ТЕХНОЛОГИИ МЕЖКУЛЬТУРНОГО ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ В РОССИЙСКОМ ГРАЖДАНСКОМ ОБЩЕСТВЕ

Виртуальный методический комплекс./ Авт. и сост.: Санжаревский И.И. д. полит. н., проф

Политическая наука: электрорнная хрестоматия./ Сост.: Санжаревский И.И. д. полит. н., проф.

АВТОРЕФЕРАТЫ ДИССЕРТАЦИЙ ДОКТОРА ПОЛИТИЧЕСКИХ НАУК

Введение. Во введении обоснована актуальность темы диссертации, определены объект, предмет, цель и задачи исследования, описаны методологические принципы, эмпирическая база, новизна и научно-практическая значимость исследования, степень изученности темы, приведены основные тезисы, выносимые на защиту.

В первой главе «Гражданское общество как самоорганизующаяся система в процессе межкультурного взаимодействия» изучены основные понятия, такие как «гражданское общество», «институты гражданского общества», «межкультурные отношения», «межкультурные взаимодействия», «ксенофобия», рассмотрены стратегии и технологии межкультурного взаимодействия в контексте национальной политики государства и активности гражданского общества, предложен концептуальный подход, позволяющий систематизировать технологии межкультурного взаимодействия в процессе формирования гражданского общества России.

В первом параграфе первой главы «Классические и современные подходы в изучении гражданского общества» проанализированы работы зарубежных и отечественных исследователей, сфокусированные на представляемой проблеме (И. В Андроновой, И. Р. Батырина, Н. Е. Беловой, В. С. Библер, А. Г. Володина, К. С. Гаджиева, З. Т. Голенковой, В.А. Гуторова, К. Ф. Завершинского, Р. Дарендорфа, А. Б. Зубова, Т. Ю. Ивановой, М. В. Ильина, Е. В. Исраелян, И. Канта, Ю. Кока, Б. И. Коваль, И. И. Кравченко, Дж. Кеана, В. В. Лапкина, Дж. Локка, Л.С. Мамута, Б. В. Межуева, Л. Милбрафа, Ш. Л. Монтескье, М. М. Мчедлова, В.Н. Нефедова, В. И. Пантина, С.П. Перегудова, В. В. Помогаева, З.В. Пономаревой, Д. Н. Резник, Л.М. Романенко, Р. Саква, Г. А. Сатарова, С.Л. Серебрякова, Н. А. Скобелиной, А.И. Соловьева, В. П. Ступишина, А. Ю. Сунгурова, И. В. Ушаковой, А. С. Федотова, А. Фергюсона, А. Д. Хлопина, Н. В. Ходоревой, Г. Христенсона, В. Н. Якимец и др.)

Основная идея гражданского общества - в отношениях между частной и публичной сферами жизни. Реализуя свои «частные» цели они вступают в договорные отношения с государством. Наиболее традиционное и распространенное определение гражданского общества – совокупность отношений в сфере экономики, культуры и т. д., развивающихся в рамках демократического общества независимо и автономно от государства.

В данном исследовании гражданское общество рассматривается как система горизонтальных связей, благодаря которой индивид и социальные группы выражают свои интересы через одновременное существование разнородных сил, течений, организаций, объединяемых стремлением к совместной жизни. В определении «гражданского общества» объединились нормативные и дескриптивно-аналитические смысловые пласты, а само «гражданское общество» определяется трояко: как тип социального действия, как область, расположенная на стыке экономики, государства и сферы частной жизни, как ядро эскиза или проекта с утопическими чертами.

Классические концепции гражданского общества в современных исследованиях предлагается рассматривать в двух «версиях». Первая версия представляет гражданское общество как некую социальную целостность, интегрирующую в той или иной степени и государственные структуры, вторая версия - как совокупность структур независимых от государства. Благодаря пересмотру «классических версий» на основе новых моделей гражданского общества и анализу процессов перехода от авторитарных форм правления к демократии в Латинской Америке, а позднее в странах Центральной и Восточной Европы, сформировались предпосылки создания «постмодернистской версии», согласно которой возможны различные гражданские общества для различных времен и обстоятельств. В постмодернистской версии, носителями идей гражданского общества могут быть любые силы, подрывающие авторитаризм.

Для гражданских обществ характерны множество центров социальной власти, относительная независимость этих центров социальной власти, чувство гражданской ответственности, а также цивилизованное поведение и активная гражданская позиция субъектов гражданского общества. Функция гражданского общества по отношению к государству - поддержание многообразия жизненных практик, а по отношению к отдельному индивиду - создание структур и механизмов, сдерживающих вмешательство государства в жизнь граждан. В исследованиях в зависимости от развития гражданское общество анализируется на трех уровнях: объективном (изучение институтов и структур гражданского общества), функциональном (анализ функционирования и взаимосвязей различных элементов и структуру гражданского общества), а также субъективном (изучаются агенты социального действия).

В общей формулировке к институтам гражданского общества относят всю совокупность неправительственных институтов и самоорганизующихся посреднических групп, способных к организованным и ответственным коллективным действиям в защиту общественно значимых интересов в рамках заранее установленных правил гражданского или правового характера, упоминая при этом не только негосударственные некоммерческие организации, но также политические партии, профсоюзы, общественные неправительственные организации, независимую прессу и т. д.

Главной ценностью гражданского общества, цементирующую содержание деятельности всех институтов и структур называют толерантность, а в качестве принципов рассматривают приоритет фундаментальных прав и свобод человека и гражданина; признание и равную юридическую защиту всех форм собственности; разделение властей; идеологическое и политическое многообразие, многопартийность; развитие всех форм самоуправления; автономию университетов и профессиональных сообществ; свободу вероисповедания; независимое от государства СМИ.

В данном исследовании центральное место в анализе институтов гражданского общества занимают именно неправительственные организации, которые, в отличие от политических партий и СМИ объединяют «низовую инициативу» в ее классическом самоорганизующемся виде. Таким образом, второй параграф первой главы «Неправительственные организации в структуре гражданского общества России: история становления и современное состояние» посвящен истории и современным проблемам российских неправительственных организаций.

