элит и масс, их взаимосвязи на современном этапе реформирования российского общества.

Первый параграф «Тенденции трансформации политического сознания в современном мире» содержит концептуальное рассмотрение мегатрендов «коллективного» политического сознания (сознания человечества). Парадигмой их анализа выступает разработанная в 1990-х гг. известным российским политологом А.С. Панариным классификация политических культур, включающая следующую «триаду»: экономикоцентризм, этноцентризм и социоцентризм. Комплексным критерием ее выделения служат «стратегии освоения будущего» и «ценностный выбор в альтернативной ситуации». В параграфе обосновывается положение о том, что стержнем, системообразующим признаком используемой идеалтипической «сетки», по сути, выступает доминирующее политическое сознание, определяющее политическое поведение элит и масс, их ценностные представления в плюралистическом, остро конфликтном мире.

На основе исследований ведущих российских и зарубежных авторов по ключевым проблемам планетарной эволюции (У. Бек, И. Валлерстайн, А. Вебер, З. Видоевич, А. Галкин, Э. Гидденс, Г. Дробот, Ю. Игрицкий, В. Иноземцев, М. Лебедева, А. Неклесса, А. Панарин, Дж. Розенау, И. Семененко, Т. Тимофеев, Э. Тоффлер, А. Турен, С. Хантингтон и др.) соискатель выделяет и анализирует основные траектории общемирового развития, противоречия между гомогенизацией и диверсификацией, объединением и фрагментацией. Сложнейшие и крайне противоречивые общественно-политические взаимодействия современной эпохи отражают, по сути, противоборство двух магистральных направлений «движения» мира: глобализации и партикуляризма. В свою очередь они так или иначе проявляются в трех моделях политической мегакультуры.

В диссертации проводится мысль о том, что, хотя способность людей предвидеть последствия своих шагов весьма ограничена, идеальная модель какого-либо общественного устройства всегда обдумывается, обсуждается и определенным образом реализуется. Отсюда – колоссальная важность идеальной модели мира для выживания и развития человечества. Поэтому, раскрывая содержание и формы проявления политических мегакультур, соискатель особое внимание уделяет социоцентризму, главным образом, модели «социально ответственной глобализации». В параграфе раскрываются многочисленные трудности практической реализации данной модели, прежде всего через Движение Альтерглобалистов (ДАГ). Как и всякое широкое массовое действие, ДАГ неоднороно. Его образуют самые разные элементы – от «левых» до «правых», от «революционеров» до «реформаторов». Первых глобализация интересует исключительно как генератор массового протеста, как фактор оформления новых революционных сил. Ни о какой гармонизации общественных отношений вопрос не ставится. Сторонники «реформаторского» подхода привержены ценностям демократии и справедливости, озабочены поисками механизмов контроля за главными субъектами глобализации. Однако такой контроль не может быть действенным без ресурсов влияния и власти, как минимум, сопоставимых с совокупной мощью транснационального капитала.

Привлекая различные теоретико-идеологические позиции, споры, концепции, точки зрения, аргументы, факты по поводу происходящих в мире процессов, диссертант пытается определить соотношение ключевых тенденций глобализирующегося сознания. Социоцентрический тип политической культуры созвучен гуманистическому вектору трансформации общественно-политических ценностей человечества. Наряду с этим экономикоцентризм и этнократизм могут быть объединены в «общую» недемократическую тенденцию трансформации политического сознания. Доказывается, что их влияние на процессы и явления современного мира чрезвычайно неоднозначно. Вместе с тем диссертант стремится показать, что социоцентрическая политическая культура объективно безальтернативна. Глобализирующийся современный мир нуждается в подкреплении в виде демократической культуры и сильного гражданского общества.

В основу анализа проблематики параграфа положена методология субъектной интерпретации. Суть ее в том, что политическое сознание исследуется в тесной связи с его носителями. Для того, чтобы личность или группа могли осознавать себя в качестве субъекта политики, необходимо самосознание, по мере развития которого и формируется субъектность. Используя социально-психологическую концепцию группового субъекта Г.Г. Дилигенского, диссертант показывает, что полно и последовательно черты последней выражены у элит – непосредственных субъектов общественно-политической деятельности. Базируясь на выводах элитистов (Д. Мейзел, С. Санистебан, П. Шаран и др.), диссертант относит к критериям политической субъектности способность к самостоятельному политическому «творчеству», рациональность, суверенность и постоянность политических действий. Последнее предполагает, что они осуществляются целенаправленно, осознанно. Кроме того, данный критерий подразумевает предсказуемость «движения» субъекта, невозможную вместе с тем без взаимодействия, борьбы, кооперации и взаимоограничения разных субъектов политики.

