АВТОРЕФЕРАТЫ   ДИССЕРТАЦИЙ   ДОКТОРА   ПОЛИТИЧЕСКИХ   НАУК

АНОНС      ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ       ОСНОВНЫЕ ПУБЛИКАЦИИ АВТОРА ПО ТЕМЕ ДИССЕРТАЦИИ

Основное содержание диссертации

Глава 1. Методолого-парадигмальные основы генезиса глобального управления 

Глава 2. Концептуальные основы глобальных проектов

Глава 3. Особенности взаимодействия легального, латентного и тайного институционального участия в конкуренции «магистральных» глобально-проектных преемственностей

Заключение

Во «Введении» дается обоснование актуальности проблемы, осуществляется анализ степени и состояния ее научной разработанности, определяются объект и предмет, цели и задачи исследования, раскрываются его научная новизна, теоретическая и практическая значимость, выдвигается исследовательская гипотеза, показывается источниковая база, формулируются методологические основы исследования и положения, выносимые на защиту.

Первая глава диссертации - «Методолого-парадигмальные основы генезиса глобального управления» - посвящена основным парадигмам, теориям и концепциям, позволяющим сформулировать сущность и принципы глобального управления, выявить его формы и методы, направления, а также порядок взаимодействия различных центров и уровней глобальной «сетевой» структуры, совокупность которых формирует определенную иерархию.

Становление «англосаксонского» «глобального центра», обусловленное эпохами великих географических открытий и промышленной революции, сопровождалось секуляризацией - постепенным замещением религиозного доминирования светским, тесно связанным с эпохами Реформации и Просвещения. В политической сфере секуляризация проявилась в распаде Священной Римской империи и образовании на ее месте децентрализованной по этническому признаку Вестфальской системы. В самой Великобритании англиканство было подчинено монархии и институализировано в качестве государственной религии. Сформированный в процессе секуляризации альтернативный субцивилизационный центр Запада повел борьбу за лидерство с РКЦ с помощью замещения традиции инновацией. Распространившись в ходе европейских и мировых войн XVII - XX вв. на континентальную Европу и за ее пределы, секуляризация и децентрализация способствовали формированию последующих международных порядков - Венской, Версальской и Ялтинско-Потсдамской систем. Разрушение последней не только явилось фактором нестабильности, но и создало условия для формирования нового международного порядка, ряд концепций которого предполагают дальнейшую секулярную унификацию уже в глобальном масштабе.

Распространение секуляризации на все аспекты социально-политической жизни явилось важнейшим фактором, обусловившим движение европейского рационализма к Модерну, отрицающему традиционную религиозную и в целом социокультурную идентичность в пользу универсализации миропорядка и личности. В условиях британского лидерства это не только обеспечило кристаллизацию властной формы, соединяющей монархию и в целом аристократию с буржуазным парламентаризмом, но и способствовало формированию экспансионистской идеологии и концепции имперского идеализма - совокупности представлений об идеальном характере британской экономической и политической систем и желательности ее управляемого распространения на весь мир[1]. (Ученые Института Европы РАН, именующие подобные системы «системами Вестминстерского образца», выделяют их из традиционных систем, основанных на разделении властей – ввиду свойственной им трансформации коллегиальных органов, образуемых премьер-министрами, министрами юстиции или другими должностными лицами в неформальные, но важнейшие инструменты принятия решений[2]). Тем самым был сформирован механизм субъективного воздействия на развитие объективных политических процессов, которое, как убедительно доказал В.И. Ленин, именовавший такое воздействие «субъективным фактором», может осуществляться целенаправленно и достигает максимума эффективности в кризисных фазах[3]. В современных условиях механизмы подобного воздействия, уже на уровне конкретных технологий (внешнее воздействие на политические системы в наименее устойчивых критических фазах и создание в процессе их хаотической деструкции новых аттракторов как инструментов систематизации), разрабатываются и внедряются в практику рядом научных учреждений, прежде всего Институтом «Санта-Фе» (США), с которым тесно связана деятельность координатора Государственного департамента США в Минской группе ОБСЕ С. Манна. Как считают В.Г. Федотова, В.П. Семенко и другие ученые, средствами деструкции незападных политических систем являются: содействие либеральной демократии; поддержка рыночных реформ; повышение представлений о жизненных стандартах у населения, особенно у элит; вытеснение ценностей[4].