В процессе анализа становления российских НПО исследуются стратегии их развития в региональном аспекте, рассматриваются аспекты влияния на НПО посредством предоставления финансирования со стороны государства, бизнеса и зарубежных фондов, анализируются различные основания для классификаций НПО. Несмотря на «усталость» российского населения от социальных экспериментов, обусловливающих пассивность и социальное отчуждение общества, подчеркивается, что «социальный заказ» со стороны региональных правительств и международное сотрудничество позволяет российским НПО преодолевать трудности развития и встраиваться «на равных» в глобальное гражданское общество. Неслучайно именно НПО в РФ активно включаются в практики межкультурных отношений, реализуя цели и задачи социальной политики российского государства, ориентированной на толерантность и «диалог культур». Эта просоциальная деятельность в русле межкультурного взаимодействия может быть представлена в трех основных направлениях:

Этнокультурные аспекты гражданского общества активно изучаются и представлены в социологических, философских и политологических исследованиях (В. В. Амелин, А. Н. Аринин, Ю. В. Арутюнян, У.Ю. Асуханов, Э. А. Баграмов, А. Ф. Дашдамиров, Л. М. Дробижева, А.Г. Здравомыслов, В. Ю. Зорин, К. В. Калинина, В.С. Малахов, Э. А. Паин, С.А. Питсрякова, В. Д. Попков, Т. В. Полоскова, В. В. Савельев, В. А. Тишков и др.).

В последние годы исследователи все чаще подчеркивают деструктивную активность некоторых неправительственных организаций, политический партий и СМИ в отношении межкультурного взаимодействия, что противоречит ведущей ценности – толерантности - гражданского общества. Таким образом, номинально являясь субъектами гражданского общества, объединения, разделяющие расистские установки, разрушают его основы.

Для анализа используемых НПО технологий в области межкультурных отношений в третьем параграфе первой главы «Междисциплинарный подход в изучении межкультурных отношений» рассматриваются различные взгляды на проблему межкультурных отношений, а также ряд смежных и важных для понимания межкультурных отношений понятий, а именно, «национальная идентичность» и «национализм».

Понятие «межкультурные отношения» в настоящее время исследователи используют как более общее понятие в определении отношении между какими-либо группами, а также как понятие, акцентирующее культурную специфику данных отношений. Межэтнические отношения в современных исследованиях также анализируют в контексте межкультурных, подчеркивая роль исторических, политических, экономических условий в формировании данных отношений. Согласно устоявшейся терминологии в социальных науках межкультурное взаимодействие рассматривается как межгрупповое (рассматриваемое с точки зрения четырех основных подходов - мотивационного, ситуативного, когнитивного, деятельностного), при этом сам термин «межкультурное взаимодействие» имеет более узкое значение, нежели «межкультурные отношения». Взаимодействие подразумевает наблюдаемый компонент, однако не включает процессы и явления, которые невозможно наблюдать непосредственно.

Что же касается основных подходов в исследовании нации и национальной идентичности, их три: примордиальный, модернистский и постнеклассический, часто называемый конструктивистским или деконструктивистским. Представителями примордиального подхода (К. Гирц, Э. Смит, Ю. В. Бромлей, М. Н. Руткевич, А. Н. Малинкин, Н.Н. Моисеев и др.) нация рассматривается как объективно данная реальность и высший этап развития этноса. Модернистский и постмодернистский (постнеклассический) подходы к нации представлены в основном именами западных исследователей. В рамках постнеклассического подхода нации представлены как «воображаемые сообщества» (Б. Андерсен), как идея или проект, формирующийся при помощи дискурсивных практик.

Терминологические и понятийные ориентиры, представленные в данной главе, необходимы для анализа реальных межгрупповых отношений в политическом, экономическом и социальном пространстве общественных отношений, в том числе и в контексте процессов миграции. Социальные исследования, в поиске закономерностей межгруппового взаимодействия, описывают различные феномены в контексте «встречи культур» в процессе миграции, на основе концепций «культурного шока» (К. Оберг) или «стресса аккультурации» (Дж. Берри). Описываются стратегии межкультурного взаимодействия на основе формирования четырех (С. Бочнер, Дж. Берри: ассимиляция, сегрегация, интеграция и геноцид) или пяти (В. Бок: геттоизация, ассимиляция, промежуточный вариант, частичная ассимиляция и культурная колонизация) стратегий аккультурации.

В ранних работах по проблеме межкультурного взаимодействия считалось, что лучший вариант культурной адаптации мигранта является ассимиляция с доминирующей культурой. В соответствии с современным взглядом на данную проблему более успешным для этнических меньшинств является бикультурализм, достигаемый в процессе интеграции. Также в параграфе обсуждаются возможности выбора стратегий аккультурации со стороны этнических меньшинств и мигрантов.

Ряд социологических исследований последних лет анализируют проявления ксенофобии граждан, согласно которым российское общество в настоящий момент переживает подъем ксенофобии: согласно мониторингам ВЦИОМ 1990 – 2003 г.г. общие показатели ксенофобии превышали 65% в таких социальных группах как рабочие, служащие, пенсионеры и молодежь. При этом «центр тяжести» ксенофобии смещается в сторону «кавказофобии» и «китаефобии», оттеснивших антисемитизм, который, по мнению некоторых политологов, предпринимает усилия для институционализации в России.

В работе также приводятся примеры прикладных исследований в области социальной психологии, показывающие возможное поглощение личностной субъектности ролевым поведением, а также демонстрирующие высокую значимость социальных технологий в воспроизводстве ксенофобии и межгрупповой агрессивности. Более подробно анализируются антисемитизм и «кавказофобия», подчеркивается, что недостаточно исследуется организованная ксенофобия и организации, моделирующие и поддерживающие настроения общественной ксенофобии.

