ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПАРТИИ В РОССИИ: ИСТОРИЯ И СОВРЕМЕННОСТЬ

Красным шрифтом в квадратных скобках обозначается конец текста на соответствующей странице печатного оригинала данного издания

назад     Политические партии России: история и современность  вперед

 

Н.Н. Маслов

Состояние ВКП(б)

Экономическая ситуация в стране

Идеологические кампании 1946–1953 годов

Внешнеполитическая деятельность ВКП(б) и Советского государства

Продолжение массовых репрессий

Накануне перемен в жизни КПСС

9 мая 1945 г. советский народ с великой радостью отпраздновал День Победы над фашистской Германией 3 сентября того же года был торжественно отмечен и День Победы над империалистической Японией. Разгромом гитлеризма закончилась Отечественная война против нацистской агрессии; победоносно для объединенных наций, в число которых входил и СССР, завершилась Вторая мировая война. Разгром наиболее реакционных сил мирового сообщества, победа свободолюбивых народов открыли новую страницу в истории человечества.

Советский Союз приобрел огромный политический авторитет и признательность народов мира за его решающий вклад в преодоление коричневой опасности, угрожавшей всем людям на земле. Разгром фашизма привел к усилению влияния демократических и национально-освободительных сил в странах Европы и Азии. Во многих странах возросла роль коммунистических партий, активно участвовавших в движении Сопротивления и шедших в первых рядах борцов против фашизма. Эти настроения были всемерно использованы сталинским руководством СССР. Опираясь на присутствие советских войск и ненависть народов к коллаборационистам, на разностороннюю политическую и материальную помощь СССР, коммунисты в ряде стран Восточной Европы осуществили антибуржуазные перевороты и установили режим “народной демократии”, объявленный позднее “новой формой” диктатуры пролетариата. Этот режим означал на деле господство коммунистических партий, переносивших в свои страны “опыт социалистического строительства в СССР”, прикрытое, однако, формальной многопартийностью. Эти страны образовали под руководством СССР “лагерь мира, демократии и социализма”, противопоставивший себя “лагерю империализма и войны”.

В восточной и юго-восточной Азии национально-демократические революции привели к образованию Корейской Народно-Демократической Республики (КНДР) в северной части Кореи и Демократической Республики Вьетнам (ДРВ). В конце 40-х годов в результате победы коммунистических сил во главе с Мао Цзедуном была образована Китайская Народная Республика. Мощное национальное движение развернулось в Индии, в странах Ближнего и среднего Востока; начался и приобрел необратимый характер распад колониальной системы. СССР активно поддерживал этот процесс как [c.477] дипломатическими средствами, так и путем оказания новым независимым государствам разнообразной, в том числе военной помощи

Столкновение глобальных целей и интересов СССР и стран Запада, входивших в годы войны в антигитлеровскую коалицию, привело к обострению отношений между ними. В марте 1946 г. бывший премьер-министр Англии У.Черчилль в своей речи в Фултоне (США), опираясь на наличие у США ядерного оружия, призвал к объединению усилий США и Великобритании для борьбы против СССР и созданию военно-политического союза против стран советского блока, к “сдерживанию” коммунизма. Фактически это означало объявление “холодной войны” СССР и его союзникам.

Советский Союз, со своей стороны, формировал из стран народной демократии другой военно-политический союз, направленный против “мирового империализма”, что фактически провоцировало раскол мира на две противостоящие и враждебные мировые системы. Началась “холодная война” – война амбиций, нервов, взаимных угроз и провокаций, которые неоднократно ставили мир на грань самоуничтожения.

Одним из неизбежных следствий “холодной войны” была начавшаяся и непрерывно нараставшая гонка вооружений: каждая из сторон стремилась достичь превосходства над противником прежде всего по числу и мощности оружия массового уничтожения. Советский Союз, следуя примеру США, развернул работу по созданию собственного ядерного (а затем водородного) оружия и ракетной техники для его доставки к возможной цели. Совершенствовались и производились в массовом порядке также различные виды “обычных” вооружений. Это требовало напряжения всех сил страны и осуществлялось в ущерб благосостоянию народа. Но геополитические, имперские амбиции и идейно-политические стереотипы, господствовавшие в сталинском тоталитарном государстве, не давали ни малейшей возможности для ослабления противостояния двух мировых систем, для компромисса с “обреченным на гибель” империализмом. Идеология классовой борьбы, господствовавшая внутри страны, в не менее ожесточенном варианте была перенесена на мировую арену. [c.478]

Победа в Отечественной войне против гитлеровской Германии оказала сильнейшее влияние на умонастроения советских людей. Вырос и окреп их патриотизм, поднялось самоуважение, появилось критическое отношение к реалиям советского общества. Все ждали каких-то перемен: большей свободы, повышения жизненного уровня, амнистии репрессированным. Такое настроение существовало особенно среди фронтовиков, впервые побывавших за границей, увидевших другую жизнь, людей другого мира. Однако ожиданиям советских людей не суждено было сбыться.

Политическая и идеологическая обстановка в стране оставалась прежней. Сохранялся и даже усилился культ личности Сталина, которому теперь, после победы в войне, приписывались все заслуги [c.478] разгроме врага. В этом духе трактовалась победа в отредактированной самим Сталиным книге “Иосиф Виссарионович Сталин. Краткая биография”. Роль подлинных организаторов победы – заместителей Верховного Главнокомандующего маршалов Советского Союза Г.К.Жукова и А-М.Василевского, других маршалов и генералов и особенно главного творца Победы – рядового солдата, при этом всячески принижалась. Отмечавшееся в декабре 1949 г. 70-летие Сталина превратилось во всенародное торжество и продолжалось, по крайней мере на страницах прессы, несколько недель.

Коллективные органы руководства партией и страной практически бездействовали. Очередной XIX съезд ВКП(б) состоялся лишь через 13 лет после предыдущего – в 1952 г. Практически не собирались и пленумы ЦК партии: в период между XVIII и XIX съездами партии состоялось только семь пленумов – четыре в 1939–1941 и три – в 1944, 1947 и 1952 годах. Редко собирались в полном составе и члены политбюро ЦК ВКП(б). Его заменяли совещания нескольких лиц из ближайшего окружения Сталина, проходившие нередко в виде поздних застолий в одной из сталинских резиденций (обычно на “ближней даче” в Кунцево).

Высший орган советской власти – Верховный совет СССР – тоже собирался лишь время от времени. Его заседания имели формальный характер и по существу ничего не решали, ограничиваясь безусловным одобрением и единодушным утверждением предложенных ему проектов государственных документов. Его деятельность продолжала сохранять чисто декоративный характер.

В то же время постоянно увеличивался в размерах и численности ведомственный аппарат управления. Число наркоматов (с 1946 г. – министерств) выросло к концу войны до полусотни и продолжало расти.

Несмотря на огромные фронтовые потери, численность ВКП(б) за 1941–1945 гг. выросла с 3872 тыс. до 5760 тыс. человек. При этом состав партии значительно изменился. Две трети коммунистов, вступив в ВКП(б) во время войны, имели небольшой партийный стаж. Более половины членов и кандидатов в члены партии являлись рабочими и крестьянами. На январь 1946 г. рабочих в партии было 34%, крестьян – 19%, служащих – 47%. С учетом того, что в годы войны в армии сосредоточилось до 55% и более членов и кандидатов в члены партии, фактическое большинство партии составляли солдаты и офицеры Советской Армии. И лишь с началом демобилизации началось перераспределение партийных сил в пользу гражданских территориальных организаций. Их относительная численность в составе всей партии увеличилась с 42,3% в 1945 г. до 63% в 1946 г. и 80,4% в 1947 г. Почти пятую часть коммунистов составляли женщины.