Некой константой взаимосвязи элит и масс является большее или меньшее напряжение между претензиями элитарных групп и их признанием массами. В параграфе рассматривается сложная природа подчинения огромного большинства населения воле политической элиты, разнообразие его мотивов. Анализируются западный и восточный типы «эгоизма» (концентрации на ценности власти) политического сознания правящей элиты. Наряду с этим обозначена проблема расколотой элиты, свойственная трансформационным обществам, в том числе российскому.

Проведенный анализ позволяет сформулировать вывод о том, что, во-первых, элитовластное политическое сознание, будь то сознание государственной или партийной элиты, представляет собой разновидность специализированного, корпоративного сознания. Во-вторых, успешное воздействие современной политической элиты на массы в большой мере зависит от культуры контактов с массовыми слоями населения, обеспечивающими ее привилегированное положение в системе общественной практики.

Диссертант анализирует многообразные трактовки одного из сложнейших понятий обществоведения - «массовое сознание», стремясь максимально полно учесть существующие в науке подходы.

Автор подчеркивает, что принадлежность к широким слоям населения выступает важнейшим, но не единственным признаком феномена массового сознания. Одна из традиций изучения массового сознания приравнивает его к общественному мнению (Б.А. Грушин, В.С. Коробейников, Н. Липпман, А.К. Уледов). Другая традиция объясняет массовое сознание как результат деятельности масс (В. Бехтерев, Л. Войтоловский, Э. Дюркгейм, Г. Лебон, Ж. Сигеле, Г. Тард и др.), то есть, по сути, отождествляет его с коллективной психологией, «коллективным бессознательным». Еще одна традиция оформилась в российской философской и социологической мысли в 1960-1980-х гг.: массовое сознание изучается в рамках деятельностного подхода. Оно выделяется не в зависимости от его содержательных характеристик, когнитивных способностей и т.д., а на основе особенностей его носителя-субъекта.

Опираясь на исследования специалистов, соискатель выделяет специфические свойства масс: статистический характер, стохастичность формирования, ситуативность существования и явно гетерогенную природу. Из них вытекают определения массового сознания (в том числе его политической «составляющей») как 1) экс/межгруппового сознания, сознания так называемых «внеструктурных островов» в групповой структуре социума, как бы плавающих в составе более широкого социального целого (Г.Г. Дилигенский); 2) вида общественного сознания, выделяемого в составе последнего наряду со специализированным и групповым сознанием и связанным с функционированием особого рода социальных общностей – масс (Б.А. Грушин).

Оценивая данную позицию, диссертант в тоже время отмечает, что термин «массы» до сих пор весьма неопределен. Отталкиваясь от имеющихся в научной литературе трактовок, автор пытается представить более многосторонний, панорамный, более целостный взгляд на специфику масс, их сознания и поведения в различных ситуациях и социумах. Для этого проводится сопоставление феноменов массы и толпы. Кроме того, для этого определены значимые направления исследования массового сознания в современной западной социологии и социальной психологии (Х. Арендт, Г. Блумер, Л. Бодрияр, Г. Маркузе, А. Моль, С. Московичи, Х. Ортега-и-Гассет).

На основе проведенного анализа раскрывается ключевое положение: двусторонняя связь правящих кругов и масс является постоянной, неразрывной, все время пульсирующей в дихотомии - сближение-удаление. Возрастание социальной дистанции между элитой и массой стимулирует первую к более тотальному манипулированию сознанием последней. Уменьшение же этой дистанции приводит к снижению потребности властных структур в системном манипулировании массовым сознанием. Взаимодействие власти и масс рассматривается также в контексте типов политического режима.

В диссертации подчеркивается, что колебания между сближением и удалением представляют собой своего рода «ритмы» истории и должны быть исследованы как конкретно-исторические факторы. Таких исследований применительно к новым отечественным реалиям последних десятилетий нет. Различия в степени и скорости изменения взаимосвязей элиты и масс не учитываются в социально-политических проектах, что чревато социальными напряжениями и взрывами. Соискатель проводит анализ того, насколько, действительно, высока опасность социальных взрывов на современном этапе развития российского общества с учетом такой особенности массового политического сознания, как толерантность.