На основе отчетов по изучения настроений ксенофобии и расизма неправительственных информационно-аналитических центров («Сова», Московское бюро по правам человека и т.п.) рассматриваются факты проявления национальной и расовой нетерпимости в самых разнообразных формах и на самых различных уровнях российского общества, в том числе и в организациях гражданского общества (преимущественно политических движениях).

Институты гражданского общества, ориентированные на противостояние ксенофобии, создают и реализуют образовательные программы развития толерантности; проводят публичные акции в поддержку ценностей гражданского общества (пикеты, демонстрации, раздача листовок и т. п.); организуют культурные мероприятия, представляющие ценности диалога культур (фестивали, концерты и т.п.); обращаются в прокуратуру о возбуждении судебных разбирательств против практики расизма; используют PR-технологии для продвижения ценностей гражданского общества с использованием СМИ (например, публикуют открытые письма выдающихся деятелей культуры). Таким образом, действия институтов гражданского общества отражают противоречивую и напряженную ситуацию межкультурного взаимодействия в РФ.

15 июня 1996 года Указом Президента Российской Федерации № 909 была утверждена Концепция государственной национальной политики Российской Федерации, обеспечившая необратимые изменения в социально-политическом движении России. Необходимость согласования в исследовании концептов национальной политики и межкультурных взаимодействий логично подводит к анализу моделей национализма и национальной политики в контексте межкультурных отношений. Согласно современным научным концептам в тексте разводятся понятия «государство» и «нация», рассматриваются их соотношения в политических исследованиях (Р. Брубейкер, Э. Геллнер, Л. Гринфелд, Х. Кон, Э. Смит, Т. Ренджер, Э. Хобсбаум и др.). Что же касается теорий и моделей национального развития, известных и используемых в научных дискуссиях, то это модели (в другом измерении - теории), предложенные американскими исследователями и описывающие становления национальной политики США (модели «англо-конформизма», «плавильного котла» и «культурного плюрализма» (или мультикультурализма)).

Далее в параграфе представлены дискуссии относительно применимости модели «российской гражданской нации», в которую включены такие исследователи, как М.Н. Губогло, А.Г. Здравомыслов, И.Г. Илишев, В. В. Коротеева, К.В. Калинина, С. В. Соколовский, В.А. Тишков и др. В дискуссиях российских исследователей особый интерес вызывает модель мультикультурализма, утверждающая как идеология, политика и дискурс правомерность и ценность культурного плюрализма, уместность и значимость многообразия и разноликости культурных форм (например, этнических и расовых) (В. М. Воронков, С.Р. Дерябина, В.С. Малахов, Ф-О. Радтке, В.А. Тишков, О.В. Щедрина и др.).

К достоинствам мультикультурализма относят сохранение культурного плюрализма, признание и защиту многообразных меньшинств, отказ от ксенофобии, шовинизма, расовых предрассудков, недостатки проявляются в этнизации социальных отношений, институционализации культурных различий, игнорировании либерального принципа приоритета прав индивида.

По мнению ряда исследователей в России присутствуют элементы мультикультурализма и мультикультурных социальных практик, при этом у модели «мультикультурализма» в России немало критиков и противников.

Особо острой критике модель мультикультурализма подвергает В.С. Малахов, согласно которому «мультикультуралисты» исходят из представления об этнокультурных различиях как всегда-уже-данных, этничность для них - антропологическое свойство, маркеры различия они принимают за его источник, поэтому социальные противоречия выглядят в рамках этого дискурса как культурные, что влечет за собой этнизацию политического. Он высказывает предположение, что мультикультурализм не средство, а препятствие на пути формирования мультикультурного общества.

В.С. Малахов связывает реализацию модели мультикультурализма в США с деятельностью западных неправительственных организаций, и называет три формы дискурса мультикультурализма, утверждаемых при помощи их деятельности:

Типизация дискурсов мультикультурализма В.С. Малахова демонстрирует его потенциальные угрозы для общества (создание экстремистских групп националистов), в первую очередь для либерального общества, чьи ресурсы используются для свержения его основных идеологем. Фундаменталистский дискурс ряда общественных движений в контексте модели мультикультурализма становится объектом изучения ряда исследователей (В. С. Малахов, Н. С. Мухаметшина, В. А. Тишков и др.), при этом анализируется, как культурный аргумент становится основным в производстве насилия.

Также в параграфе анализируются исследования, в центре внимания которых находятся проявления ксенофобии со стороны институтов гражданского общества - неправительственных организаций, политических партий и СМИ, которые, по меткому замечанию исследователей, предлагают «язык вражды» в представлении межкультурного и межнационального взаимодействия. Таким образом, деятельность российские неправительственных организаций также отражает биполярный конструкт «моралистский» / «фундаменталистский» дискурсивной практики мультикультурализма в России.

Завершается глава описанием концептуальных основ, используемых автором в изучении технологий межкультурных отношений неправительственных организаций российского гражданского общества.

Во второй главе «Анализ технологий межкультурного взаимодействия российского поликультурного гражданского общества и развитие толерантности» согласно трехуровневому представлению межкультурных отношений в российском гражданском обществе дается общая характеристика технологий этнокультурного взаимодействия институтов гражданского общества на первом уровне - в рамках традиционного поликультурного общества России. Рассматриваются технологии межкультурного взаимодействия в области образования и культуры, оценивается активность женских организаций в контексте межкультурного взаимодействия.

В первом параграфе второй главы «Технологии межкультурного взаимодействия неправительственных организаций в рамках поликультурного общества России» на основе предположения В.С.Малахова о трех дискурсивных формах гражданского общества в мультикультурном обществе, в данной главе анализируются технологии межкультурного взаимодействия в различных областях традиционного поликультурного российского общества. В качестве структур гражданского общества, представляющих «моралистский дискурс», рассматриваются неправительственные организации, направленные на поддержание толерантности, развитие национальных культур, на «диалог и содружество культур». В качестве структур, представляющих фундаменталистский дискурс, – националистические организации различных форм активности (умеренные, радикальные и ультрарадикальные).