Повысился образовательный уровень членов партии: в 1946 г. коммунистов со средним и высшим образованием стало почти на 10% больше, чем до войны. В партии состояло свыше 1 млн. специалистов с высшим и средним специальным образованием. Но существовали и серьезные проблемы. Во-первых, партийные организации Украины, Белоруссии, республик Прибалтики, областей РСФСР, [c.479] подвергшихся вражеской оккупации, оказались сильно ослабленными, их состав значительно отставал от довоенной численности. Во-вторых, к концу войны четвертую часть ВКП(б) составляли кандидаты в члены партии, недавно принятые в ее ряды, незнакомые с нормами партийной жизни в мирных условиях и не обладавшие – согласие уставу ВКП(б) – полными правами членов партии. В-третьих, в конце войны и в первые годы после ее окончания в районах Западной Украины и Прибалтики действовало националистическое подполье, которое вело партизанскую борьбу и осуществляло террористические акты против партийного и советского руководства, создавая крайне опасную и сложную обстановку для его деятельности. Стремясь разрешить эти проблемы, руководство ВКП(б) широко использовало демобилизованных из армии коммунистов, назначая их на руководящие должности партийного и государственного аппарата, в то” числе и в “беспокойных” районах, где они должны были действовав в контакте с НКВД (МВД) и армейскими подразделениями, направляемыми для ликвидации антисоветских движений.

Что же касается вопроса о переводе в члены партии многочисленных кандидатов (каждый четвертый коммунист в 1945 г.!), то ЦК ВКП(б) в июле 1946 г. принял специальное постановление, направленное на регулирование социального состава партии. В 1945 г. среди принятых кандидатами в члены партии рабочие составляли 16,4%, инженерно-технические работники – 7,7%, а служащие – 39,3%. Тяга в партию служащих, включая работников интеллектуальной сферы, была (прежде всего по карьерным соображениям) всегда выше и сильнее, чем рабочих, и даже введение квот, ограничивавших прием в партию служащих, не преодолело эту тенденцию.

Тем не менее интенсивный рост рядов партии в ближайшие послевоенные годы продолжался. Численность ВКП(б) выросла с 5510 тыс. в 1946 г. (4127 тыс. членов и 1383 тыс. кандидатов в члены партии) до 6339 тыс. в 1950 г. (5510 тыс. членов и 829 тыс. кандидатов) и до 6707 тыс. коммунистов (5853 тыс. членов и 854 тыс. кандидатов) в 1952 г. По сравнению с довоенным временем ВКП(б) становилась массовой партией, что определялось, с одной стороны, повышением ее авторитета как главной силы, обеспечившей победу над ненавистным врагом (по крайней мере так объясняла тягу в партию партийная пропаганда), а с другой стороны – ее монопольным положением в обществе, когда членство в партии открывало возможность продвижения по службе едва ли не во всех сферах деятельности; беспартийность же, наоборот, нередко препятствовала продвижению по службе, особенно в дипломатии, журналистике, в преподавании общественных наук и ряде других областей. Поэтому не столько карьеризм как таковой, сколько стремление к самовыражению, к достижению успеха в избранной профессии часто являлось основанием для подачи заявления о приеме в партию для многих людей, хотя об этом, конечно, прямо не говорилось. Это было еще одной гримасой тоталитарной системы, в которой верхи лгали низам, низы не были откровенны с верхами.

Руководство ВКП(б) разрешило в республиках и областях, пострадавших от фашистской оккупации, проводить прием новых членов и [c.480] кандидатов ускоренными темпами. В Прибалтике и Молдавии, где партийные организации были малочисленны, а опытных кадров не хватало, были образованы бюро ЦК ВКП(б), подчиненные непосредственно ЦК и обладавшие большими полномочиями. Их решения были обязательными для ЦК компартий республик и всех их советских, общественных и хозяйственных органов и организаций. Существовавшие в Латвии, Литве и Эстонии до 1947, а в Молдавии – до 1949 г. бюро ЦК ВКП(б) обеспечивали советизацию этих республик, руководили процессом коллективизации сельского хозяйства, осуществляли депортации “классово-враждебных” элементов, возглавляли борьбу против националистического подполья. Соответствующий отдел по западным областям Украины действовал в ЦК КП(б) Украины в 1945–1947 гг. Таким образом, ЦК ВКП(б) в Прибалтике – непосредственно, в областях Западной Украины – через ЦК КП(б)У осуществлял интеграцию новых советских республик в состав СССР.

Для усиления партийного влияния на транспорте и совершенствования его работы в 1948 г. были созданы Политическое управление в Министерстве путей сообщения и политотделы на железных дорогах, а также на речном и морском транспорте. В 1947–1950 гг. ЦК ВКП(б) рядом решений усилил политические органы Советской Армии, добиваясь всемерного повышения их влияния на идейно-политическое воспитание личного состава войск, на деятельность армейских партийных и комсомольских организаций, на укрепление дисциплины и порядка в частях и подразделениях. С этой целью, в частности, в 1950 г. был восстановлен институт заместителей командиров рот и равных им подразделений по политической части.

Казалось бы, возвращение к мирной жизни, отход от обстановки и порядков военного времени создавали условия для демократизации внутрипартийной жизни, для проявления инициативы коммунистов. Но этого не произошло.

Победа в войне против гитлеровской Германии не изменила положения ВКП(б) в системе советского общества и государства. Оставаясь ее политическим ядром и руководящей силой, осуществляя свою диктатуру по отношению к народу, партийное руководство во главе со Сталиным особенно нуждалось теперь в замещении новыми людьми сильно поредевших кадров номенклатуры, в повышении профессионального и политического уровня руководителей партийного, советского и хозяйственного аппарата.

Выше уже говорилось, что в первые послевоенные годы в связи с демобилизацией армии произошел массовый переток коммунистов из армейских партийных организаций в территориальные, гражданские. Многие демобилизованные коммунисты пополнили руководящие кадры партийного аппарата. На Украине, например, среди выдвинутых на руководящую работу в январе – июне 1946 г. половину составили коммунисты, вернувшиеся из армии. В послевоенное время только из числа демобилизованных офицеров было избрано более 5690 секретарей городских и районных комитетов партии, назначены 7640 заведующих отделами партийных органов.

Подавляющее большинство из них, получив на фронте хорошую жизненную закалку, не имели опыта руководящей партийной работы [c.481] и партийно-политического образования. Учитывая это, 2 августа 1946 г. ЦК ВКП(б) принял постановление “О подготовке и переподготовке руководящих партийных и советских работников”. Отметив неудовлетворительное состояние работы в этой области, ЦК принял решение о создании системы партийного образования. Была постав лена задача: “В целях серьезного повышения политического и теоретического уровня руководящих партийных и советских работников в течение ближайших 3–4 лет охватить партийными школами и курсами... основные руководящие республиканские, краевые, областные городские и районные партийные и советские кадры”.

Система партийного образования строилась по номенклатурному принципу и имела закрытый характер. Прием слушателей в школы происходил по направлению соответствующих партийных комитетов и в зависимости от занимаемой абитуриентом должности. При ЦК ВКП(б) в ведении его управления кадров создавалась Высшая партийная школа с трехлетним сроком обучения для подготовки работников “областного, краевого и республиканского масштаба”. В школе было создано два факультета: партийный и советский. Партийный факультет готовил организационно-партийных работников, пропагандистов и редакторов газет; советский факультет – работников государственного аппарата соответствующего уровня. Для переподготовки кадров при Высшей партийной школе были образованы 9-месячные курсы.

При обкомах, крайкомах ВКП(б) и ЦК компартий союзных республик были созданы областные, краевые и республиканские партийные школы. В них был предусмотрен двухгодичный срок обучения руководящих партийных и советских работников городского и районного уровня, а в ряде республиканских и областных школ – редакторов районных и городских газет. При этих школах создавались 6-месячные курсы переподготовки руководящих работников районного, городского уровня, а также секретарей первичных партийных организаций, председателей сельсоветов и комсомольских работников.

