 |
 |
|
|
|
|
НОРМЫ, САНКЦИИ И ПРАВООТНОШЕНИЯ |
|
Сорокин П.А.
ЗНАЧЕНИЕ ПРИНУЖДЕНИЯ И ПРИЗНАНИЯ
Сорокин П.А. Элементарный учебник общей теории права в связи с теорией государства. С 109 –112.
[...] Ответ может быть один из двух: 1 ) или потому, что эти обделённые в правах части общества признают справедливыми такое право, т.е. приписывают привилегированным все их исключительные права, вплоть до права жизни и смерти над ними, а себе обязанности подчиняться приказам «господ»; 2) или же потому, что они [905] принуждаются силой к соблюдению невыгодных для них правовых норм.
Истина лежит по середине. Официальное право и порядок каждого общества или государства сохраняется благодаря обоим этим условиям: признанию и принуждению. Если бы это официальное, право и этот порядок сохранялся только благодаря признанию, то это означало бы, что правовые убеждения всех членов общества или государства совершенно одинаковы. Это делало бы далее совершенно излишним какое бы то ни было принуждение и насилие для поддержки и защиты права. Ни то, ни другое предположение не верно. И в прошлом и теперь мы видели и видим, что правовые убеждения членов одного и того же общества или государства далеко не одинаковы. То, что считает справедливым капиталист, сплошь и рядом оценивается рабочим как вопиющая несправедливость. Правовая норма, одобряемая реакционером, порицается революционером. Правовые нормы, защищающие интересы землевладельца-помещика, часто противоречат правовым убеждениям безземельного крестьянина, арендующего у первого землю. Так обстоит дело теперь. Так же в значительной степени оно обстояло и в прошлом. Трудно думать, чтобы раб или должник считал справедливым правовую норму, обрекавшую его на рассечение в случае неисправности. Трудно допускать, чтобы все рабы признавали справедливыми все правовые нормы, отдававшие их в неограниченное распоряжение рабовладельцев. Конфликт и противоположность правовых убеждений были и здесь. Правовая норма, казавшаяся справедливой для одной части общества, была «возмутительным бесправием» с точки зрения другой части...
Предположение, что все члены данного общества или государства имеют одинаковые правовые убеждения, выражаемые в официальных законах государства, не верно и потому, что тогда для защиты права не нужно было бы никаких принудительных правоохранительных средств: если бы все члены общества имели одинаковые правовые убеждения, они без всякого принуждения стали бы исполнять их. Между тем ни в прошлом, ни в настоящем мы не знаем ни одного общества или государства, в котором официальное право не защищалось бы принудительными мерами, где право не связано было бы с насильственными мерами, принуждающими непокорных соблюдать его. Наказания – смертная казнь, изувечение, тюрьма, лишение чести, денежная пеня, возмещение вреда, принуди[906]тельное исполнение и т.п. меры в той или иной форме были всегда. При помощи их и в прошлом и теперь непокорные бунтари принуждаются к соблюдению установленного официальным правом общественного или государственного порядка.
Профессионал-вор ворует не только потому, что он голодом вынужден воровать, но часто потому, что искренно признает за собой право воровать, считая «собственность кражей». Многие из убийц также признают за собой право на убийство. Человек, считающий существующее официальное право несправедливым, признает «своим священным долгом» право на революцию и низвержение существующего государственного порядка. А все это обозначает, что правовые убеждения членов одного и того же общества далеко не одинаковы, что они часто противоречат официальным законам группы или государства. Этим и объясняется необходимость поддерживать официальный порядок группы принудительными мерами. Непокорных, нарушающих официальное право, принудительно заставляют соблюдать его. Вот почему нельзя говорить, что существующий в каждом обществе (государстве) установленный официальным правом порядок сохраняется и соблюдается только благодаря тождественности правовых убеждений всех его членов с нормами официального права, т.е. соблюдается только благодаря признанию. Но значит ли это, что официальное право группы поддерживается и сохраняется благодаря исключительно принуждению? Значит ли это, как многие думают, что официальный порядок существует только потому, что небольшая кучка правителей и привилегированных насильственно заставляет подчиняться этому порядку всех остальных членов общества? Такой вывод был бы ошибочным. Чтобы принуждать, нужно иметь силу. Если громадное большинство общества признает этот порядок несправедливым, – кучке правителей и привилегированных неоткуда взять силу для принуждения всего общества. Итогом такого положения дел было бы ничто иное, как восстание всего общества против официального порядка группы и против той кучки, которая поддерживает его. Так обычно и бывает. В подобных случаях наступает революция, которая сносит весь этот порядок, уничтожает официальное право и его защитников и заменяет его новым. Всякая революция есть внешний символ того, что существующее право перестало удовлетворять правовым убеждениям общества, в силу чего общество восстает против него и разрушает его. Отсюда следует, что в остальные периоды, когда нет [907] революции, когда официальный порядок и право существуют, они соблюдаются не только в силу принуждения, но и в силу признания его если не всем обществом, то, по крайней мере, его наиболее сильной частью. Без признания ни одно право не может существовать и никакой порядок не мыслим. Любое официальное право тем жизнеспособнее и действеннее, чем большим числом членов общества оно признается справедливым и совпадает с их правовыми убеждениями; и обратно: чем большее число членов общества считают его несправедливым, чем большее расхождение между ним и правовыми убеждениями общества, тем оно менее прочно, тем бессильнее, тем скорее будет низвергнуто революцией.
Печатается по:
Хропанюк
В. Н. Теория государства и права. Хрестоматия. Учебное пособие. – М., 1998, –
944 с.