Анализ практик межкультурного взаимодействия в рамках данной главы осуществляется на основе отчетов информационно-аналитического центра «Сова» и «Московской группы по правам человека» за 2005 год.

Как показывает анализ конкретных мероприятий, «фундаменталистские» дискурсивные практики националистических организаций опираются на стандартные «психологические проблемы», связанные с предубеждением большинства по отношению к меньшинствам и негативными этностереотипами. Цели технологий данных организаций локализуются в пространстве достижения властных позиций ценой провоцирования этноконфликтов. По степени активности и очевидности целей данные технологии могут быть рассмотрены в следующей последовательности: информационное воздействие, символические действия угрожающего характера, «активизм» - акции и шествия, насилие и угрозы, политические и экономические требования национал-радикального характера. Деятельность организаций «фундаменталистского дискурса» можно охарактеризовать как

- не ограниченную этическими нормами общества, использующую различные виды насилия (от вербального до физического);

- противоречивую (артикулируемые цели заботы о соблюдении прав этнических групп сочетаются с реализуемыми политическими целями);

- использующую социальные технологии, требующие специальной подготовки и знаний (организация массовых митингов, маршей, провокация столкновений), носящие открыто-агрессивный характер.

«Интеграционные технологии», используемые структурами гражданского общества, которые разделяют ценности толерантности, представляющими «моралистский дискурс», в работе характеризуются как реактивные и описываются в виде двух основных блоков:

1 – технологии «защиты» от национал-экстремизма и ксенофобии деструктивных общественных объединений фактически «зеркально»-защитного характера по отношению к экстремистским технологиям;

2 – технологии, направленные на развитие позитивной этнической идентичности, на межкультурное познание и конструктивное взаимодействие, на развитие ценностей толерантности в поликультурном российском обществе.

Вторая группа описывает технологии межкультурного взаимодействия:

- в области культуры (организация национальных и этнических фестивалей, концертов, выставок, дней культуры и т. п.),

- в области образования (подготовка и издание специальной литературы, проведение образовательных семинаров и создание обучающих программ, создание информационных центров);

- в области науки (проведение исследований и информирование общества посредством СМИ о состоянии институтов гражданского общества и общественного сознания в целом).

Обзор примеров деятельности организаций «моралистского дискурса» мультикультурной парадигмы демонстрирует объектный характер их активности в области межкультурного взаимодействия: данные институты гражданского общества вынуждены преимущественно «отвечать» на деятельность националистических организаций, реализуя при этом также и аутентичные цели. «Моралистские» организации активно общаются с представителями государственной власти: высказывают требования, просят защиты, предоставляют обратную связь. В то же время организации, отражающие дискурс фундаментализма, практически не используют ресурс взаимодействия с властью, за исключением ситуаций, благодаря которым возможно увеличить собственные властные ресурсы; технологии взаимодействия для утверждения националистических целей носят «боевой», экстремистский характер. Особую опасность представляют радикальные и ультрарадикальные организации, не имеющие официальной регистрации и использующие специфические методы освоения российского политического пространства: «настенную политику», эпатажные приемы, шантаж, избиения, убийства, направленные против представителей определенных этнических групп.

Фокус представляемого исследования приходится на «моралистский» полюс российских неправительственных организаций, поэтому во втором параграфе второй главы «Образовательные технологии межкультурного взаимодействия» более подробно анализируются технологии межкультурного взаимодействия, используемые в образовании на уровне традиционного поликультурного общества России. Роль образовательных технологий в межкультурном взаимодействии велика, особенно когда речь заходит об обучении языкам, кроме того, именно образовательная политика государства во многом является проводником основных идеологем национальной политики.

К наиболее популярным современным технологиям межкультурного взаимодействия в области образования относят «информационные технологии», «интерактивные технологии», технологии критического мышления, кроме того, в исследованиях отмечается необходимость тренировки у педагогов, практикующих межкультурную коммуникацию, этнокультурной компетентности.

Во всем потоке образовательных программ и проектов, направленных на интенсификацию и оптимизацию межкультурного взаимодействия выделяются три основных направления: обучения языкам как формирование многополярной картины мира (в том числе поддержание билингвизма на государственном уровне); обучение толерантности; активизация развития этнического сознания и идентичности.

В государственных образовательных учреждениях согласно Федеральной программе «Формирование установок толерантного сознания и профилактики экстремизма в российском обществе» при обучении толерантности акцент сделан на развитии этнокультурной компетентности и этнического самосознания школьников, в неправительственных организациях развитие толерантности происходит в контексте усвоения прав человека. При этом образовательные программы по толерантности неправительственных организаций имеют современную привлекательную конфигурацию (например, в виде тренинговых программ), что обусловлено их сотрудничеством с зарубежными партнерами, имеющими более значительный опыт образовательных разработок подобного рода. Тем не менее, экспериментирование в области программ оптимизации межкультурного взаимодействия в работе признается недостаточным как со стороны государственных, так и со стороны неправительственных образовательных учреждений.

Далее в параграфе более подробно рассматривается успешных опыт использования образовательных технологий государственными и негосударственными образовательными учреждениями в процессе межкультурного взаимодействия на примере Республики Саха (Якутия).

В третьем параграфе второй главы «Технологии межкультурного взаимодействия в области культуры и искусства» анализируется практика данных технологий российскими неправительственными организациями. Описывается концепция национального развития РФ и одновременно такая важнейшая форма организации гражданского общества как Национально-культурная автономия (НКА): ее исторические корни, реализация в России в XX веке, и современное состояние.

Суть концепции национально-культурной автономии, предложенной О. Бауэр, состоит в принципиальном признании наций субъектами права, при этом нация конструируется не как территориальная корпорация, а как личностный, персональный союз. Считается, что принцип национально-культурной автономии позволяет решать вопросы национально-культурного развития всех этнических общностей, не нарушая территориальную целостность государства, давая каждой этнической группе права на социокультурное развитие.