В заключении делается вывод о том, что, с одной стороны, толерантность как культурно-антропологический код массового сознания не просто влияет на политическую реальность в российском обществе, но и весьма определенно задает ее. В этом смысле результат трансформации будет во многом определяться целями и методами деятельности политической элиты страны. С другой стороны, толерантность как особое социально-политическое настроение масс – это не только фактор риска, но и уникальный шанс обрести демократическую политическую культуру.

Третья глава «Политическое сознание в контексте российских реформ» раскрывает факторную роль, тенденции, противоречия, особенности эволюции и детерминанты политического сознания в процессе реформирования российского общества. В основу главы положен методологический постулат, суть которого в том, что «сознание только отчасти фиксирует и контролирует поведение политических субъектов, и потому модели поведения и сознания не всегда совпадают» (Э.Я. Баталов).

Изменение политических представлений, установок, ценностных ориентаций и тем более поведенческих реакций – чрезвычайно сложный процесс, который всегда и везде протекает под воздействием совокупности разнообразных детерминант. При этом подчеркивается, что анализируемые автором группы социально-экономических, социально-политических и социокультурных факторов являются динамическими системами, подвергаются постоянным колебаниям, вплетены в ткань общественных процессов одновременно как условия (предпосылки, причины) и фон последних.

Всю совокупность выделяемых факторов диссертант подразделяет на кратковременные и долговременные, учитывая относительность любой классификации. При этом он подчеркивает принципиальную важность, но неравновесность рассматриваемых детерминант на том или ином этапе общественного развития. Это вполне справедливо, поскольку формы политического сознания (апатия, политическая «внимательность» и способность к мобилизации) являются результатом одних и тех же факторов, действующих с переменным значением (Д. Розенау). Та или иная ориентация в политическом сознании зависит от интенсивности и направленности этих переменных. Вместе с тем в диссертации последовательно разворачивается и доказывается идея о системообразующей роли общенациональной политической культуры к вариациям политического сознания и поведения граждан. Эта роль в переломные периоды общественного развития обнаруживается наиболее рельефно и вместе с тем противоречиво. Незримый процесс формирования лика будущей политической культуры в трансформирующемся социуме идет именно через динамические компоненты политического сознания, то есть его «поле».

Стержнем содержания параграфа выступает факт мощной роли несоответствия традиционных ценностей трансформирующегося российского социума и нового жизнеустройства. На основе привлечения широкого круга источников и специальной литературы автор доказывает положение о том, что это несоответствие стимулировало в 1990-х гг. преобладание антиреформаторского недовольства и продолжает содействовать кризису политического сознания, выражающемуся в его многоликой фрагментации и отсутствии общего вектора «движения».

В диссертации рассмотрен характер социально-экономической динамики, а также степень интенсивности ее влияния на массовое политическое сознание в зависимости от содержательных особенностей трех этапов общественно-политической трансформации в России (1991-1993/1994 гг., 1993/1994-1998/1999 гг., 1999/2000-2007/2008 гг.). Это позволило сделать вывод о том, что между уровнем дохода гражданина, оценкой экономической политики правительства и его политическим выбором связь носит пульсирующий, «прерывистый», далеко не всегда прямолинейный характер. Для политического сознания, особенно в условиях избирательной кампании в России, в отличие от стран стабильной демократии, экономические факторы всегда «оплодотворены» политическими явлениями и процессами и в еще большей мере экспектациями и нормативно-ценностными «системами».

Опираясь на широкую исследовательскую базу (Е.М. Авраамова, Ю.В. Арутюнян, Г.В. Голосов, Г.Г. Дилигенский, И.Е. Дискин, Т.И. Заславская, В.О. Казанцев, А.И. Соловьев, А.Г Терещенко, Н.Е. Тихонова, С. Уайтфильд, М.А. Шабанова, Д. Эвенс и др.), диссертант анализирует роль социальных размежеваний как фактора политического сознания и поведения россиян, а также группирует имеющиеся по этой проблеме точки зрения ученых.

