ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПАРТИИ В РОССИИ: ИСТОРИЯ И СОВРЕМЕННОСТЬ

Красным шрифтом в квадратных скобках обозначается конец текста на соответствующей странице печатного оригинала данного издания

назад   Политические партии России: история и современность  вперед

 

Н.Б. Хайлова

В конце 1905 – начале 1906 годов российский либерализм переживал период интенсивного партийного размежевания. Партия демократических реформ (ПДР) стала своего рода творческой лабораторией по созданию в России либеральной партии “почвенного” типа.

Нашу партию нельзя считать ни правым, ни левым крылом, ни те более центром, разъяснял один из лидеров ПДР М.М.Ковалевский. Поэтому вполне неправильно утверждение, что наша партия представляет правое крыло конституционно-демократической партии, а по некоторым вопросам – даже левое крыло социал-демократической партии. Наша партия – просто партия здравого смысла, в том значении этого слова, что она признает необходимым считаться с историческим прошлым.

ПДР по сути являлась либерально-демократической партией. Предыстория этой наследницы “великих реформ” Александра II уходит корнями в пореформенную эпоху второй половины XIX века. ПДР как бы персонифицировала связь конституционного движения конца 1850-х – начала 1860-х с земским либерализмом 1880–1890-х годов. Важную роль в консолидации сил российской либеральной оппозиции и выработке ее идейных основ сыграл журнал “Вестник Европы”, редакционное ядро которого составили будущие лидеры ПДР (М.М.Стасюлевич, К.К.Арсеньев, В.Д.Кузьмин-Караваев, А.С.Посников, М.М.Ковалевский). К началу XX в. умеренно-либеральная группа, примыкавшая к “Вестнику Европы”, представляла одно из направлений земского либерализма.

На страницах журнала последовательно проводилась мысль о гибельности для России революционной ломки существующего строя. Публицисты “Вестника Европы” полагали, что политические перемены должны быть естественным следствием изменений в социально-экономическом укладе и массовом сознании. По их мнению, только сильное государство, основанное на сотрудничестве общественных сил и верховной власти, способно провести социально-ориентированные реформы – единственно приемлемые для России.

Идеологи “Вестника Европы” были убеждены в том, что прогрессивное развитие России, укрепление и расцвет ее самобытности напрямую связаны с обращением к “западной образованности”. М.М.Ковалевский предложил своеобразную концепцию заимствования иностранного опыта, подчеркнув важность саморазвития нации по мере ее адаптации к нововведениям. Помимо прочего он [c.122] исследовал взаимосвязь демократических институтов власти и политической культуры народа, сделав вывод о предпочтительности для России “почвенной модели” демократии. Опыт личного участия многих создателей ПДР в работе органов местного самоуправления приводил их к мысли о том, что земство призвано стать центральным звеном народного представительства.

Для процесса идейного и организационного самоопределения ПДР характерен был настрой на политическую деятельность в рамках широкой коалиции оппозиционных сил. В ноябре 1905 г. редакция “Вестника Европы” заявила о солидарности с кадетской партией. Однако разногласия по ряду вопросов – организационных, программных, тактических – не позволили умеренно-либеральной группе, примыкавшей к журналу, найти для себя “нишу” в рамках конституционно-демократической партии.

Организационное оформление ПДР как самостоятельной партии происходило в течение ноября 1905 – января 1906 годов. Инициатива создания ПДР принадлежала А.С.Посникову – видному экономисту и земскому деятелю. У истоков партии стоял также К.К.Арсеньев – юрист, историк, литературовед, ведущий сотрудник “Вестника Европы”. Вместе с ними в организационный комитет ПДР вошли: профессора Петербургского политехнического института К.П.Боклевский, А.Г.Гусаков, И.И.Иванюков, А.П.Македонский, Н.А.Меншуткин, М.И.Носач; члены редакции “Вестника Европы” М.М.Стасюлевич, В.Д. Кузьмин-Караваев, а также популярный петербургский адвокат Д.В.Стасов и уже упоминавшийся ученый с мировым именем М.М.Ковалевский.