Особое место в постановлении ЦК ВПК(б) было уделено вопросу подготовки теоретических кадров партии, которая была оценена как неудовлетворительная. Поэтому ЦК ВКП(б) счел необходимым создать при ЦК партии, в ведении его управления пропаганды и агитации, Академию общественных наук для подготовки теоретических работников: кандидатов наук по политической экономии, экономике и политике зарубежных государств, теории государства и права, международному праву, истории СССР, всеобщей истории, международным отношениям, истории ВКП(б), диалектическому и историческому материализму, истории русской и западноевропейской философии, логике и психологии, литературоведению и искусствоведению. В аспирантуру АОН принимались члены партии с высшим образованием, с опытом партийно-пропагандистской работы, преподавательской или литературной деятельности, проявившие склонность к научным исследованиям.

Разумеется, все общественные науки в партийных учебных заведениях преподавались в сталинской интерпретации, в духе “Краткого [c.482] курса истории ВКП(б)”, “Краткой биографии И.В.Сталина” и его последних работ по вопросам языкознания и политэкономии социализма. Такая направленность обучения объективно отрицательно влияла на подготовку слушателей, сдерживала их творческую инициативу ограничивала их знания рамками установившихся стереотипов. За 1946–1950 гг. всеми партийными учебными заведениями было выпущено свыше 50 тыс. человек. [c.483]

Война нанесла огромный урон народному хозяйству СССР. Прямой ущерб, нанесенный государству и населению страны, составил (в государственных довоенных ценах) 679 млрд. рублей, а считая и косвенные потери – 2890 млрд. рублей. Поэтому первоочередной задачей послевоенного времени явилось восстановление разрушенного народного хозяйства, городов и сел, промышленных и сельскохозяйственных предприятий, железных и шоссейных дорог, мостов, линий связи и электропередач.

Положение в стране усугублялось сильнейшей засухой, охватившей в 1946 г. Украину, Молдавию, Северный Кавказ, Поволжье и другие зерновые районы страны, где сложилась крайне тяжелая ситуация, голод охватил большое количество сельского населения, угрожающе выросла смертность от дистрофии.

Зарубежные наблюдатели считали, что Советскому Союзу потребуется для восстановления хозяйства не менее 20–25 лет. Однако они не учли энтузиазма и патриотизма народа, выигравшего страшную войну и готового на преодоление любых трудностей для возрождения Родины. Нельзя не отметить что командно-административная система, неэффективная в нормальных условиях, может успешно действовать в экстремальной обстановке. Предельная централизация управления, жесткое распределение ограниченных ресурсов, высокая требовательность – эти особенности советской экономической модели сыграли свою позитивную роль в послевоенные годы. Под руководством партийных органов и государственных учреждений, с помощью планового и хозяйственного аппарата, на основе широкой пропагандистской кампании, сочетавшейся с административными и даже карательными мерами, в короткий срок удалось осуществить гигантский объем восстановительных работ.

Рабочие и инженерно-технические работники, колхозники и специалисты сельского хозяйства, ученые и деятели культуры совершали повседневные трудовые подвиги. В обстановке полуголодной карточки системы, в труднейших жилищных условиях, нередко лишь с помощью примитивной техники они возрождали свои предприятия, восстанавливали города и деревни, обеспечивали выпуск необходимей народному хозяйству промышленной и сельскохозяйственной продукции, производство электроэнергии, добычу угля, руды, нефти и т.д.

Готовность народа на самопожертвование, нетребовательность к бытовым условиям жизни, его трудовой энтузиазм, питавшийся все [c.483] еще сохранявшейся верой в созидаемое им “светлое будущее”, в который уже раз безжалостно эксплуатировавшийся партией, сотворили подлинное “советское чудо”.

В 1950 г. произведенный национальный доход по официальным данным в 1,6 раза превзошел уровень 1940 г. (а уровень 1945 г. был превышен в 2 раза), валовая продукция промышленности составила 173% к уровню 1940 г. (в том числе в производстве предметов потребления – 123%), валовая продукция сельского хозяйства – 99% от уровня 1945 г.

Газеты пестрели рапортами о перевыполнении планов, о “великих стройках коммунизма” на Волге, в Сибири, о масштабах энергостроительства, об “окончательном” (1952 г.) решении зерновой проблемы. Но умалчивалось о другом: в начале 1953 г. поголовье скота в стране было намного меньше, чем в 1940 г. (и на 9 млн. голов меньше, чем в 1928 г.). Урожай 1953 г. уступал количеству зерна, выращенного до революции, и был ниже показателей 1940 г. Не колхозы, а приусадебные участки оставались основными поставщиками сельскохозяйственной продукции. На них приходилось ¹/₃ производимого мяса, ³/₄ молока, около 90% яиц.

В конце 1947 г. была проведена денежная реформа (которая имела конфискационный характер), ликвидирована карточная система, несколько повышена заработная плата рабочим и служащим, хотя их уровень жизни и после этого оставался очень низким. Еще более неудовлетворительным было материальное положение колхозников, по-прежнему прикрепленных к своим колхозам из-за отсутствия у них паспортов. Что же касается системы распределения продуктов, то об этом убедительно говорит следующий факт: ¹/₂ мяса и яиц, и ¹/₃ сливочного масла, поступавших в государственную торговую сеть, продавались только в Москве и Ленинграде.

Лучшая жизнь по-прежнему отодвигалась “на потом” – во все удалявшееся “светлое будущее”. Выступая на предвыборном собрании избирателей в феврале 1946 г., Сталин так определил программу дальнейшего развития страны: “Что касается планов на более длительный период, то партия намерена организовать новый мощный подъем народного хозяйства, который дал бы нам возможность поднять уровень нашей промышленности, например, втрое по сравнению с довоенным уровнем”. Далее он перечислил те миллионы тонн чугуна, стали, угля и нефти, которые должны производиться и добываться в стране, и заявил, что “только при этом условии можно считать, что наша Родина будет гарантирована от всяких случайностей. На это уйдет, пожалуй, три новых пятилетки, если не больше”. О росте же производства хлеба, молока и масла, одежды и обуви, строительстве жилья и учреждений культуры Сталин не сказал ни слова. О нуждах народа он по-прежнему не беспокоился.

Четвертая пятилетка (1946–1950 гг.), хотя и решила в основном задачу восстановления разрушенного войной хозяйства, не привела стабилизации экономики страны. В промышленности возникли резкие диспропорции, вызванные неоднократным волюнтаристски пересмотром плановых показателей. В 1948 г. появился “Сталинский план преобразования природы”, предусматривавший строительство [c.484] ряда крупнейших гидроэлектростанций, массовую посадку лесополос в засушливых регионах, проведение крупных мелиоративных работ и даже создание искусственного моря в Западной Сибири и морской плотины для отвода холодных течений от берегов советского Дальнего Востока. Этот план требовал фантастических капиталовложений, средствами для которых страна не располагала. Тем временем экономические показатели в промышленности – фондоотдача, производительность труда, производственные затраты, качество продукции и другие – систематически снижались. Заработная плата рабочих хотя и увеличивалась (на 8% в год в 1945–1950 гг.), но не поспевала за стоимостью жизни. Дефицит продуктов питания вызвал необходимость введения талонной (или карточной) системы снабжения населения во многих промышленных центрах в 1952–1953 годах.

Сельское хозяйство, как уже говорилось, к 1950 г. еще не достигло довоенного уровня. Низкие закупочные цены на зерно и другую продукцию, повышение налогов на крестьян, ограничение приусадебных участков, которые кормили крестьян и давали им хоть какие-то средства к существованию, – все это снижало у колхозников мотивацию к труду, толкало наиболее активных из них к бегству в города, хотя это и сопровождалось многими трудностями. Судя по письмам, поступавшим в центральные органы партии в конце 40-х – начале 50-х годов, деревня стояла на пороге взрыва.