Пристальное внимание автор уделяет региональной фрагментации политического сознания, рассматривая ее как отражение, «результат» дифференциации региональных культур/субкультур. Аккумулируя общероссийские данные по электоральной географии и статистике, диссертант выделяет более или менее устойчивые геоэлекторальные/политикокультурные зоны России. Их анализ приводит к выводу о том, что диверсифицированность российского политического пространства в его регионально-социокультурном разрезе «укладывается» в продолжающий преобладать патриархальный тип общенациональной политической культуры.

В контексте проблематики параграфа соискатель обобщает продолжающуюся дискуссию по проблемам эволюционных возможностей российской социокультурной матрицы. Признавая доминирование авторитарно-патерналистских, коммунитарных традиций русской политической культуры, он констатирует, что эти традиции не выступают фатальным препятствием для демократизации России. В тоже время затяжной, болезненный процесс общественно-политической трансформации в стране не в последнюю очередь обусловлен тем, что россияне специфически трактуют идеи демократии, плюрализма и рынка. В этой связи рассматривается алогизм демократического сегмента массового политического сознания. Отсюда вытекает недостаточная «конструктивность» факторной роли последнего, означающая, что «субъективный фактор», не отменяя поступательного развития, делает его более многоплановым, кризисным и затяжным.

Во втором параграфе «Состояние политического сознания в условиях обновления политической системы общества» рассматриваются взаимосвязи «субъективного фактора» реформирования российского общества и институциональных инноваций политической системы, характер и направленность политических представлений россиян в новом политико-институциональном пространстве.

Отправной точкой анализа проблематики является постулат неоинституционалистов о том, что модификации институционального дизайна способны менять политическую практику, а формальные перемены могут порождать неформальные изменения. Качество динамики российского транзита представляет собой противоречивую смесь промежуточных состояний и изменений политической системы. Некоторые из них проявляются в тенденциях ее обновления. Рассматривая их, диссертант концентрирует внимание на ключевых особенностях и эволюции взаимодействия исполнительной и законодательной ветвей власти в 1990-х-2000-х гг., а также политических реформах В.Путина. Анализируя последние, диссертант отмечает их двойственность. Подчеркивается повышение доверия к институту президентства на фоне субъективного ощущения улучшения общей ситуации в стране, обусловленного реальными стабилизационными сдвигами. Но в целом социально-политическая ситуация остается чрезвычайно неопределенной. Ключевое слово официального языка и риторики СМИ - «стабилизация» - на самом деле означает явление, свойственное «симулятивной стабилизации» (Б. Дубин). Политические практики режима В. Путина, также как и его предшественника, формируют отношения исполнительных и представительных структур в контексте традиции централизованной, моносубъектной власти. Опираясь на оценки отечественных экспертов, политологов (Т.Е. Ворожейкина, В.О. Казанцев, А.В. Кулинченко, Ю.А. Красин, Ю.С. Пивоваров, Т.В. Семыкина, А.И. Соловьев, Л.Ф. Шевцова и др.), автор разделяет их серьезные сомнения в действенности мер, ограждающих общество и граждан от произвола органов/структур власти и управления.

Диссертант, используя многочисленные данные социологических опросов, отмечает, что сохраняющийся персонифицированный характер доверия населения к политическому режиму сужает легитимацию российской системы власти. Ситуация усугубляется тем, что в российском массовом сознании господствует нерасчлененный образ государства. Кроме того, в недавнем прошлом существенным образом подорван конструктивный потенциал советского политического сознания. Вновь актуализировалась проблема объединения народа и власти в ходе происходящих перемен. Ее решение во многом зависит от того, сохранятся ли изъяны существующей политической системы, которые делают российское государство слабым. К ним диссертант относит: неотработанный и непрозрачный механизм преемственности высшей власти; отсутствие полноценной политической конкуренции; доминирование бюрократии; публичная власть не отделена от интересов так называемых олигархов; коррупция на всех уровнях власти; крайне незначительная роль общества и общественных институтов.

В тоже время диссертант доказывает, что выстраивание «властной вертикали» не вызвало отторжения со стороны массового политического сознания. Несмотря на то, что отчуждение от власти превратилось в одну из ключевых характеристик последнего, существенно возросла тяга россиян к сильной и эффективной власти. Эта тенденция не сводится к безусловной поддержке новых политических институтов, но не означает и их полного неприятия. В диссертации подчеркивается, что закрепление «авторитарного потенциала» суперпрезидентской системы не предрешено, поскольку массовое политическое сознание синкретично, странным образом соединяет в себе старые и новые ценности.