Программа ПДР представляла собой вариант переустройства политического и социального строя России на основе гражданского согласия. Суть политических реформ, предложенных ПДР, сводилась к обоснованию идеи “народной монархии”. Политическая программа ПДР легла в основу аналогичного раздела программы “мирнообновленцев”, а затем и партии прогрессистов.

Главной была мысль, что переход от режима царского самодержавия к гражданскому обществу должен сопровождаться укреплением и обновлением государства. Именно сильному государству идеологи ПДР отводили ведущую роль в определении “русла” реформ и координации преобразовательной деятельности. (Примечательно, кстати, что в программе конституционно-демократической партии на первое место был поставлен все же раздел “Основные права граждан”.)

Политическая часть программы ПДР включала два основных принципа: конституционная монархия с двухпалатным парламентом, наделенным законодательными функциями, и разделение властей. “Форма правления – не предмет свободного выбора; она должна отвечать порожденным историей верованиям и желаниям народных масс”, – утверждал Ковалевский. Характерна его позиция, заявленная на земском съезде в ноябре 1905 г.: “Во Франции я республиканец, в России – монархист”.

Поддержание авторитета монарха рассматривалось как непременное условие обеспечения преемственности в политическом строе страны. [c.123]

Гарантом реального единства государства и согласия в обществе выступал высший орган народного представительства – парламент, который должен быть двухпалатным. Главная роль отводилась нижней палате – Государственной думе. К участию в выборах в Думу, перед которой несло ответственность правительство и которая имела решающий голос в бюджетно-финансовых вопросах, предполагалось допустить совершеннолетних и полноправных граждан мужского пола.

Верхняя палата – Государственный совет, избираемый органами местного самоуправления, – должна была стать своего рода посредником между Государственной думой и монархом. Важнейшая функция Госсовета – выработка национальной политики России с правом предоставления отдельным народам культурно-национальной автономии. Последняя допускалась лишь как исключение (в порядке изменения Основных законов) и только в сферах, имеющих местное значение и не затрагивающих единства государства.

В программе ПДР провозглашались равноправие граждан России, широкие гражданские и политические свободы. Партия считала необходимым включение всех коренных прав граждан в текст Основных законов Российской империи, а также обеспечение этих прав в судебном порядке. “Третья власть” должна была стать важнейшим гарантом свободы в России. Судебная реформа, предложенная ПДР, являлась непосредственным развитием основных положений судебной реформы 1864 года. Партия выступала за несменяемость судей, гласность судопроизводства, отстаивала важность сохранения института присяжных заседателей.

Лидеры ПДР предвидели опасность вырождения демократии в охлократию, поэтому непременным условием функционирования демократических институтов считали широкое распространение образования. Предусматривалось скорейшее введение всеобщего бесплатного обучения, предоставление простора инициативе частных лиц и общественных учреждений в области народного просвещения и т. д.

Процветание общества не мыслилось партией “без уравнения условий борьбы и конкуренции из-за приобретения необходимого достатка”. Признавая неравенство способностей людей и неизбежность существования в обществе социальных групп с различным материальным достатком, ПДР считала одной из основных задач государственной политики стремление к ограничению крайностей имущественного неравенства, создание условий для того, чтобы обеспечить “возможно большему числу лиц доступ к земле и заработок, достаточный для покрытия издержек существования”.

Подробно был разработан аграрный раздел, проникнутый мыслью “довершить дело, начатое 19 февраля 1861 г. и давно остановившееся на полдороге”. В основе аграрной программы ПДР было стремление решить земельный вопрос с учетом конкретных местных условий и привлечением всех заинтересованных сторон – крестьян, помещиков, органов местного самоуправления и администрации. При этом делался акцент на сохранении и упрочении в общественном сознании принципа частной собственности, а ссылки на реформу 1861 г. призваны были доказать, что “принцип экспроприации, производимой [c.124] государством под условием выкупа, не нарушает начала частной собственности”.