Однако большинство коммунистов не представляли себе общей картины кризисной ситуации, складывавшейся в стране. Завороженные мощной пропагандистской кампанией вокруг “великих строек коммунизма”, вовлеченные в непрерывно нараставшие политические и идеологические проработки “безродных космополитов”, запуганные не прекращавшимися репрессиями, рядовые члены ВКП(б) продолжали оставаться солдатами партии, поддерживавшими все решения ее руководящих органов. [c.485]

Демократический подъем, охвативший народы Европы после победы над фашизмом, не мог не передаться и главным творцам победы – советским воинам. Подобно тому, как будущие декабристы – победители Наполеона, вернувшись в Россию, увидели ее другими глазами, так и наши солдаты и офицеры несли в своем сознании, может быть, еще не сформировавшееся стремление к переменам. Сталин хорошо понимал это и принял свои меры.

Под подозрение были взяты все люди, не по своей, конечно, вине, оказавшиеся на оккупированных немецко-фашистскими войсками территориях. Был осуществлен геноцид по отношению к двум миллионам советских немцев и примерно к трем миллионам крымских татар, чеченцев, ингушей, карачаевцев, калмыков, выселенным во время войны из родных мест, лишенным всех прав. Карательные меры были применены и к массе бывших советских военнопленных, освобожденных из нацистских лагерей смерти и на Родине снова оказавшихся за колючей проволокой в сталинских лагерях. [c.485]

На границах СССР был опущен “железный занавес”, прочно отгородивший советский народ от остального мира. Были запрещены браки с иностранцами, даже с гражданами стран социалистического лагеря. Наличие родственников за границей и переписка с ними рассматривались как компрометирующие обстоятельства. Были резко сокращены или разорваны научные связи с зарубежными капиталистическими странами. Предельно затруднялся доступ к источникам информации не только для иностранных, но и для советских журналистов. Жесткая цензура контролировала содержание всех публикаций в средствах массовой информации внутри страны, не допуская ни малейших отклонений от официально утвержденной высшими органами партии точки зрения и формулировок партийных документов.

Сталин лично развернул идеологическую кампанию, направленную против органов печати и писателей, композиторов, деятелей театра, чьи взгляды, по его субъективному мнению, противоречили интересам режима. “Видимо, Сталин, имевший достаточную и притом присылаемую с разных направлений и перекрывающую друг друга информацию, – писал в посмертно изданной книге “Глазами человека моего поколения. Размышления о И.В.Сталине” К.М.Симонов, – почувствовал в воздухе нечто, потребовавшее... немедленного закручивания гаек и пресечения несостоятельных надежд на будущее”. Результатом этого стали вышедшие в 1946–1949 гг. постановления ЦК ВКП(б) “О журналах “Звезда” и “Ленинград”, “О репертуаре драматических театров и мерах по его улучшению””, “Об опере Мурадели “Великая дружба””, “О кинофильме “Большая жизнь””. В них в грубой форме несправедливо были подвергнуты шельмованию произведения и даже в целом творчество таких выдающихся деятелей советской культуры, как А.А.Ахматова, М.М.Зощенко, ДД.Шостакович, В.И.Мурадели и др. К ряду этих постановлений нельзя не добавить развернутую по указанию ЦК ВКП(б) в партийной печати кампанию против “антипартийной группы театральных критиков” (январь 1949 г.).

Все эти постановления ЦК ВКП(б) и связанные с ними идеологические кампании, как свидетельствуют многочисленные источники, были инспирированы, спланированы и организованы лично Сталиным и осуществлялись секретарем ЦК ВКП(б) А.А.Ждановым и другими партийными идеологами под его, Сталина, непосредственным руководством. “Инициатива постановки вопроса о положении в журналах “Звезда” и “Ленинград”, – заявил, например, Жданов, начиная доклад на собрании писателей и работников издательств Ленинграда 16 августа 1946 г., – принадлежит товарищу Сталину. Равным образом по инициативе товарища Сталина этот вопрос был обсужден на заседании ЦК при личном участии товарища Сталина. ...То же самое необходимо сказать о решении, которое я имею честь вам изложить”.

В названных документах произведения, подвергнутые критике, оценивались как безыдейные, чуждые советской литературе и искусству, вносящие в них “тлетворный дух” буржуазной культуры. “Наша советская литература... – безаппеляционно заявил А.А.Жданов в том же докладе, – на 100 голов превосходит буржуазную литературу любой страны. ...Мы учителями можем являться для буржуазной [c.486] литературы, а лезем в ученики, преклоняемся перед Хемингуэем и Олдингтоном. К лицу ли всем нам, советским патриотам, это?”

В постановлении ЦК ВКП(б) “О репертуаре драматических театров...” говорилось следующее: “Постановка театрами пьес буржуазных зарубежных авторов явилась, по существу, предоставлением советской сцены для пропаганды реакционной буржуазной идеологии и морали, попыткой отравить сознание советских людей мировоззрением, враждебным советскому обществу, оживить пережитки капитализма в сознании и в быту”.

В стране была развернута беспрецедентная кампания против “тлетворного влияния Запада”, против “низкопоклонства” перед буржуазной наукой и культурой, против “безродных космополитов”. Прозаик Борис Ямпольский, вспоминая послевоенные годы, писал: “Жизнь проходила от собрания к собранию, от кампании к кампании, и каждая последующая была тотальное, всеобъемлющее, беспощаднее и нелепее, чем все предыдущие, вместе взятые. И все время нагнетали атмосферу виновности, всеобщей и каждого в отдельности виновности, которую ничем никогда не искупить”.

На страницах печати охаивались достижения мировой науки и непомерно преувеличивались успехи русской и советской науки. Появились публикации, утверждавшие “наш” приоритет едва ли не во всех областях знания. Некоторые из них справедливо восстанавливали забытые открытия и изобретения отечественных специалистов, но во многих случаях “доказательства” нашего приоритета были, мягко говоря, спорными.

Усиление борьбы против “преклонения перед Западом”, помимо всего прочего, было вызвано и следующим эпизодом. Еще в предвоенные годы профессора Н.Г.Клюева и Г.И.Роскин создали противораковый препарат “КР”, вопрос о действенности которого до сих пор вызывает споры специалистов. По просьбе авторов рукопись их книги “Биотерапия злокачественных опухолей” академик-секретарь Академии медицинских наук СССР В.В.Парин во время своего визита в США передал в порядке научной информации американским издателям. Сталин, уверовавший в величайшую научную и практическую ценность “КР”, усмотрел в этом выдачу врагу важнейшего государственного секрета. Парин был обвинен в шпионаже и приговорен к 25 годам лишения свободы. Клюева и Роскин, а также снятый из-за этого с должности министр здравоохранения Г.А.Митерев предстали перед “судом чести”. По всей стране была проведена кампания по осуждению выше названных “безродных космополитов”. Все это еще больше подорвало международные связи советских ученых и изолировало их от зарубежных коллег.

Трудно даже представить, какое негативное воздействие на советскую биологическую науку оказала состоявшаяся в августе 1948 г. сессия Всесоюзной Академии сельскохозяйственных наук (ВАСХНИЛ), в ходе которой авантюрист от науки академик Т.Д.Лысенко, поддержанный Сталиным (о чем он сам говорил в своем докладе), выдвинул бредовую идею о самозарождении видов высших растений и нанес целенаправленный удар по отечественной школе генетиков, занимавших еще в довоенные годы передовые позиции в [c.487] мировой науке. Лысенко объявил генетику “лженаукой”, а ее сторонников – противниками дарвинизма, мичуринской биологии, “вейсманистами - менделистами - морганистами”. В результате развитие генетики в СССР было приостановлено, ее преподавание – запрещено, и советская биология далеко отстала от мировой науки, что имело серьезное отрицательное влияние на практику отечественных сельского хозяйства и медицины.

Аналогичные удары были нанесены в 1950 г. по психологии и эволюционной физиологии во имя утверждения материалистической “павловской физиологии”, ничего общего не имевшей со взглядами великого ученого И.П.Павлова и его научной школы.

Единственной областью науки, которая в те годы оставалась относительно свободной от сталинских “вторжений”, была физика. Физикам, работавшим тогда над созданием ядерного оружия, а также ракетно-космической техники, была предоставлена возможность делать свое дело без постоянного прессинга со стороны идеологических органов партии. Слишком велика и важна была для нее цель их работы, короткие сроки, отпущенные историей на ее завершение.