Идеологии как формы (и типы) политического сознания чрезвычайно многообразны, многолики. Диссертант подчеркивает, что при всей широте палитры, они характеризуются совокупностью онтологических свойств. Идеологические системы порождают модели мира и тем самым либо адаптируют либо деформируют реальность, а также обладают способностью интегрировать вокруг себя массовое сознание и сознание элиты. Если политическая идеология укрепилась в социуме, то в процессе восприятия и оценки политики, она играет роль смысловой «рамки», предопределяющей действия актора. С этой позиции идеологии - неуничтожимый ментальный феномен или институт. Он имеет иную природу, чем институт социальный, но выполняет сходную организующую роль.

Диссертант использует наиболее широко применяемый метод классификации идеологий – «слева направо»: коммунизм, социализм, либерализм, консерватизм, фашизм. Он считает принципиально важным обратить внимание на качественные/содержательные отличия политико-идеологических конструкций и вместе с тем на пространственно-временную, историческую изменчивость. В этой связи в параграфе немало места отводится исторической эволюции и трансформациям основных политических идеологий современной эпохи – консерватизма, либерализма и социал-демократизма.

В современном российском обществе рассматриваемые идеологии начинают активно складываться, хотя нередко и под другими названиями. Диссертант констатирует факт произвольного употребления и рядовыми гражданами и политиками таких политически терминов, как «коммунисты», «социал-демократы», «либералы», «консерваторы», «фашисты» и т.д., использования их как ярлыков в идеологической борьбе для обозначения «добра» и «зла». Данное обстоятельство вносит путаницу во многие вопросы и, конечно же, требует упорядочения политического лексикона. Но это, по мнению автора, весьма непростая теоретическая и практическая задача.

В конце 1990-х гг. отечественные политологи (А.И. Соловьев, К.Г. Холодковский) зафиксировали тенденцию «снижения» роли идеологических факторов в процессе формирования политических предпочтений россиян. Вычленив и рассмотрев причины и формы проявления этой тенденции, диссертант обосновывает вывод о том, что в настоящее время идет процесс глубинных сдвигов в феномене политической идеологии и ее традиционных субъектах. Сохраняются основные «классические» ценностно-идеологические полярности, хотя строгих демаркационных линий между ними уже нет. Наряду с этим современный мир, в том числе и Россия, столкнулись с новыми формами и видами идеологий (потребительской, глобалистской, альтерглобалистской, террористической, популистской, феминистской и т.д.). Кроме того, диссертант обращает внимание на то, что оформлению политико-идеологического плюрализма как основы и формы демократизации российского социума препятствуют многочисленные противоречия и трудности, характерные для его посткоммунистической трансформации, в частности информационный лоббизм, жестко контролирующий ключевые медиаресурсы. Высказывается предположение о том, что в современных условиях политические предпочтения россиян – это противоречивый результат воздействия «видоизмененных» политических идеологий и в еще большей мере - информационной среды.

В параграфе представлен анализ такого неотъемлемого свойства идеологий как превращение в миф. Политическая мифология отличается от них фактическим отсутствием научных элементов. Вместе с тем у идеологий нет полисемантической структуры мифа. Последний «дает жизнь» архетипичным алгоритмам. Это качество мифологического стереотипа приводит к перекодировке импульсов коллективного бессознательного в систему рационализированных символических представлений социальной группы об окружающей реальности. В некотором высшем смысле миф, его глубинные структуры конгруэнтны структурам объективного мира и представляют некое косвенное знание о Вселенной. Именно данные природные константы мифов/мифологий предопределяют их воспроизводство как типов общественного сознания, несмотря на стремительное распространение научных знаний в ХХ – ХХI вв. Опираясь на специальные исследования, соискатель пытается выделить различия и сходства идеологии, мифа и утопии. При этом автор отмечает, что в настоящее время их содержание в силу многозначности трудно отличимо. Тем не менее констатировать их непригодность для изучения политической культуры и политического сознания, по мнению соискателя, было бы неправомерным. Через анализ содержания, факторов, источников и последствий социальной, в том числе политической мифологии возможно полнее охарактеризовать эволюцию, некоторые особенности, перспективы и нюансы политикокультурных сегментов общества.