Реализация закона и создание национально-культурных автономий (НКА) на территории РФ вызвали множество острых дискуссий критического характера (А. Апаев, И.Г. Илишев, В.Р. Филиппов, Е. Цой и др.), поскольку территориальные этнические образования обладают властными полномочиями, а национально-культурные не обладают, что ущемляет политические амбиции лидеров этнических групп в рамках НКА.

В данной работе национально-культурная автономия рассматривается как форма, а также как агент реализации технологий межкультурного взаимодействия. Именно НКА наиболее последовательно и профессионально используют технологии межкультурного взаимодействия в области культуры и искусства, как правило, сотрудничая с государственными структурами.

Функции технологий межкультурного взаимодействия в области культуры и искусства, используемые структурами российского гражданского общества, состоят в обеспечении сохранения, воспроизводства и развития культурного наследия различных этнических групп, проживающих на территории РФ; а также в содействии коммуникации между этническими группами средствами культуры и искусства, в развитии понимания, принятия и толерантности в отношении к другой культуры. Формы реализации технологий рассматриваются на примере функционирования межкультурных отношений многонационального Сибирского федерального округа.

Практика показывает, что функционирование структур гражданского общества, чья деятельность сфокусирована на сохранении и развитии национальной культуры, с одной стороны зависима от государственного финансирования и государственной поддержки, а с другой стороны вызывает более заинтересованную активность со стороны государства (именно в области культуры и искусства). Государство напрямую поддерживает как государственные, так и негосударственные организации, ориентированные на сохранение национальной культуры, при помощи прямого сотрудничества, выделения средств или демонстрации общественного признания, строго сохраняя при этом свои контролирующие функции. Именно благодаря совместным действиям реализуются затратные и трудоемкие технологии межкультурного взаимодействия в области культуры и искусства: организация дней национальных республик, краев, областей и национальных округов; национальных фестивалей и т. д.

Согласно мнению ряда исследователей, артикуляция этнического в деятельности какой-либо организации напрямую связана с политическими амбициями и производством социокультурных форм насилия. Организации «Проект Кешер» позиционирует себя как «женская» и «еврейская». Среди направлений деятельности данной НПО - благотворительность, здоровье, медицинские проблемы, информационное обеспечение женского движения, образование, образовательные программы, семья, материнство и детство.

Особое значение в процессе анализа представлений деятельности «Проекта Кешер» придается соединению «этнического» и «гендерного» как способа выведения проблемы на «стереометрический уровень» социального восприятия, как способа деконструкции стереотипов «псевдоэтнического восприятия», способа разрушения дискурсивных рамок конфликта. В область технологий межкультурного взаимодействия переносятся технологии «женского участия» и «женской ответственности», межэтническое взаимодействие оказывается перемещенным в область помощи нуждающемуся, в область содействия личностному и социальному развитию любого человека, в область развития индивидуального политического, в область развития гражданского сознания.

Происходит стирание границ: приходится или гендерные отношения маркировать как этнические, что является очевидным заблуждением, или признать, что «этническое» - характеристика культурной специфичности, подчеркивающая особенности более общих – социальных отношений (предикативная, а не атрибутивная характеристика). Таким образом, неправительственная женская организация «Проект Кешер» становится активным практиком социального конструирования. Вместо политической риторики, призывающей к толерантности в межкультурных отношениях, она на собственной социальной практике утверждает условность конструирования этнических границ, осуществляя помощь и поддержку любому, нуждающемуся в помощи, независимо от принадлежности к этнической группе.

В третьей главе «Технологии межкультурного взаимодействия и современные миграционные процессы» рассматривается миграция как неизбежный процесс глобализирующегося мира, анализируются проблемы миграции и мигрантов, а также их решение в России и других странах (США, Канада, Австралия, Германия и Франция), дается общая характеристика технологий межкультурного взаимодействия в контексте миграционных процессов, представляются программы межкультурной адаптации, характеризуется деятельность международных неправительственных организаций, помогающих мигрантам в России.

В первом параграфе третьей главы «Социокультурные аспекты миграционных процессов: анализ опыта России и других стран» миграция представлена в контексте обновления, изменение культурной конфигурации общества, принимающего мигрантов, которые в силу своего положения потери «территориальных корней» оказывается в принимающем обществе в уязвленном положении. В социологических исследованиях миграции наиболее известна концепция Р. Парка, представляющего мигранта как маргинала – человека, оставившего одно общество и не примкнувшего к другому.

Так как в современной России опыт, связанный с решением миграционных проблем – законотворческих, трудовых, социальных и т. п., находится в процессе активного формирования, социокультурные аспекты миграции обсуждаются недостаточно, поэтому особое значение имеет анализ опыта решения социальных и культурных проблем, связанных с миграцией, в других странах. В данном параграфе автор описывает опыт регулирования миграционными процессами и опыт решения социокультурных проблем миграции в США, Канаде, Франции (в рамках концепции мультикультурализма) и особенно подробно – в Германии, которая на протяжении последних 20 лет принципиально изменила политику в отношении мигрантов.

Подчеркивается, что в решение миграционных проблем в РФ активно включены как государственные, так и негосударственные акторы (российское гражданское общество), что обусловливает высокое значение изучения используемых технологий межкультурного взаимодействия в контексте миграции.

Во втором параграфе третьей главы «Европейский, американский и российский опыт в создании программ и технологий межкультурной адаптации в ситуации миграции» представлены программы межкультурной адаптации, впервые разработанные в США и странах Евросоюза. Фактически речь идет об образовательных и/или социально-психологических программах адаптации для различных мигрантов (образовательных, трудовых, выезжающих на короткий срок и на долгий период), перемещающихся в иную социокультурную ситуацию.

Интерес к созданию программ межкультурной адаптации сформировался во многом в связи с осознанием целого ряда «патологических феноменов» («девиантное поведение» мигрантов, рост психосоматических заболеваний и т. п.). В параграфе представлены различные классификации программ межкультурной адаптации в рамках известных моделей.