Может быть, поэтому и успехи, достигнутые физиками и инженерами в этой области, были впечатляющими. В 1946 г. ими был создан первый в Европе ядерный реактор, в 1949 г. – атомная бомба, в 1953 г. – первая в мире термоядерная бомба. В 1954 г. начала действовать первая в мире экспериментальная атомная электростанция. Специалисты по ракетной технике в 1957 г. впервые успешно запустили межконтинентальную баллистическую ракету. Научными руководителями этих проектов были выдающиеся советские ученые С.П.Королев, М.В.Келдыш, И.В.Курчатов, А.Д.Сахаров и др.

Высшим шефом атомного проекта, организатором работ в этой области был Л.П.Берия. Наверное, поэтому значительная часть конструкторов новой техники, как и в довоенное время, работала в заключении, в так называемых “шарашках”, где для заключенных были созданы относительно благоприятные (сравнительно с обычными тюрьмами) бытовые условия, но где они были лишены главного – свободы. И тем не менее они работали, добивались высоких научных и технических достижений. Это была еще одна “гримаса режима”, еще одно проявление не знавшей границ жестокости Сталина. На осуществление этих программ не жалели ни людских, ни материальных ресурсов. Важен был только результат.

В общественных науках в послевоенные годы продолжали господствовать историческая и философская концепции “Краткого курса истории ВКП(б)”. С течением времени они еще более догматизировались, став железобетонным препятствием на пути движения к научной истине. В мире происходили огромные события всемирно-исторического значения, но они никак не отразились в содержании “Краткого курса”: его канонический текст, утвержденный в 1938 г., в послевоенных переизданиях дословно повторял текст первого издания. В качестве дополнения к нему в партийном просвещении и образовании использовался сборник выступлений и приказов Сталина “О Великой Отечественной войне Советского Союза”, возвеличивавший роль Сталина в победе над гитлеровской Германией и смягчавший [c.488] или вообще обходивший молчанием многие трагические страницы истории войны.

В 1947 г. была опубликована “Краткая биография И.В.Сталина”, изданию которой вождь придавал очень большое значение. Он сам редактировал этот апологетический “труд”, продолжая фальсификацию истории и безудержное восхваление своих “эпохальных заслуг”.

Сталин был крайне заинтересован в скорейшем издании своего жизнеописания... “Широкие слои трудящихся, простые люди не могут начать изучение марксизма-ленинизма с сочинений Ленина и Сталина, – говорил он. – Начнут с биографии. Биография очень серьезное дело, она имеет громадное значение для марксистского просвещения простых людей”. Предполагался выход книги тиражом в 500 тыс. экземпляров, но Сталин потребовал: “Сделайте миллион экземпляров”.

В последние годы жизни Сталин принял участие в трех инициированных им дискуссиях по общественным наукам: в 1947 г. (негласно) по учебнику Г.Ф.Александрова “История западно-европейской философии”, дав соответствующие указания отделу пропаганды ЦК ВКП(б), секретарям ЦК и, особо, замечания к докладу А.А.Жданова, открывавшему эту дискуссию; в 1950 г. – по проблемам языкознания; в 1951–1952 гг. – по проблемам политической экономии социализма.

С удивительной легкостью Сталин обращался к любой отрасли знания и выступал с “руководящими” указаниями, которые тут же присяжными льстецами возводились в ранг гениальных, эпохальных открытий. “Я не языковед и, конечно, не могу полностью удовлетворить товарищей”, – писал Сталин в ответ на обращение “группы товарищей из молодежи” во время дискуссии по вопросам языкознания. “Что же касается марксизма в языкознании, как и в других общественных науках, – продолжал он уже без тени скромности, – то к этому делу я имею прямое отношение”.

Многие выводы Сталина были банальными, некоторые – спорными, другие – явно ошибочными. Так в ходе подготовки дискуссии по истории западно-европейской философии Сталин выдвинул (в телефонном разговоре с секретарем ЦК П.Н.Поспеловым), казалось бы, странную в его устах, но явно соответствующую его мироощущению мысль, что “марксизм – религия класса, его символ веры”. Сталин боялся глубокого изучения марксизма массами, которые при этом восприняли бы не только букву, но и революционный дух, безусловно присущий марксизму. А превращение марксизма в систему догматов новой религии, в символ “пролетарской веры” снимало эту опасность. Ведь вера, и это хорошо знал бывший семинарист Сталин, отрицает сомнение и предполагает бездумное принятие религиозных догм.

В дискуссии об экономических проблемах социализма в СССР Сталин прочно занимал антирыночные позиции, настаивал на “усилении и совершенствовании” централизованного планирования. Он ратовал за расширение продуктообмена (и сокращение товарно-денежных отношений), утверждая, что продуктообмен, “сокращая сферу товарного обращения, облегчит переход от социализма к [c.489] коммунизму”. Кроме того, продуктообмен, по его мнению, “даст возможность включить основную собственность колхозов, продукцию колхозного производства в общую систему народного планирования”, и все эти “перлы” выдавались за истину в последней инстанции в условиях, когда, под воздействием командных методов управления сельским хозяйством и фактически неофеодальной эксплуатации крестьянства, завершался процесс раскрестьянивания деревни, падала и без того низкая производительность крестьянского труда, в стране хронически не хватало основных продуктов питания. Но что было до этого человеку, который четверть века не был в деревне и судил о положении в ней по приукрашенной статистике и лакировочным фильмам типа “Кубанские казаки”!

Вмешательство Сталина в “дискуссии” делало их продолжение бессмысленным. После его выступлений существование каких-либо иных точек зрения и мнений, а тем более их защита становились невозможными. Так, вслед за публикацией в “Правде” в июне–августе 1950 г. трех сталинских статей, посвященных вопросам языкознания последовала цепная реакция отказов авторов, приславших в газету свои статьи, от собственных взглядов по дискутируемым вопросам.

Вступая в дискуссию, Сталин высказывался безапелляционно, оставаясь верховным арбитром, излагающим абсолютные истины. При этом он вел полемику исключительно на логическом уровне, не “опускаясь” до “прозы жизни”, ее конкретики. Так, рассуждая об экономических проблемах, Сталин не использовал ни одной таблицы или диаграммы, даже ни одной цифры, характеризующей состояние советской экономики и определяющей тенденции ее развития. Постоянно ссылаясь на произведения Маркса, Энгельса, Ленина, приводя множество цитат, вырванных из их сочинений, он “уличал” оппонентов в несоответствии их суждений марксизму.

В частности, обратившись к письму одного из участников дискуссии об экономике социализма Л.Д.Ярошенко, Сталин писал: “Если характеризовать точку зрения т. Ярошенко в двух словах, то следует сказать, что она является немарксистской, следовательно глубоко ошибочной”. Возможно, Ярошенко действительно был в чем-то не прав, но Сталин не захотел увидеть рациональное зерно его позиции – стремление к большей конкретности политэкономии, ее более тесной связи с живыми проблемами общественного производства.

Резко отрицательная оценка Сталиным взглядов ученого имела для последнего трагические последствия. Л.Д.Ярошенко стал “последней жертвой” Сталина. После дискуссии он был исключен из партии, арестован и освобожден уже после смерти Сталина в декабре 1953 г.

Идеи же, высказанные Сталиным, были возведены в ранг программных положений партии. XIX съезд КПСС в своем решении “О переработке программы КПСС” записал: “...2) При переработке программы руководствоваться основными положениями произведения товарища Сталина “Экономические проблемы социализма в СССР” [c.490]

Внешняя политика СССР, определявшаяся в послевоенные годы руководством ВКП(б) и лично Сталиным, имела ярко выраженный имперский характер и преследовала, с одной стороны, укрепление и расширение “лагеря мира, демократии и социализма”, с другой – борьбу против “лагеря империализма”, который возглавляли и символизировали США. Обстановка “холодной войны”, сложившаяся между этими двумя лагерями, выражалась в противостоянии двух военных блоков – НАТО и военного союза во главе с СССР (Варшавский договор), в гонке вооружений и эскалации взаимной идеологической нетерпимости.