Основным принципом глобального управления является принцип прогресса, который по мнению ряда ученых реализуется с помощью закона диалектической триады Г.В.Ф. Гегеля - «тезис – антитезис – синтез»[5]. Рассмотрение следующих этапов развития как взаимного отрицания предыдущих способствует образованию сложных и многоуровневых цепочек, в которых взаимодействуют как сами триады, так и их элементы, что позволяет не только контролировать эволюцию тех или иных процессов, но и конструировать их результаты. (Альтернативный методологический принцип, основанный на основе не прогресса, а развития, в XIX в. был сформулирован видным русским мыслителем К.Н. Леонтьевым[6]). Глобальное управление также осуществляется в соответствии с принципами глобализма как конкретной политики, проводимой государствами «англосаксонского» «глобального центра», а также порядка, обеспечивающего ее осуществление за счет самоорганизующейся критичности – при помощи хаотизации и разрушения существующего порядка, формирования нового порядка, сменяемого новой хаотизацией и т.д.

Современный этап глобализации показывает особенности распределения сфер ответственности между легальными, латентными и тайными институтами. Так, тайное институциональное воздействие как правило осуществляется изнутри объектов глобального управления, при помощи коррекции внутриполитических процессов в объектах глобального управления. Решающая роль отводится цивилизационному фактору – экспорту и внедрению западных ценностей, замещающих автохтонные. Легальное воздействие в основном производится извне, путем вовлечения объектов с уже измененной (полностью или частично) системой ценностей, осуществляемого с помощью геополитической (геоэкономической) экспансии. Воздействие латентных институтов проявляется в интеграции легального и тайного участия, придающей им взаимосвязанный и управляемый характер; этому способствуют независимость латентных институтов от норм международного и государственного права и неучастие в международных договорах. Тем самым осуществляется переход от управления глобальным равновесием сил к глобальному доминированию, ведущая роль в котором в настоящий момент принадлежит США.

Совокупность легального, латентного и тайного участия осуществляется методами кризисного управления, революции и войны[7]. Основу метода кризисного управления, основанного на видении современного состояния мира как находящегося в перманентном кризисе, в государствах Запада составляют двухпартийные системы, функционирующие в режиме либерально-социалистического консенсуса. Внесистемным силам, объявляемым «экстремистскими», практически отказывается в легальном представительстве в органах государственной власти и международных организациях. Вне Запада кризисное управление осуществляется избирательно: в легальной сфере – изнутри, с помощью распространения демократических институтов, а в латентной и тайной – путем неформального воздействия на верхушки элит и распространения западных ценностей. Кроме того, для вовлечения объектов глобального управления применяются и более радикальные методы - революции и войны, направляющие энергию внутренних и межгосударственных конфликтов в русло разрушения многонациональной государственности, смены правящих элит и т.д. Соответствующим инструментом является управляемый конфликт, цель которого состоит в трансформации «централизованного и несвободного» общества в «децентрализованное и свободное». («Концепция управления кризисами» входит в число официальных документов НАТО[8]).

Трансформация суверенитета государств и распространение данной тенденции на элиты способствуют кристаллизации некоего аморфного, не структурированного, институционально не оформленного образования, который соискатель именует «глобальной (мировой) элитой». Примерные подходы к ее идентификации выявляются при помощи анализа первоначального списка членов Трехсторонней комиссии (1975 г.), обновленные варианты которого в дальнейшем не обнародовались. В частности, выявляется представительство всех «трехсторонних» регионов (Северной Америки, Западной Европы, Японии) одними и теми же основными статусными группами:

- политиками (преимущественно парламентариями);

- отдельными государственными чиновниками;

- чрезвычайными и полномочными послами ведущих государств «трехстороннего» процесса, представляющими государственные интересы своих стран в других ведущих «трехсторонних» государствах;

- крупными бизнесменами и банкирами (в основном, президентами и высшим менеджментом ведущих ТНК и банков);

- профсоюзными лидерами;

- главными редакторами ведущих СМИ;

- научной, прежде всего университетской элитой;

- руководителями некоторых НПО и фондов (прежде всего от США и Западной Европы);

- отдельными священнослужителями*.