Немногочисленные российские неправительственные организации, владеющие высокотехнологичными американскими или европейскими программами, как правило, - столичные организации и/или НПО, финансируемые на долгосрочной основе западными фондами.

В России с начала 90-х состав миграции качественно изменился. Новые мигранты – азербайджанцы, армяне, таджики, узбеки и др. – относительно хорошо владея русским языком, являются носителями иных культурных дискурсов и практик. Активность правительственных структур в сфере межкультурного взаимодействия миграционных процессов сосредоточена преимущественно в области артикуляции правовых границ между мигрантами и принимающим большинством, а социальную ответственность за интеграцию мигрантов берут на себя по собственной инициативе, реализуя свою миссию и ценности, институты гражданского общества. При этом ряд организаций совмещает функции правовой и социальной поддержки этнических меньшинств – граждан России, а также новых иммигрантов.

В качестве «новых иммигрантов» рассматриваются беженцы и вынужденные переселенцы; трудовые мигранты; семьи и дети мигрантов, проживающие на территории РФ как иностранцы; наиболее обобщенная группа, включающая в себя все группы мигрантов и направления миграции (легальная - трудовая, образовательная и т. п.), а также представители нелегальной миграции.

Деятельность структур «гражданского общества», направленных на миграционный процесс, в данной главе также рассматривается на основе биполярного конструкта воспроизводства «моралистского» - «фундаменталистского» дискурса российского мультикультурализма.

К организациям «моралистского дискурса» отнесены правозащитные организации, психолого-педагогические центры и другие неправительственные организации, осуществляющие правовую, социальную, психологическую и образовательную поддержку мигрантам. Их активность может быть описана преимущественно посредством следующих направлений деятельности:

1. Информационная (телефоны доверия для мигрантов, консультационные центры), организационная (создание специальных боевых групп защиты) и юридическая защита (центры правовой поддержки, консультации юристов в НПО) мигрантов;

2. Создание структур социально-психологической адаптации мигрантов и их семей (акцент на сохранении психологического здоровья и социальной дееспособности мигранта).

3. Культурные программы, представляющие искусство и культуру мигрантов принимающему обществу.

4. Образовательные программы по развитию толерантности у принимающего большинства, в том числе и на основе Интернет- технологий, а также образовательные программы для детей мигрантов.

5. Имиджевые и координационные программы, предполагающие объединение усилий государственных структур и структур гражданского общества (совместные конференции, коалиции и т. п., с непременным освещением миграционных проблем и возможностей их решения в электронных и печатных СМИ).

К организациям «фундаменталистского дискурса» отнесены общественные движения и неправительственные организации (как зарегистрированные, так и незарегистрированные), высказывающие негативное отношение к мигрантам и миграции, призывающие к насилию в отношении мигрантов и использующие насилие, дестабилизирующие мультикультурное российское общество. Специфика технологий, направленных против миграционных процессов и мигрантов со стороны «фундаменталистских» организаций в следующем:

Также в параграфе рассматривается деятельность ряда типичных организаций из различных регионов России, ориентированных на различные виды помощи и поддержки мигрантов.

Сравнивая практики межкультурного взаимодействия НПО, ориентированных на мигрантов, а также на НПО, ориентированных на поддержку этнических меньшинств в поликультурном российском обществе, необходимо отметить следующее:

НПО «для мигрантов», как правило, более технологичны в области фандрайзинга;

НПО «для мигрантов» в первую очередь ориентированы на юридическую поддержку и правовое сопровождение мигрантов, что обусловлено динамикой российского законодательства в области миграции, а также практикой дискриминационного отношения к мигрантам;

НПО «для мигрантов» осуществляя социальную поддержку мигрантов, преимущественно используют самые простые формы благотворительности и гуманитарной помощи; программы с языковой и культурной составляющей реализуются незначительным числом НПО;

среди целевых групп, на которые преимущественно направлена деятельность НПО, ориентированная на помощь мигрантам, доминируют нелегальные мигранты, а также легальные трудовые мигранты; в зоне недостаточного внимания оказываются семьи и дети мигрантов, а также молодежь, совершающая образовательную миграцию;

НПО «для мигрантов» ориентируются на решение «внутренних» проблем мигрантов, и проводят незначительную или недостаточную просветительскую работу с принимающим большинством для формирования установок толерантности у большинства, в то время как многие проблемы мигрантов напрямую связаны с ксенофобией и негативного отношения части населения к миграции;

НПО «для мигрантов» используют технологии межкультурного взаимодействия преимущественно в области социальной, социально-психологической поддержки и юридического обеспечения мигрантов, технологии межкультурного взаимодействия в области культуры используются крайне недостаточно;

НПО, ориентированные на помощь мигрантам, лишь в исключительных случаях заявляют о необходимости лоббирования российского законодательства для решения проблем мигрантов, при этом практика лоббирования и реальное отстаивание интересов мигрантов на государственном уровне в настоящее время практически не используется.

Среди наиболее активных и известных МНПО, чья деятельность непосредственна направлена на проблемы миграции – ЮНЕСКО, УВКБ ООН (верховный комиссариат ООН по делам беженцев), МОМ (Международная Организация Миграции). Данные МНПО для реализации своих целей успешно сотрудничают как российскими НПО, так и с правительственными структурами. Как правило, данные организации, осуществляя собственные миссию и цели, работают в области культуры, образования и юриспруденции, при этом наиболее активно используются образовательные технологии межкультурного взаимодействия и технологии в области культуры и искусства.

Кроме того, в российском «третьем секторе» создаются сетевые структуры, успешно использующие технологии межкультурного взаимодействия в процессе оказания помощи мигрантам, где лидируют российские НПО, поддерживаемые западными партнерами. В «сети содружества» МНПО и российских НПО могут также входить и государственные центры и структуры, оказывающие помощь мигрантам.