Автор обращает внимание на процесс глубокой и болезненной содержательной трансформации современной российской политической мифологии. Он считает оправданным обозначить лишь две основные его тенденции: 1. Множественность, неустойчивость, «лоскутность», осколочность в конце 1980-х – 1990-х гг. и 2. Начало формирования ее новой государственной модели в 2000-х гг. Здесь диссертант выделяет символическую политику государства, под которой понимаются производимые властью мифы, ритуалы, культы, символы, с которыми согласны массы. Последние оказались солидарны с правоцентристским вектором социально-политического взаимодействия на основе законодательного утверждения государственной символики по предложенной Президентом схеме. При всей своей значимости она не является единственным компонентом государственной политической мифологии. По инициативе политико-властных структур может распространяться идеология, которая верно выразила то, что уже стихийно произрастает в обществе. Пока ясны только некоторые моменты ее существа и процессов становления.

Во втором параграфе «Гетерогенность и гомогенность политического сознания» представлен анализ плюрализации политического сознания российских граждан через взаимосвязь двух тенденций его функционирования и эволюции – гетерогенности и гомогенности.

В первой части параграфа обозначаются и аргументируются разные формы (варианты) проявления гетерогенности массового политического сознания, их крайняя неустойчивость в современном российском обществе, а также факторы, их обусловливающие. «Лучший» вариант разнородности политикокультурных комплексов – это плюрализм политических ориентаций, представлений, предпочтений и установок, не противоречащий базовому - общенациональному - согласию. Худшие ее формы – это конгломератность, эклектизм, разорванность, раскол, дезинтеграция и т.п. Что касается фрагментации, то, как полагает соискатель, она, будучи относительно постоянным свойством политического поля, до некоторого времени является нейтральной в ценностно-ориентационном смысле.

Современный российский плюрализм отнюдь не тождественен западному, явившемуся следствием постиндустриальных тенденций и представляющему собой отсутствие единомыслия, реальную легитимность многообразия интересов, расхождения во взглядах, исключающих монополию одной из групп на принятие решений. После анархического/полуанархического плюрализма 1990-х гг. возникла острая объективная необходимость «обуздать» безбрежный плюрализм, сохранив при этом демократическую составляющую реформирования.

Диссертант рассматривает многочисленные препятствия развития подлинно плюралистического политического сознания. Результаты противоречий в социальной и политической сферах таковы, что в обществе пока не возникли достаточно благоприятные предпосылки для выработки системы общенародных ценностей, которые могли бы образовать общенациональную российскую идеологию гражданского мира и сотрудничества. Более того, масштаб и характер социально-политических противоречий способствуют воспроизведению традиционного для России авторитарного начала в политической практике, в элитовластном и массовом политическом сознании. В то же время есть перспективы идеологического симбиоза, который способствовал бы смягчению раскола в политическом сознании общества («худшей» формы гетерогенности), понимаемого как отсутствие консенсуса по базовым ценностям.

Фрагментируясь, дробясь, диффузируясь, общественно-политические ориентации и установки разных субъектов перетекают, трансформируются в какие-то новые причудливые формы и виды, в той или иной мере релевантные происходящим объективным процессам. Нередко фрагментация политического сознания проявляется в его гибридизации, однозначно оценить которую сложно. Диссертант обосновывает положение о том, что так называемый «авторитарно-демократический» тип массового сознания представляет ту форму гибридности политического сознания, которая демонстрирует ценностно-идеологическую конвергенцию или постепенно формирующуюся его гомогенность. При этом он подчеркивает крайнюю проблематичность практического формирования последней на современном этапе. Анализ данной проблематики позволил сделать вывод о том, что однородность политического сознания в условиях трансформирующегося общества не может являться неким одномоментным и однонаправленным процессом, не сопряженным с усилением выраженности его разнородности.

Политическое сознание россиян сегодня многовекторно и содержит, по мнению диссертанта, «основания» для реализации всех возможных вариантов развертывания событий, условно, - «взрыв», стагнацию и «движение вперед». Соотношение этих вариантов все время колеблется, варьируется, но чаще не в пользу «взрыва».