При анализе также обнаруживается некоторое различие удельного веса тех или иных конкретных статусных групп в североамериканском, западноевропейском и японском представительстве. Япония представлена преимущественно крупными бизнесменами; от Европы зафиксировано широкое представительство бывших членов Комиссии Европейского союза и руководства Различных национальных институтов международных отношений; в североамериканском представительстве соблюден относительный баланс указанных групп. Обращает внимание полное отсутствие в списке членов комиссии военнослужащих, функционеров НАТО, а также представителей таких структур как Европейский парламент, Совет Европы, ПАСЕ, ОБСЕ и др.[9]

Аналогичный анализ персонального состава членов Римского клуба показывает явное доминирование научной элиты; в Бильдербергском клубе, объединяющем высший слой элит двух «трехсторонних» регионов – Северной Америки и Европы, по свидетельству ряда авторов, также представлены традиционные аристократические круги[10].

Проведенный анализ представительства в указанных структурах определенных статусных элитных групп позволяет выявить внутри глобальной (мировой) элиты определенную градацию уровней – в зависимости от целей и задач: идеологических, управленческих, научных и т.д. В соответствии с этой дифференциацией в диссертации условно выделяется высший слой, который соискатель именует «ценностной» элитой, представляющей некое переплетение родовой аристократии с собственниками и топ-менеджментом ведущих ТНК. Задача этого слоя, как она представляется автору работы, – сохранение традиционной преемственности и определение общей стратегии глобального развития. Остальную, большую часть глобальной (мировой) элиты автор диссертации именует «функциональной» элитой. К ней можно отнести руководство различных НПО и структур, связанных со стратегическим планированием, взаимодействующих с правительствами стран «группы G7», а также представителей западной научной элиты.

Операционными средами для деятельности глобальной (мировой) элиты служат экономика и финансовая сфера, «общечеловеческие» ценности, транснациональная культура, а также наука и базовые технологии - как инструменты технологического доминирования.

Глобальное управление осуществляется в трех основных направлениях: информационном (социально-психологическом), политическом (геополитическом) и финансово-экономическом. Сосредоточение основных интересов ценностной элиты в сфере финансово-экономического управления делает ее особенно чувствительной как для других направлений, так и для глобального управления в целом.

Проведенный анализ позволяет установить, что главной целью глобальной (мировой) элиты является продвижение к «Новому мировому порядку», философия, идеология, пути и механизмы формирования которого соискатель выводит из документов Римского клуба, концепции «устойчивого развития», Инициативы «Хартии Земли», Парижской хартии для новой Европы, Хартии об основных правах Европейского союза (ЕС) и др.

Центральной частью второй главы – «Концептуальные основы глобальных проектов» - является исследование глобальных проектов как научной категории и концепции, дающей оригинальное объяснение всемирно-историческому процессу.

Под глобальным проектом соискателем понимается система ценностей (идея), созданная совокупностью культурных, исторических, социальных, государственных и иных традиций доминирующей или претендующей на доминирование цивилизации, воплощенная в системах смыслов (нормах) и распространяемая в материальной и духовной сферах посредством экспансии, осуществляемой в институциональных формах - легальной, латентной и тайной. Проектность ныхствамиующими убъектность которой представлена вляется о для его реализации, вляет собой либо соответсвующуютех или иных цивилизаций обусловливается кристаллизацией проектной задачи, наличием «опорной» страны, а также формированием соответствующего ей проектного центра, ядро которого представлено проектной элитой. Интегрирующее воздействие на существующие и вновь формируемые субъекты международных отношений, отнюдь не обязательно принадлежащие к данной проектной цивилизации, как указывалось выше, ведет к глобализации, одной из институциональных форм которой является глобальное управление.