Вместо ликвидированного во время Второй мировой войны Коминтерна (1943 г.) Сталин создал в 1947 г. Информационное бюро коммунистических партий (Коминформ), ставшее инструментом контроля за деятельностью входивших в него компартий Болгарии, Венгрии, Польши, Румынии, Чехословакии, Югославии, а также Италии и Франции при жестком руководстве ими со стороны ВКП(б).

Одной из наиболее известных акций Коминформа было осуждение в 1949 г. руководства компартии Югославии во главе с И.Броз-Тито за попытку дистанцироваться от СССР и проводить более или менее самостоятельную внутреннюю и внешнюю политику. Сталин это расценил как измену делу социализма. По его инициативе Коминформ принял резолюцию “Компартия Югославии во власти убийц и шпионов”, отлучил “клику Тито – Ранковича” от коммунистического движения, а Югославию – от лагеря социализма и попытался изменить политический курс руководства этой страны. Но неудачно. Тито сохранил власть, получил субсидии от Запада, восстановил хозяйство страны, сохранив и ее социалистическую ориентацию (во многом отличную от советской модели). Позднее, после смерти Сталина, СССР принес извинения народам Югославии и лично Тито за допущенные в их адрес оскорбления; резолюция Коминформа была отменена. Дружественные связи СССР и Югославии возобновились. Однако случай с Югославией ярко характеризует те методы, которые использовал Сталин, чтобы обеспечить свое господство над зависимыми от СССР государствами.

Тесные союзнические отношения были установлены с Китайской Народной Республикой, которой СССР оказывал широкую экономическую и военную помощь. Советский Союз совместно с КНР поддержал попытку Северной Кореи (КНДР) военным путем распространить свою власть на Южную Корею, находившуюся в зоне влияния США. В начавшейся в 1950 г. корейской войне китайские и советские “добровольцы” (последних было значительно меньше, чем китайцев) столкнулись с американскими войсками, действовавшими под эгидой ООН. К середине лета 1951 г. ситуация на фронте сложилась не в пользу американцев: китайские и северокорейские войска не только освободили территорию КНДР, ранее почти полностью схваченную американскими войсками, но и продвинулись до ста километров южнее. Президент США Трумэн дал понять, что не исключает [c.491] применения атомного оружия. Наступили долгие два года переговоров, во время которых не прекращались ожесточенные бои на Корейском полуострове. В этой ситуации Сталин понимал, что у обеих сторон нет иного выхода, кроме как пойти на компромисс. Окончательное соглашение было достигнуто уже после смерти Сталина – в июле 1953 г. На политической карте Дальнего Востока остались две Кореи, Северная и Южная: первая входила в зону влияния СССР, вторая – в зону влияния США, развивались они в диаметрально противоположных направлениях.

Корейская война показала бесперспективность и глобальную опасность военного решения международных противоречий во второй половине XX в. Однако противостояние двух систем продолжалось еще несколько десятилетий вплоть до распада СССР и прекращения “холодной войны”. [c.492]

Почти тридцать лет находился Сталин у руля власти в СССР. За это время Советский Союз превратился в сильное в военном отношении государство, обладавшее ядерным оружием и находившееся в постоянной конфронтации с “миром империализма”. Созданный и утвердившийся в стране “победившего социализма” тоталитарный режим, командно-административная бюрократическая система управления жестоко эксплуатировали трудящихся в интересах нового господствующего класса – партийно-государственной номенклатуры. Рабочие, колхозники, интеллигенция были отчуждены от так называемой “общенародной собственности” и полностью лишены каких бы то ни было реальных демократических прав и свобод.

Одним из условий сохранения и функционирования сталинского режима была обстановка насилия, обращенного против собственного народа и призванного с помощью страха обеспечивать всеобщее молчание и, более того, внешнее, формальное “нерушимое единство” общества и правящей коммунистической партии.

Террор, особенно сильный в 1936–1938 гг., не прекращался. Продолжался он и в послевоенные годы.

За бесчеловечной волной национальных депортаций и репрессий против бывших военнопленных в конце войны и сразу же после ее победоносного завершения последовали аресты деятелей науки и культуры, связанные с борьбой против “вейсманизма-морганизма” и “космополитизма” и сопровождавшиеся шельмованием крупных ученых, писателей, композиторов, литературных и театральных критиков и т.д. Однако репрессиями против “космополитов” – деятелей науки и культуры – дело не ограничилось. Новая волна репрессий охватила и различные регионы СССР, и все категории населения, которые можно было считать потенциально оппозиционными. По приблизительным подсчетам Р.А.Медведева, в 1946–1953 гг. по политическим мотивам было арестовано около 1–1,5 млн. человек.

Отмененная в мае 1947 года смертная казнь (ее заменили 25 годами тюремного заключения) 12 января 1950 г. была восстановлена. [c.492]

Для 1948 г. было характерно увеличение потока так называемых “повторников”, то есть людей, осужденных еще до войны, затем амнистированных или отбывших срок наказания. Из многих арестованных повторно было немало фронтовиков, среди которых искали “неодекабристов”. В ноябре того же 1948 г. Президиум Верховного совета СССР принял указ “Об ответственности за побеги из мест обязательного и постоянного поселения лиц, выселенных в отдаленные районы Советского Союза в период Отечественной войны”. Этим указом спецпоселенцы утверждались в своем статусе навечно, т.е. становились пожизненными изгоями. За побег с места поселения им полагалось 20 лет каторжных работ.

Министерством внутренних дел были организованы “политические” процессы по “делам” ряда молодежных групп. Так, типично дело “КПМ” (Коммунистическая партия молодежи), сфабрикованное руководством госбезопасности против организаторов и членов этой “партии”, состоявшей из студентов и старшеклассников средних школ г. Воронежа Б.Бутуев, В.Рудницкий, А.Жигулин, Ю.Киселев и др.). В программе этой “нелегальной” организации не было ничего нелегального: “Мы проводим линию ВКП(б) и ВЛКСМ, – говорилось в ней, – следовательно, мы вполне можем работать легально...” В списке рекомендованной для изучения членам “партии” литературы числились: “...2. И.В.Сталин. Краткая биография. Москва, 1947 г. ...Эту книгу можно достать в библиотеке. 3. И.В.Сталин. Краткий курс истории ВКП(б). Эта книга должна стать настольной книгой каждого члена “КПМ”. Это настоящая энциклопедия марксизма-ленинизма. Эту книгу необходимо основательно изучить и проработать в группах. Об огромном значении книги в деле воспитания не стоит даже говорить – так оно велико”.

И тем не менее министр МГБ Абакумов в записке Сталину сообщил, что “органами вскрыта нелегальная организация троцкистского характера... Были проведены допросы ряда участников организации, в процессе которых и выявился ее троцкистский характер, структура и руководящий состав”. Абакумов испрашивал у Сталина разрешение на арест “членов ЦК КПМ”. В июне 1950 г. 23 руководителя и члена этой организации были по постановлению особого совещания при министре госбезопасности осуждены к заключению на срок от двух до десяти лет.

На историческом факультете МГУ действовал кружок Л.Краснопевцова, где проводились политические дискуссии по теории и практике коммунистической партии, обернувшемся арестом его участников.

К очень тяжелым последствиям привело “ленинградское дело” (1949–1950), направленное на разгром ленинградской партийной организации, которой Сталин никогда не доверял. Непосредственными исполнителями “ленинградского дела” были, наряду с Берией, Маленков и министр ГБ Абакумов. Воспользовавшись рядом “ошибок” партийных руководителей города, всемерно раздув их и соответствующим образом интерпретировав, организаторы “дела” обвинили партийную организацию города на Неве в сепаратизме, попытке противопоставить ленинградскую парторганизацию ЦК ВКП(б), в подготовке [c.493] антисоветского заговора, а отдельных лиц – в шпионаже в пользу иностранных государств. Среди обвинений, инкриминированных ленинградским коммунистам, было их, якобы, стремление к созданию компартии РСФСР.