Проблематичность формирования однородности политического сознания россиян не означает полного отсутствия данного процесса. С точки зрения диссертанта, гомогенизация политических взглядов, представлений, ориентаций населения просматривается прежде всего в постепенном оформлении гражданского сознания. Этому посвящена вторая часть параграфа. Исходя из классических идеалтипических определений культуры гражданственности/гражданской культуры (Г. Алмонд, С. Верба), а также привлекая исследования современных отечественных и зарубежных авторов (Г.И. Вайнштейна, К.С. Гаджиева, Р. Инглхарта, Ф. Шмиттера и др.), соискатель раскрывает общие и отличительные особенности гражданского и демократического типов сознания. Уточнив специфику феноменов, он рассматривает факторы, препятствующие формированию гражданского сознания россиян. К ним относятся: 1.Отчуждение населения от политической власти, дефицит реципрокности в отношениях населения и публичной сферы; 2. Несформированность гражданского общества; 3. Низкая степень укорененности норм межличностного доверия; 4. Слабость государства. При этом предпринимается попытка ранжировать выделенные факторы.

Диссертант полагает, что в России существуют факторы и предпосылки, способствующие становлению и развитию гражданского сознания, а именно: 1. Проникновение ценностей демократии в толщу массового сознания; 2. Сохраняющийся высокий общий образовательный уровень населения; 3. Утверждение массовой приверженности эволюционному пути развития. Однако в целом воспроизводство гражданского сознания в ближайшее время вряд ли осуществимо. Формулируя причины маловероятности данного процесса, соискатель особое внимание концентрирует на отсутствии концепций и технологий формирования гражданской культуры на российской почве. Рассматриваемые проблемы обязательно предполагают постановку практического вопроса: как целенаправленно влиять на формирование и развитие гражданского сознания людей? Ответ на этот вопрос требует серьезных научно-практических изысканий. Для диссертанта же важно подчеркнуть положение о том, что сила факторов, не способствующих формированию гражданских позиций, не означает бесполезности работы по их внедрению и культивированию. Скорее наоборот, систематическая, повсеместная работа (школы, вузы, учреждения культуры, бизнес, НПО, производство, СМИ, выборы и т.д.) по стимулированию толерантности, сотрудничества, партнерства обеспечит распространение гражданской культуры.

В Заключении подводятся общие итоги диссертационного исследования, формулируются ключевые выводы.

В целом, для исследований политического сознания свойственны две основные тенденции. Условно, одна из них сводится к психологизации. Другая тенденция связана с теориями массовых информационно-идеологических процессов, в частности, с исследованиями предпочтений электората. Обе они действуют во взаимосвязи с социокультурным дискурсом в политологии. В контексте данных тенденций непосредственным предметом анализа обычно является содержание политического сознания. Причем исследователи вправе отвлечься от субъекта сознания и реконструировать имеющие место в данном обществе представления и ориентации.

Россия на данном трансформационном этапе нуждается в синтетической модели политического сознания, вбирающей многие либеральные, социал-демократические, консервативные ориентиры. С одной стороны, это обусловлено их объективным сближением (особенно в понимании принципов, норм, ценностей политической демократии). С другой стороны, потребность в солидаризирующей идеологии предопределяется содержанием политических ориентаций и предпочтений массовых слоев населения страны.

Для России актуальной будет оставаться проблема «сильное государство-сильное гражданское общество». Первое станет сильным (в трактовке демократической парадигмы) только тогда, когда будет выполнять роль «согласователя» общественных интересов. Для этого ему необходимо, объединив все имеющиеся ресурсы, стимулировать полезные обществу гражданские инициативы. Начинать следовало бы с модели общественно-политического развития страны. Ее создание – прерогатива духовной или политической элиты.

Не менее острой социально-политической задачей является разработка научным сообществом и принятие правящей элитой долгосрочной «концепции технологий властвования» с обязательной экспертизой реальных потребностей, психологических реакций массовых слоев общества на процессы предполагаемого реформирования с целью максимально безболезненного его осуществления и, следовательно, расширения легитимности институтов политической власти.

Чрезвычайно важным является интенсивное освоение партиями, общественно-политическими организациями и движениями гибких форм политического диалога, способствующего развитию многообразных идей, их обогащению и синтезу. Несмотря на низкую политическую активность и «деидеологизацию» основной массы населения политические партии не должны отказываться от системы работы по повышению политической культуры граждан, в том числе путем разъяснения программ и методов действия.