Российские НПО «для мигрантов» преимущественно используют самые простые формы оказания помощи: предоставление гуманитарной помощи (пища, одежда, книги на родном или русском языках); информационная и социальная поддержка (открытие информационных и правовых телефонов доверия, помощь в поиске квартир, сопровождение в посещении государственных миграционных служб и т. п.); правовое сопровождение (помощь в получении регистрации, сопровождение в суде при восстановлении статуса вынужденного переселенца и т. п.). При этом более сложные технологии в сопровождении мигрантов, где имела бы вес собственно культурная составляющая, используются достаточно редко.

Анализ технологий межкультурного взаимодействия МНПО, ориентированных на помощь мигрантов, позволил сделать ряд выводов:

1) международные неправительственные организации, ориентированные на поддержку мигрантов в РФ используют технологии межкультурного взаимодействия исключительно в соответствии с целями и миссией организации;

2) деятельность коалиций российских НПО и МНПО преимущественно направлена на технологии в области образования (обучение толерантности и преодоление ксенофобии), при этом в рамках коалиций формулируются задачи следующего этапа развития технологий межкультурного взаимодействия (необходимость подготовки специалистов, обладающих межкультурной компетентностью для помощи мигрантам, и создание программ интеграции мигрантов, где объединены правовой, социальный и социально-психологический компоненты); однако распространение активности данных коалиций и «сетей содружества», учитывая территориальную протяженность РФ, крайне недостаточно;

3) активность как российских НПО, так и МНПО не обеспечивает в полной мере возрастающие потребностей мигрантов в правовой, социальной и социально-психологической поддержке.

Тем не менее, российское гражданское общество вносит существенный вклад в решение гуманитарных проблем, связанных с миграцией, принимает ответственность за судьбы мигрантов, реализуя ценности толерантности и сохранения социокультурной гармонии.

Характеризуя современную политическую картину мира и международные отношения, ряд авторов подчеркивает принципиальные трансформации современного состояния международных отношений, так как изменилась структура акторов: наблюдается явное количественное превосходство новых транснациональных акторов над государствами. Данные трансформации обусловлены включением мирового сообщества в процессы глобализации, а возможности новых транснациональных акторов в исследованиях рассматриваются преимущественно в контексте дестабилизации национальной безопасности государств: численность транснациональных акторов (ТНА) в сотни раз превышает число существующих государств, а их влияние косвенно (угрозы техногенных и экологических катастроф) или напрямую (международные террористические группы) угрожают стабильности существующих государств.

В политологических исследованиях нет единодушия относительно оценки деятельности негосударственных ТНА. В исследованиях, посвященных ТНА, рассматриваются террористические организации, международное сотрудничество внутригосударственных регионов, деятельность транснациональных корпораций и ее последствия. При этом недостаточное внимание уделяется международным неправительственным организациям. В то же время «концепция глобального гражданского общества предполагает наличие социальной сферы, глобального гражданского общества вне- и над – национальными, региональными и локальными обществами».

Международные неправительственные организации, обладая различными формами и способами существования, составляют наиболее представительную часть ТНА, однако активность МНПО не гарантируют демократический контроль над негосударственными ТНА, а сами международные организации неподотчетны национальным гражданским обществам. МНПО, обладая сетевой структурой, действуют весьма технологично. К способам или технологиям влияния на процессы принятия решений в рамках национальных государств со стороны МНПО относят мониторинг, лоббирование, массовую пропаганду и массовые демонстрации.

По мнению М.М. Лебедевой, у государств существует две стратегии формирования новой политической системы мира: первая стратегия характеризуется совместными действиями государств с другими – негосударственными - участниками через систему переговорных процессов на основе интеллектуальных поисков; вторая заключается в стихийном выстраивании новой политической системы мира, угрожающая потерей контроля над политическими процессами. Таким образом, наиболее важная область политических исследований и политической практики, в фокусе которых находятся ТНА, локализована именно в зоне управления отношениями в глобализирующемся мире. Среди множества проблем, которые традиционно рассматриваются в контексте политического управления, для данного исследования особенно значима проблема «политического трансферта», объектами которого выступают практики, институты, идеологии, идеи и нормы, удачный опыт, транслируемые без учета специфики новой среды принимая любую новую среду как унифицированную.

Межкультурное взаимодействие в образовательном пространстве вуза и перспективы его развития в последние годы, как правило, связывают с так называемым Болонским процессом. Образовательные реформы в рамках Болонского процесса были следствием общих интеграционных европейских процессов, так как высшее образование является сферой, непосредственно влияющей на развитие общества, и раздробленность образовательных систем препятствовало объединению Европы. Наибольшую настороженность у исследователей Болонский процесс вызывает в контексте универсализации (усиления общих черт) и гомогенизации (движения к однородности) систем образования.

В развитии Болонского процесса существенную роль играет академическая мобильность, при этом в исследованиях, посвященных анализу различных аспектов Болонского процесса, подчеркивают политический аспект академической мобильности, связанный с усилением влияния на развитие событий в других странах и регионах и экспортом национальных ценностей и идеологии (за счет активной позиции «мобильных» студентов).

Образование является важнейшим фактором формирования национальной культуры, то есть «импорт» образования – это одновременно «импорт» культуры. В случае «экспорта» образовательных услуг «экспортер» должен ориентироваться не на абстрактные стандарты качества, а на стандарты, принятые в стране, импортирующей образовательные услуги, таким образом, технологии межкультурного взаимодействия являются обязательным компонентом образовательного процесса.

В настоящий момент при включении российских государственных и негосударственных высших учебных заведений в международное сотрудничество сложились такие модели взаимодействия российских и зарубежных университетов как «валидационная модель» (в РФ развивается главным образом негосударственными вузами), «контрактная модель» (в РФ наиболее распространена в бизнес-образовании государственных и негосударственных вузов) и «модель совместных программ» (в настоящий момент активно развивается государственными российскими университетами и предполагает, что два или более учебных заведения совместно разрабатывают и координируют учебные планы).