Репрессии охватили более двух тысяч человек – от члена политбюро ЦК ВКП(б) Н.А.Вознесенского, секретаря ЦК ВКП(б) АА.Кузнецова (бывшего секретаря Ленинградского горкома партии), председателя Совмина РСФСР М.И.Родионова, руководителей ленинградской партийной организации П.С.Попкова, Я.Ф.Капустина и др. до многих работников среднего и низового звена партийных и советских органов, идеологических учреждений, вузов и школ, органов МВД и т.д. Главные обвиняемые были приговорены к смертной казни и расстреляны. В 1954 г. Верховный суд СССР реабилитировал всех обвиняемых по “ленинградскому делу”. Это была первая крупная послесталинская реабилитация.

Тогда же, в конце 40-х – начале 50-х годов были инспирированы “белорусское дело”, “мингрельское дело”, преследовавшие цель ослабить руководство Белоруссии и Грузии, поссорить и расколоть народы этих республик. Были спровоцированы “дело авиационных работников”, “дело Госплана” и др. Г.К.Жуков позже рассказывал: “В 1948 г., когда я был освобожден от должности зам. министра обороны и командовал Уральским военным округом, Абакумов по указанию Берии сфабриковал “дело” о военном заговоре. Был арестован ряд военных. Предполагался и мой арест. Абакумов и Берия дошли до того, что утверждали, будто я стоял во главе заговора военных против Сталина. Позже мне рассказывали люди, которые при этом присутствовали, что когда Берия доложил это Сталину, тот сказал: “Нет, Жукова арестовать не дам. Я его хорошо знаю. За четыре года войны я узнал его лучше, чем самого себя””. На самом деле арест Жукова планировался Сталиным, но маршал Жуков пока был нужен Сталину, и остался в живых.

Погром, аналогичный ленинградскому, готовился и против москвичей.

Последнее спровоцированное при жизни Сталина дело – “дело врачей” (январь 1953 г.) имело не только политическую, но и антисемитскую направленность. Утверждалось, что, применяя “сознательно неправильные” методы лечения, обвиняемые – группа видных советских медиков, в большинстве евреев по национальности – будто бы убили Жданова и Щербакова, а также готовили покушения на других руководителей партии и правительства. Это была грубая и чудовищная ложь. “Дело” было полностью сфальсифицировано. Через месяц после смерти Сталина обвиняемые по этому “делу” были освобождены как абсолютно невиновные, а предъявленные им обвинения сняты. Но до этого под пытками их заставляли “признаться” в якобы совершенных преступлениях.

Заметим, что антисемитизм, присущий и лично Сталину, уже в военные годы и особенно после войны стал частью государственной идеологии и оказывал непосредственное влияние на кадровую политику партии и государства. [c.494]

Для подтверждения этого достаточно сослаться на убийство народного артиста СССР, основателя и руководителя Государственного еврейского театра С.М.Михоэлса и на “дело” Еврейского антифашистского комитета, во главе которого (с 1942 г.) стоял этот выдающийся актер и режиссер. Гибель Михоэлса, официально объявленная результатом несчастного случая – наезда автомобиля, произошла в Минске в январе 1948 г. На самом деле, как позднее было доказано, он был убит сотрудниками КГБ по приказу высшего руководства. С его смертью Еврейский антифашистский комитет был обезглавлен. Вслед за этим, в ноябре 1948 г. политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение распустить ЕАК как “центр антисоветской пропаганды” и поставщика “антисоветской информации органам иностранной разведки”. Вскоре начались аресты, и КГБ повело следствие по этому делу. В мае – июне 1952 г. оно слушалось военной коллегией Верховного суда СССР, на заседаниях которого не раз упоминалось имя покойного Михоэлса, попавшего, таким образом, на скамью подсудимых после своей смерти. Инсценированное КГБ СССР обвинение против членов ЕАК сводилось к ведению ими “антисоветской националистической работы” и регулярной пересылке “антисоветской информации органам иностранной разведки”. Решение суда о расстреле 13 из 14 обвиняемых было предрешено указаниями бюро президиума СМ СССР и политбюро ЦК ВКП(б). И когда председательствовавший в суде генерал Чепцов попытался направить дело на доследование из-за бездоказательности многих обвинений, он получил окрик из ЦК, от Маленкова: “Этим делом политбюро занималось 3 раза, выполняйте решение ПБ”.

В 1948–1952 гг. в связи с “делом” Еврейского антифашистского комитета были арестованы и привлечены к уголовной ответственности по обвинению в антисоветской националистической деятельности и шпионаже многие лица еврейской национальности, в том числе партийные и советские работники, ученые, писатели, поэты, журналисты, артисты, – всего 110 человек, из которых 10 были приговорены к расстрелу, остальные – к заключению до 20–25 лет и ссылке.

Всех обвиняемых по этим процессам позднее реабилитировали за отсутствием состава преступления.

В начале 1953 г. по указанию Сталина готовилась депортация евреев в Сибирь. Только смерть “великого интернационалиста” спасла жизни многих и многих людей. [c.495]

Тем временем Сталин старел, здоровье его ухудшалось, силы слабели. Последнее его публичное выступление состоялось на XIX съезде партии. Его короткая речь была обращена к мировому коммунистическому движению. Сталин призывал коммунистов планеты поднять знамя борьбы за мир, демократию и социализм, ибо его “больше некому поднять”. В конце речи он провозгласил здравицы в честь датских партий, их руководителей, за мир между народами и завершил ее словами: “Долой поджигателей войны!” [c.495]

Сталин не выступил ни с отчетным докладом ЦК, который был прочитан Г.М.Маленковым, ни с заключительным словом, произнесенным К.Е.Ворошиловым.

XIX съезд партии (октябрь 1952 г.) состоялся через 13 лет после XVIII съезда ВКП(б). Съезд должен был подвести итоги Отечественной войны 1941–1945 гг. и семилетнего периода восстановления народного хозяйства (1945–1952). Это было сложное, противоречивое время, время поражений и побед, тяжелых потерь и напряженного труда, фронтового и трудового героизма народа, надежд и горьких разочарований. Но в отчетном докладе ЦК ничего не говорилось о тяготах войны – только о ее победоносном окончании. Не были названы и реальные цифры людских потерь в годы войны. Международная ситуация рассматривалась исключительно через призму антагонизма двух систем, причем даже не исключалась третья мировая война, а ее перспективы расценивались вполне оптимистически. “Есть все основания полагать, – говорилось в докладе, – что третья мировая война вызовет развал мировой капиталистической системы”. Поэтому, наряду с задачами продолжения борьбы за мир и международное сотрудничество, выдвигались требования сплочения стран социалистического содружества, неустанного укрепления оборонной мощи советского государства и его готовности к сокрушительному отпору любым агрессорам.

Внутреннее положение Советского Союза как в отчетном докладе ЦК ВКП(б), так и в докладе о директивах на пятую пятилетку (1951– 1955; докладчиком был председатель Госплана М.З.Сабуров) оценивалось как вполне благоприятное. Промышленность и сельское хозяйство, указывалось в докладах, восстановленные до довоенного уровня и к 1952 г. превысившие его в значительных размерах, вполне обеспечивали потребности общества во всем необходимом. Советский народ “под руководством товарища Сталина” самоотверженно трудился на благо социалистического отечества, с честью выполняя историческую задачу строительства коммунистического общества. Отдельные трудности и недостатки, подвергнутые в докладах критике, должны были быть преодолены на основе мудрых указаний великого вождя, содержавшихся в его гениальном труде “Экономические проблемы социализма в СССР”. Приведенные на съезде цифры и факты подтверждали эту благостную картину.