Методологическим фундаментом исследования глобальных проектов является распространение на цивилизационные исследования системного анализа, рассматривающего международно-политические процессы через призму проектного подхода. В отличие от утопии, футурологии и глобального моделирования как форм системного исследования моделей будущего, предполагающих субъективный выбор исходных параметров, глобальный проект отражает объективную реальность, выраженную межпроектной конкуренцией.

Как отмечается в работах В.М. Коллонтая, В.П. Семенко, М.Л. Хазина и С.И. Гавриленкова, других ученых[11], основными характеристиками глобального проекта являются:

- сферы проектной деятельности (конкуренции): экономика, демография и идеология (связанная отношениями взаимного замещения с религией); условием победы в проектной конкуренции является устойчивое доминирование в двух сферах проектной конкуренции из трех;

- признаки: идеальная основа глобального проекта – цивилизационная проектная идея (система ценностей) и норма (система смыслов), а также материальная основа – система разделения труда: валютная, хозяйственная и торговая системы;

- стадии проектной эволюции: идеальная, связанная с распространением идеи, ее нормативной адаптацией; проектная - формирование проектного центра и элиты; кризисная - либо завершающая проект, либо преобразующая его путем коррекции нормы и/или идеи.

Продолжение любого глобального проекта связано с проектными трансформациями, механизм которых раскрыт в ряде трудов В.О. Ключевского, А. Дж. Тойнби (закон «Ухода-и-Возврата»), Г.П. Федотова, М.И. Кодина, а также в упомянутом докладе Института Европы РАН[12].

Осуществление проектных трансформаций обусловливается способностью нормы к модернизации, а идеи – к нормативной адаптации, не нарушающей ее адаптивных возможностей, выход за рамки которых влечет либо коррекцию идеи, либо ее разрушение, ведущее к упадку цивилизации. Трансформация из проектной стадии связана с эволюционным развитием, в ходе которого формируется проект следующего, высшего уровня (порядка). В случае перехода в кризисную стадию проект либо завершается (переходит в латентную форму), либо его трансформация осуществляется в форме «магистральной» революции и/или войны. Две и более трансформации, осуществленные непрерывно, формируют «магистральную» проектную преемственность. Для Российской Федерации особенно актуально то, что проектные трансформации являются единственным инструментом возобновления «магистральной» преемственности после поражения в межпроектной конкуренции, позволяя избежать завершения проекта, а с ним и всей преемственности.

Проведенный в диссертации сравнительный анализ исторической эволюции различных проектных цивилизаций позволяет считать наиболее продолжительными западную и российскую «магистральные» преемственности, включающие соответственно:

- католический (латинский), капиталистический (протестантский), либеральный (империалистический), западный («англосаксонский») проекты;

- проекты Киевской Руси и Московской государственности, а также проект Российской империи и советский проект (уходящие корнями в византийский проект).

(Имеющая глубокие корни дискуссия вокруг цивилизационной самостоятельности России или ее принадлежности к Западу автором диссертации, опирающимся на соответствующую научную литературу, разрешается в пользу самостоятельности российской цивилизации[13]).

В рамки указанных «магистральных» преемственностей укладываются их возможные новые проектные трансформации. «Магистральным» проектным потенциалом также обладают мусульманский и конфуцианский (китайский), а также коммунистический глобальные проекты.

Выявленная в результате исследования типология глобальных проектов включает:

- основные проекты, составившие основу как собственных, так и выделившихся и сформировавших новые проекты и проектные преемственности трансформаций: ветхозаветный (иудейский), мусульманский (исламский), монгольский (языческий) и буддистский;

- побочные - выделившиеся из основных проектов: христианский, суннитский и шиитский, конфуцианский, синтоистский и индуистский и т.д.;

- базовые проекты, послужившие основой «магистральных» преемственностей, - католический (латинский) и византийский.