В процессе реализации международных проектов университетами идентифицируются две основные проблемы: проблема языковой компетентности, а также проблемы межкультурного диалога. Однако если проблема языковой компетентности активно обсуждается и решается, то проблемы межкультурного взаимодействия в должной мере не получают признания. Среди российских исследователей и практиков от образования существует мнение, согласно которому европейское образование основано на наднациональной культуре, а российском обществе пока еще не сформирована господствующая культура и идеология «социального консенсуса». В этой связи необходимо интегрировать инструментально-технические элементы и приемы образовательного процесса европейской системы, координируя уровень и качество образования на национальном и европейском уровнях.

В то же время негосударственные университеты, имеющие значительный опыт коммуникаций с европейскими партнерами выступает против колониальной практики социокультурного заимствования и подчеркивает значимость совместных программ, созданных в результате сотрудничества нескольких зарубежных вузов. Опасность «культурной колонизации» связывают с активностью международного рынка образовательных услуг, которое выражается в выделении валидированных в США и Западной Европе учебных программ как элитного сегмента российского образования; в открытии в РФ кампусов зарубежных провайдеров образовательных услуг; в прямом импорте содержания учебных программ; в развитии интернет-образования и расширении в нем сегмента нерезидентов; в рекруитинге в России студентов для зарубежных вузов.

Вступая в процесс межкультурного взаимодействия на международном уровне, российские университеты концентрируют свое внимание на организационных и финансовых проблемах, социокультурная сфера находится в зоне «слепого пятна», остается практически невидимой для большинства российских участников межкультурного образовательного процесса. Таким образом, небрежность в идентификации межкультурного пространства образовательного процесса в условиях международного сотрудничества российских университетов может обернуться угрозой их культурной колонизации.

Далее рассматриваются причины недостаточной конкурентоспособности российских государственных и негосударственных университетов на рынке международных образовательных услуг, при этом в фокусе внимания третьего параграфа четвертой главы «Влияние ксенофобии российского общества на развитие международных программ российских университетов» находятся настроения ксенофобии и расизма российского общества, негативно отражающиеся на рейтинге российских университетов.

Анализ социологических данных по агрессивным выпадам против иностранных студентов дополняется собственным качественным исследованием автора диссертации, посвященным субъективному оцениванию положения студентов, участников краткосрочных и долгосрочных международных образовательных программ, обучающимися в нижегородских вузах. В данном исследовании подчеркивается, что игнорирование решения межкультурных проблем приводит к нарушениям базовых потребностей участников образовательного процесса – потребностей в безопасности. Технологии оптимизации межкультурного взаимодействия, направленные и на общество, и на российских и иностранных студентов должны начинать образовательный процесс (обеспечивая безопасность иностранных студентов), и заканчивать его, помогая достигать в процессе обучения максимального результата, максимальной отдачи, возможной только в условиях межкультурного диалога.

Для реализации задач исследования был использован метод «case studies», основанный на архивном методе и включенном наблюдении автора представляемого исследования. В фокусе внимания исследования - коалиция «Ангел» (КА), созданная неправительственными организациями России и США в 2000 году с целью прекращения международной торговли людьми.

Положительные итоги деятельности данной коалиции в исследовании рассмотрены в терминах государственной безопасности, доминирующей концепции анализа деятельности любых МНПО, при этом КА рассматривалась как актор влияния на социальную политику российского общества посредством политического лоббирования, посредством PR-технологий и технологий социальной работы, а также как агент «политического трансферта».

Миссия КА, связанная с социальной поддержкой и правозащитной деятельностью, обладает высоким социальным значением, деятельность коалиции профессиональна и технологична, что обусловливает ее продуктивность в России, а также в странах Евросоюза и Ближнего Востока.

В основе эффективности технологий коалиции лежит «политический трансферт». Однако в условиях неразвитости собственных социальных практик и технологий российского гражданского общества, «политический трансферт» может быть рассмотрен как механизм культурной колонизации.

В качестве решения проблем «политического трансферта» в работе предлагается государственным структурам и бизнесу более активно поддерживать российский «третий сектор» экономики посредством грантовой поддержки и социального заказа. Подчеркивается, что только активно развивающиеся неправительственные организации смогут «на равных» по отношению к западным партнерам включиться в процесс глобализации без угрозы потери собственного социокультурного измерения.

В Заключении работы приводятся основные выводы и рекомендации автора по решению ряда проблем, связанных с технологиями межкультурного взаимодействия. Так, в Заключении подчеркивается активный характер деятельности организаций «фундаменталистского дискурса» вне этических норм общества, практикующих насилие и технологии, носящие открыто-агрессивный характер, требующие специальной подготовки. Интеграционные технологии НПО «моралистского дискурса» представлены как технологии «защиты» от национал-экстремизма и технологии, направленные на межкультурное познание и развитие ценностей толерантности в поликультурном российском обществе.

Одним из наиболее значимых является вывод, согласно которому артикуляция этнического как культурного элемента в позиционировании неправительственной организации, не воспроизводит автоматически дискурс насилия и/или этнического конфликта. Данная точка зрения базируется на основе анализа деятельности женских этнокультурных НПО.

В заключении также характеризуется практика технологий межкультурного взаимодействия, используемых НПО в области образования и культуры, а также социальные практики НПО, ориентированных на различные виды помощи мигрантам.

Транснациональный уровень межкультурных коммуникаций представляют негосударственные университеты и российские НПО, включенные в международные программы и альянсы международных неправительственных организаций. В условиях недооценки практики межкультурных отношений со стороны российских НПО (и негосударственных университетов, и российских НПО – членов международных альянсов) «политический трансферт» становится неосознаваемой реальностью и может быть рассмотрен как «культурная колонизация», когда ценности изменения и интеграции с международным сообществом полностью вытесняют цели, ценности и практики самоопределения российских неправительственных организаций.

В заключении также предлагаются рекомендации автора относительно оптимизации межкультурного взаимодействия в российском гражданском обществе, приоритетная область в формулировании рекомендаций – межкультурные коммуникации НПО – участников Болонского процесса.