На самом деле положение в экономике СССР было совсем не столь благополучно. Многие данные были сознательно искажены, выводы сфальсифицированы. Характеристика промышленного роста, выведенная из валовых, затратных показателей, не соответствовала реальным объемам производства натуральной продукции; плановая социалистическая промышленность по самой своей природе не стремилась к внедрению новейшей техники и технологии, сохраняя значительную долю ручного труда; производительность труда росла медленно; качество изделий было низким; потребности народа во многих товарах повседневного спроса не удовлетворялись; в торговле господствовал дефицит со всеми его “прелестями”: очередями, “блатом”. спекуляцией и т.д. [c.496]

Грубейшие искажения реального положения дел были допущены при оценке состояния сельскохозяйственного производства. В частности, в Отчетном докладе ЦК утверждалось, что в 1952 г. валовой урожай зерна в стране составил 8 млрд. пудов и что “зерновая проблема, считавшаяся ранее наиболее острой проблемой, решена с успехом, решена окончательно и бесповоротно”. Указывалось также, что “валовая и товарная продукция мяса, молока, масла, яиц, шерсти м кож в целом по СССР превзошла (к 1952 г. – Авт.) довоенный уровень”.

Однако все это не соответствовало действительности. На самом деле в 1952 г. собрали не 8, а только 5,6 млрд. пудов зерна. Несмотря на то, что колхозы и совхозы сдали государству даже часть семян, в стране было заготовлено лишь 2,1 млрд. пудов хлеба, что не удовлетворяло текущих потребностей государства. “Заявление о сборе 8 млрд. пудов зерна, – сказал Н.С.Хрущев на пленуме ЦК КПСС в декабре 1958 г., – было не чем иным, как очковтирательством, обманом партии и народа, и преследовало цель скрыть крупные провалы в сельском хозяйстве, руководство которым было поручено Маленкову”.

Так же обстояло дело и в животноводстве. Несмотря на то, что в 1947 г. был принят специальный трехлетний план развития животноводства (о котором даже не было упомянуто в отчетном докладе), его состояние к 1952 г. не улучшилось. Задача увеличения поголовья скота не была выполнена; более того, во многих регионах оно даже сократилось. Одновременно уменьшились надои молока, а производство мяса увеличилось незначительно, да и то за счет забоя части основного поголовья скота.

Таким образом, руководство партии шло на прямой обман народа, на грубую ложь, прикрывавшую неудовлетворительное состояние экономики и неспособность Сталина и его окружения исправить положение дел.

XIX съезд принял решение о переименовании Всесоюзной коммунистической партии (большевиков) в Коммунистическую партию Советского Союза (КПСС). Соответствующая резолюция съезда так объяснила это решение: “Двойное наименование нашей партии “коммунистическая” - “большевистская” исторически образовалось в результате борьбы с меньшевиками и имело своей целью отгородиться от меньшевизма. Поскольку, однако, меньшевистская партия в СССР давно уже сошла со сцены, двойное наименование партии потеряло смысл...”.

Что же касается принятия нового устава партии, то внесенные в него изменения (докладчик Н.С.Хрущев) отражали роль коммунистов как солдат партии, обязанных всемерно сохранять ее единство, быть активными борцами за выполнение партийных решений, строго соблюдать партийную и государственную дисциплину, хранить партийную и государственную тайну, не допускать обмана партии, быть примером в труде, непрерывно повышать свою производственную и деловую квалификацию. Наиболее характерным дополнением к прежнему уставу была новая обязанность коммуниста: “Член партии не только имеет право (так было записано в уставе ранее. – Авт.) [c.497] но и обязан сообщать в руководящие партийные органы вплоть до ЦК о недостатках в работе, невзирая на лица”. Другие изменения внесенные в устав, касались структуры и компетенции руководящих органов партии (президиум ЦК вместо политбюро ЦК), отмены практики созыва всесоюзных партийных конференций и ряда технических вопросов функционирования партийных организаций. Съезд закончился избранием нового состава ЦК и других руководящих органов партии.

16 октября 1952 г. Сталин выступил с большой речью на первом пленуме только что избранного XIX съездом партии ЦК КПСС. Это была необычная речь, о содержании которой подробно – и пока это кажется, единственный опубликованный источник – рассказано в книге К.М.Симонова “Глазами человека моего поколения”. “Главное в его речи, – вспоминал Симонов, – сводилось к тому (если не текстуально, то по ходу мысли), что он стар, приближается время когда другим придется продолжать делать то, что он делал, что обстановка в мире сложная и борьба с капиталистическим лагерем предстоит тяжелая и что самое опасное в этой борьбе дрогнуть, испугаться, отступить, капитулировать... Главной особенностью речи Сталина было то, что он не счел нужным говорить вообще о мужестве или страхе, решимости или капитулянтстве. Все, что он говорил об этом, он привязал конкретно к двум членам политбюро, сидевшим здесь же, в этом зале, за его спиной, в двух метрах от него, к людям, о которых я, например, меньше всего ожидал услышать то, что говорил о них Сталин”. Весь пафос своего гнева, злости, неуважения, обвинений в трусости и капитулянтстве Сталин обратил против Молотова и Микояна. “Он явно хотел скомпрометировать их обоих, принизить, лишить ореола одних из первых после него самого исторических фигур”, – так передал свое понимание смысла речи Сталина К.М.Симонов.

Одновременно по предложению Сталина были произведены изменения в персональном составе высших органов партии. Состав президиума ЦК по сравнению с политбюро был значительно расширен. Из 25 членов президиума 15 представляли новое поколение, среди 11 кандидатов в члены президиума один только Вышинский принимал участие в политической жизни 30-х годов. Было образовано бюро президиума, узкая организация, в которую вошли в основном “новые люди” и не были допущены Молотов и Микоян. Все это подтверждало опасения, что “вождь” готовил новую чистку в высшем руководстве, направленную против своего ближайшего окружения. Но на это у него уже не осталось времени. 5 марта 1953 г. Сталин умер.

Как сообщало официальное медицинское заключение о болезни и смерти Сталина, в ночь на 2 марта 1953 г. у него произошло кровоизлияние в мозг на почве гипертонической болезни и атеросклероза. В результате этого наступили паралич правой половины тела и стойкая потеря сознания. Никакая медицинская помощь уже не смогла спасти больного.

Скончался Сталин, но сохранилась его наследница – номенклатурная партократия, сохранилось их детище – командно-административная [c.498] система, сохранялась идеология сталинизма, для преодоления которых потребовались еще десятилетия. Да и сейчас, в условиях коренного реформирования основ нашего общества, окончательная победа над сталинизмом еще не достигнута. Для ее осуществления необходимы завершение построения правового демократического государства, создание социально-ориентированной рыночной экономики, полное освобождение сознания от мифов прошлого и торжество в нем общечеловеческих ценностей.

Заканчивая обзор “истории КПСС” с октября 1917 г. до начала 50-х гг. нельзя не сказать о праве народа знать правду о нашем прошлом, которую некоторые современные политики и их сторонники хотели бы забыть.

История была такой, какой ее творили наши предки, а в более близкое к нам время – сотворили мы сами. Она была ни плохой, ни хорошей, она была нашей историей.

Изучая прошлое, мы делаем это не для того, чтобы тешить себя фантастическими розовыми картинками или ублажать больное самолюбие наших оппонентов. В истории, которую еще древние называли учителем жизни, мы ищем и находим факты, которые помогают нам понять самих себя, найти примеры для подражания и способы не повторять свои ошибки, просчеты и преступления. Из опыта истории – позитивного и негативного – надо извлекать уроки для настоящего и будущего; только тогда она приобретает смысл и приносит практическую пользу.

Отрицая формулу немецкого философа Гегеля “История никого ничему не научила”, великий русский историк В.О.Ключевский писал: “Если это даже и правда, истории (это) нисколько не касается как науки: не цветы виноваты в том, что слепой их не видит. Но это и неправда: история учит даже тех, кто у нее не учится; она их проучивает за невежество и пренебрежение. Кто действует помимо ее или вопреки ей, тот всегда в конце жалеет о своем отношении к ней”.

Это удивительно глубокое соображение великого историка – еще один урок нашей истории, которым нельзя пренебрегать. [c.499]

назад   оглавление  вперед