Функциональная предрасположенность социокультурных факторов - религии и идеологии - к взаимному замещению дополняет вертикальную типологическую дифференциацию проектов («основные» - «побочные» - «базовые») горизонтальной («религиозные» - «идеологические»); идеологическим является коммунистический глобальный проект. Из этого также следует, что основные проекты практически всегда связаны с религиозным началом; побочные же могут иметь как религиозную, так и идеологическую природу.

Взаимодействие между легальной и латентной или тайной формами политического участия опирается на модель, сформированную сочетанием рационалистического и мистического направлений в ветхозаветном модернизме. Впоследствии данная модель была заимствована средневековыми орденами, соединившими католическую догматику с тантризмом восточных вероучений, а также практикой Ордена иезуитов, создавшего автономную от остальных институтов Ватикана иерархию, основанную на непосредственном подчинении Римским папам. С кристаллизацией капитализма аналогичным образом сформировались тайные институты Нового и Новейшего времен - регулярное и нерегулярное масонство, а также латентные институты, обеспечивающие глобальное распространение государственной политики и проектных задач Великобритании и США по формированию «Нового мирового порядка». (Автор исследования подчеркивает, что речь идет именно об абстрактной модели, а не о прямой преемственности к ветхозаветному модернизму, которая исключена ввиду разности ценностных систем упомянутых глобальных проектов и различия исторических эпох, в которые они осуществлялись).

Таким образом, применение проектной концепции исключает свойственное конспирологии рассмотрение латентных и тайных институтов самостоятельными глобальными проектами, якобы обладающими прямой проектной преемственностью к мистическому иудаизму, а тем более к появившемуся лишь в конце XIX в. сионизму. Проведенный анализ доказывает, что тайные и латентные институты более высокого порядка неизменно формируются на основе существующих и контролируются государственными институтами соответствующих глобальных проектов западной преемственности.

Третья глава – «Особенности взаимодействия легального, латентного и тайного институционального участия в конкуренции «магистральных» глобально-проектных преемственностей» - посвящена исследованию целей и задач исторической и современной западной экспансии и обусловленных ею особенностей взаимоотношений Запада и России.

Отмечается, что цивилизационная конкуренция между западным и восточным христианством, нашедшая геополитическое выражение в противостоянии между «англосаксонским» «глобальным центром» и Россией, обусловливается спецификой их проектных трансформаций. В отличие от Запада, где первая же трансформация, унаследовав геополитическую проектную задачу, привела к замене католической проектной элиты протестантской, в России переносы проектных центров (Киев – Москва – Санкт-Петербург – Москва) обусловливались последовательным расширением геополитической проектной задачи до масштабов евразийского геополитического пространства («Хартленда»):

- крещение по православному обряду распространило на Киевскую Русь цивилизационную проектную задачу Византийской империи, а возвышение Москвы на фоне падения Византии превратило ее в крупнейший православный проектный центр;

- геополитическая проектная задача объединения «Хартленда», решенная татаро-монгольским нашествием, в процессе распада Золотой Орды была унаследована Московской государственностью;

- совмещение этих задач, соединив доминирующий славянско-православный и тюрко-исламский социокультурные фундаменты, сформировало российскую цивилизацию в ее нынешнем виде.

Мультипроектный характер российской «магистральной» преемственности обусловил ее значительную устойчивость к секулярной коррекции проектной идеи, которая в России произошла значительно позже, чем на Западе. В то же время, в отличие от Запада в России секуляризация приобрела характер не альтернативного христианского, а светского духовного строительства, осуществлявшегося вестернизированными элитами вопреки традиционной религиозности и культуре. По определению А.С. Ахиезера, она привела к «потере взаимопонимания двух слоев общества, один из которых связан с народной почвой, другой – с оторванным от почвы стремлением к новому»[14].

Распространившиеся западные нормативные инновации к началу XX вв. вступили в противоречие с традиционной идеей (системой ценностей). Февральская революция (1917 г.), разрушив имперскую государственность, на короткий срок перевела российскую проектность в латентную форму, стремясь включить ее в западную «магистральную» преемственность. Однако Октябрьская революция (1917 г.), пересмотрев итоги Февраля, восстановила ее как глобальную проектную дихотомию Запада и России, но уже как проектов Лиги наций (либерального, империалистического) и Коминтерна (советского).

Превращение России в «опорную» страну коммунистического проекта направило секуляризацию в русло скачкообразной проектной трансформации, обусловившей ее крайне жесткий характер, воплотившийся в политике государственного атеизма и ликвидации индивидуальных свобод. Одновременно были созданы условия для частичного воссоединения идеи советского глобального проекта с традиционными нормами российской цивилизации. Тем самым «магистральная» проектная преемственность была не только восстановлена, но и модернизирована формированием уникальной нерыночной модели технологического общества. (Закономерность именно подобной трансформации коммунизма подтверждена историческим опытом КНР).

Взаимоотношения «глобального центра» с проектными конкурентами характеризуются не только непрерывностью экспансии, но и ее конечной целью: деструкцией и вовлечением конкурирующих проектов, что подтверждается опытом Франции и Германии, предъявлявших альтернативные «англосаксонскому» варианты проектной консолидации Запада. В отношении России данная цель конкретизируется стремлением к дезинтеграции и расчленению на конкурирующие между собой территории-объекты глобального управления. Промежуточными целями, как подтверждается приведенными в диссертации источниками, являются подрыв и разрушение любого государственного строя, установленного любыми внутренне консолидированными режимами, а также поддержка слабой, децентрализованной власти и деструктивной оппозиции. Основными средствами достижения указанных целей являются:

- внедрение ключевых элементов «англосаксонской» проектной идеи, прежде всего концепции «прав человека»; ее гипертрофированное выделение из общего ряда гуманитарных проблем, нормативных и правовых документов, определяющих цели и задачи легальных международных организаций;

- противодействие институциональному влиянию России в международных организациях или самому функционированию этих организаций; в современных условиях оно проявляется в планах реорганизации ООН, проектах создания альтернативных международных организаций или частичной передачи полномочий ООН в региональные организации – ОБСЕ, НАТО и др.;

- активное вмешательство во внутренние дела России, особенно в преддверие и во время системных кризисов (1917, 1991 гг.).

Экспансия «англосаксонского» «глобального центра» осуществляется в процессе взаимодействия легальной, латентной и тайной форм институционального участия, с помощью модернистских политических идеологий, консолидированных двухпартийными системами, переоформляющими либерально-социалистический консенсус в одноименный партийно-политический спектр, а также геополитической стратегией переноса проектной конкуренции в межцивилизационные пространства (лимитрофы).

Таким образом, концепция глобальных проектов рассматривает беспрецедентную продолжительность конкуренции западной и российской «магистральных» проектных преемственностей как свидетельство их цивилизационной самодостаточности. Каждая из цивилизаций – и западная, и российская, несмотря на общее происхождение от ветхозаветного (иудейского) основного и христианского базового проекта, развивались по собственным историческим траекториям на протяжении всего II тысячелетия н.э., что доказывает их полную самостоятельность. Тем самым подтверждается отмеченная соискателем несостоятельность попыток представить Россию «догоняющей» цивилизацией, проистекающих из стремления принудительно включить нашу страну в западную «магистральную» преемственность.

Как ретроспективное, так и перспективное осмысление выявленных закономерностей ставит историческое будущее Российской Федерации в зависимость от опережающей по сравнению с Западом кристаллизации следующего, пятого глобального проекта, обеспечивающего возобновление «магистральной» проектной преемственности. Осуществленная в 2000-е гг. попытка активизации проектного строительства, связанная с деятельностью В.В. Путина в должности Президента РФ, подтвердив относительную устойчивость российской проектности, ее способность преодолевать масштабные кризисы государственности, явно рассчитана на формирование системной проектной альтернативы доминированию «англосаксонского» проектного центра западной цивилизации. Главной целью нового российского глобального проекта является либо инкорпорирование России в глобально-управленческие структуры с постепенным замещением в них западного влияния российским, либо, что автор диссертации считает более перспективным, - создание находящихся под российским или многосторонним контролем альтернативных центров. Итоги XII Петербургского экономического форума (июнь 2008 г.) позволяют утверждать, что поиск системной альтернативы «англосаксонскому» доминированию осуществляется именно в этих направлениях.

В «Заключении» сформулированы основные выводы исследования:

1. Формирование проблематики, связанной с глобальным управлением, обусловлено видением всемирно-исторического процесса как взаимодействия цивилизаций, образованных сочетанием социокультурного и технологического факторов. Запустив процесс секуляризации - замещения религии в социокультурном базисе западной цивилизации идеологией, Реформация и Просвещение не только способствовали переходу доминирования к технологическому фактору, обеспечившему лидерство «англосаксонского» «глобального центра», но и дифференцировали субъекты политики в зависимости от адаптации к ряду формальных норм - республиканизму, конституционализму, политической демократии и т.д. Разрушающаяся основа исторической преемственности тем самым замещалась видением мира некоей глобальной общностью, рассматриваемой вне исторического контекста.

2. Глобальное управление представляет собой процесс поэтапного формирования системы наднациональных и глобальных центров власти и управления, конечной целью которого является трансформация существующего международного порядка в «Новый мировой порядок». Принципами глобального управления являются: прогресс как непрерывное саморазгоняющееся развитие, базирующееся на последовательном диалектическом отрицании предшествующих исторических форм и опыта; глобализм как политика оптимизации прогресса с помощью строительства глобальной иерархии; порядок как конечное звено в последовательной цепи «упорядоченных хаосов» (диалектических триад). Методом глобального управления является кризисная активизация субъективного фактора.

3. Структура глобального управления составляет совокупность контролируемых «англосаксонским» «глобальным центром» узлов и центров, объединенных многоуровневыми и многофункциональными коммуникациями, способными воздействовать на политические институты и процессы помимо правительств и бюрократии за счет сочетания различных форм институционального политического участия – легальной, тайной и латентной.

Легальное участие осуществляется правительствами государств «группы G7», международными финансовыми институтами, глобальными и региональными организациями - комиссиями ООН, ЮНЕСКО, НАТО, Советом Европы, ОБСЕ, Европейским союзом, Социнтерном и т.д.; тайное участие - религиозными и секулярными орденами и обществами. Латентное участие интегрирует элементы легального и тайного. Функционируя в интересах «глобального центра», оно в современных условиях осуществляется СМО, Бильдербергским клубом, Трехсторонней комиссией. Взаимосвязь форм институционального участия представлена «группой G7», структура которой соответствует легальной сфере, характер деятельности как закрытого клуба - латентной, а коммуникации и внутренний регламент – тайной.

4. Сферы легального воздействия представлены внутренней политикой государств Запада и геополитической (геоэкономической) экспансией за его пределы. Тайное участие добивается замещения автохтонных систем ценностей государств-объектов заимствованными, способствуя формированию политических и общественных институтов, лидеров и корпораций, готовых действовать и реально действующих в интересах «глобального центра». Латентное участие координирует эту деятельность, легитимирует и поощряет ее как соответствующую интересам «всего человечества» и «общечеловеческим» ценностям.

5. Высший слой политических, деловых и научных элит Запада образует глобальную (мировую) элиту, влияние которой распространяется путем вовлечения в нее части незападных элит. Объединяя «ценностную» элиту, формирующую идеологию глобального управления и аккумулирующую его интересы, и «функциональную», ответственную за реализацию стратегических решений, глобальная (мировая) элита осуществляет влияние через связанные с «глобальным центром» органы государственной власти и международные организации, НПО, научно-аналитические структуры и СМИ. Фактическое совмещение ценностной элитой стратегического планирования и принятия глобально-управленческих решений с контролем над их исполнением опровергает представления о демократизме формируемого ею «Нового мирового порядка».

6. В процессе исследования выявлены методы и основные направления глобального управления.

Метод кризисного управления предполагает комплексное воздействие на внутриполитическую ситуацию и отводит ведущую роль двухпартийным системам и идеологическим интернационалам. В западных государствах двухпартийность институализирует либерально-социалистический ценностный консенсус, основанный на чередовании его субъектов у власти и в оппозиции. В незападном мире этот консенсус распространяется с помощью ценностной экспансии Запада.

Методы революции и войны применяются как инструменты эскалации кризисного управления до уровня, когда результаты тайного и латентного воздействия на объект начинают проявляться в легальной сфере, ускоряя и придавая управляемость дезинтеграционным процессам.

В ходе исследования выявлены три направления глобального управления. Информационное (социально-психологическое) управление оперирует проектами, связанными с обеспечением «устойчивого развития» и формированием «глобального гражданского общества». Политическое (геополитическое) управление ответственно за институционализацию глобальной системы принятия политических решений, в которой источником легитимности служит контролируемое общественное мнение. Финансово-экономическое управление воздействует на внутреннюю и внешнюю политику объектов глобального управления с помощью контроля или влияния на их валютные, хозяйственные и торговые системы.

7. Сформулированная в работе концепция глобальных проектов и проектный подход к анализу глобального управления рассматривают всемирно-исторический процесс как непрерывную конкуренцию цивилизационных глобальных проектов, их эволюцию путем проектных трансформаций и создания «магистральных» проектных преемственностей.

8. Формирование наиболее продолжительных преемственностей Россией и Западом указывает на проектный характер российской цивилизации как одного из главных субъектов глобальной истории, объективность ее противостояния с Западом и закономерность его возобновления в современных условиях. В отличие от свойственной западной проектности последовательной секуляризации, ведущей к разрушению и вовлечению цивилизационно чуждых объектов, российская проектность поддерживается не размывающими ее секулярными факторами, а укрепляющими традиционалистскими.

9. Основными целями деятельности легальных, латентных и тайных институтов «глобального центра» против России являются подрыв и разрушение любого внутренне консолидированного политического режима, расчленение страны и формирование деструктурированного, охваченного противоречиями геополитического пространства, субъекты которого, утрачивая общие исторические корни и идентичность, апеллируют к Западу. Подобной стратегии исторически придерживались все претенденты на доминирование внутри западной цивилизации, что доказывает бесперспективность стратегического взаимодействия России с континентальной Европой, особенно в ее современном виде Европейского союза.

10. Неотъемлемым элементом стратегии «англосаксонского» «глобального центра» является поддержка внутриполитической оппозиции в России. В исследовании определяется круг ответственных за нее внешних сил: правительства и международные организации, входящие в структуру глобально-управленческих центров, НПО, идеологические интернационалы, лидеры оппозиционной эмиграции, тайные общества и связанные с ними функционеры российской элиты. Эффективное противодействие управляемым «кризисам власти» требует ускоренной кристаллизации Российской Федерацией нового глобального проекта, восстанавливающего ее «магистральную» преемственность. Это предполагает как консолидацию самой элиты, недопущение кристаллизации в ней групп и клиентелл с самостоятельным организационным потенциалом, так и целенаправленное формирование внутреннего ценностного консенсуса, аналогичного западному либерально-социалистическому, но базирующегося на автохтонной проектной системе ценностей (идее).

11. Однополярный и многополярный сценарии глобального развития, разработанные международно-политической наукой, либо увековечивают лидерство «англосаксонского» «глобального центра», либо ставят человечество перед выбором между его сохранением в завуалированной форме и возобновлением «холодной войны» в многостороннем формате. Поэтому в качестве альтернативного сценария соискателем рассматривается дезинтеграция самого Запада, осуществляемая за счет:

- формирования Российской Федерацией, ее союзниками и партнерами системной альтернативы «глобальному центру» - либо путем реинтеграции постсоветского пространства, либо с участием третьих сторон;

- укрепления системы двусторонних экономических и политических отношений Российской Федерации с континентально-европейскими государствами для создания противовеса как самому «глобальному центру», так и связанному с ним Европейскому союзу;

- разноплановых действий в поддержку активизации католического проекта до уровня его способности к конкуренции с секулярным «глобальным центром».