Критикуя аграрную политику П.А.Столыпина и проекты леворадикальных партий, Ковалевский отмечал: “Ни один из тех крайних полюсов, с одной стороны, наших правительственных сфер, с другой – наших общественных ликвидаторов, нас не удовлетворяет. Оба порядка одинаково предполагают ломку существующего. Народу навязываются формы экономического устройства, наступления которых сам он не требует, которые противоречат его прошлому, насильственно раскрывают перед ним двери неизвестного будущего. Обе программы одинаково книжны. Мы желаем отправляться от действительности, не упразднять, а только видоизменять ее. Мы не берем на себя смелости решать за самих крестьян вопрос о преимуществах общинного, подворного или личного землевладения, как нет ее у нас и для того, чтобы одним росчерком пера упразднить все существующие юридические отношения и предпринять небывалый еще поход в пользу обращения одной шестой поверхности материков в земельную коммуну”.

Партия выступала за свободное развитие всех форм собственности. Понимая важность укрепления в обществе института частной собственности, она вместе с тем не противопоставляла ее общественной, не приписывала частнособственническому интересу некую “магическую силу”. Гораздо большее значение придавалось деятельности управленческих структур, народного образования, судебных органов, налоговой, кредитной системы и т, д. Именно эти сферы жизнедеятельности общества должны были быть приведены в соответствие с требованиями экономики правового государства, А.С.Лесников предупреждал: “Если мы превратим наших поселян, хозяйничающих в очень тяжелых условиях, в частных собственников и оставим неизменными наши современные условия общественной жизни, то не только не произойдет никакого магического влияния от установления частной собственности, но, я склонен думать, произойдет ухудшение в положении как самих крестьян, так и их хозяйств”.

В основу раздела, посвященного рабочему вопросу, также был положен принцип экономической целесообразности, стремление учесть интересы непосредственных производителей и общества в целом. Важная роль в защите интересов рабочих отводилась их профессиональным объединениям. Как обязательное рассматривалось государственное страхование от несчастных случаев и профессиональных заболеваний, а также по старости. Особо выделялись меры по охране труда, решению жилищного вопроса и т.д. С позиций здравого смысла программа предлагала подходить и к определению продолжительности рабочего времени. Она выступала за “возможно большее” сокращение рабочего времени, хотя критически оценивала возможность повсеместного введения 8-часового рабочего дня. За рабочими признавалось право стачек, в то же время предусматривались “примирительные камеры, из равного числа представителей от труда и капитала, для улаживания и разрешения споров и несогласий, возникающих между рабочими и предпринимателями не на почве права, а на почве экономических интересов”. [c.125]

Что же до уставных требований, то основатели ПДР считали, что в России еще не настало время для партий с жесткой организационной структурой и строгой дисциплиной. Этим, в частности, объяснялась их критика кадетского руководства. По мнению Ковалевского, Милюков грешил “слишком смелым отождествлением наших скорее политико-философских, чем дедовых общественных течений с западными партиями”, стремился “ввести в рамки партии то, что выдерживает уподобление разве с порою разливающимся, порою высыхающим потоком”. Основатели ПДР видели свою задачу не в том, “чтобы идти сомкнутыми рядами в бой”, а чтобы создать условия для самопознания, дать людям возможность “рассортироваться” по убеждениям, сплотить своих сторонников на основе широкой либерально-демократической коалиции. Поэтому, чтобы считаться членом ПДР, достаточно было заявить о поддержке ее программы. Уставом партии не регламентировался размер денежных взносов и не оговаривался порядок выхода из партии.

Численность ПДР колебалась от 1 до 2 тыс. человек. Злые языки называли ее “партией древних”, для чего имелись основания, ибо средний возраст лидеров равнялся 62 годам, а рядовых членов – 50-ти. Среди партийцев преобладали люди с высшим образованием, чья профессиональная деятельность была связана с интеллектуальным трудом – преподаванием, юридической практикой, журналистикой. Они занимали высокие посты в Сенате, министерствах финансов, земледелия и государственных имуществ, путей сообщения и других, участвовали в деятельности акционерных обществ, коммерческих банков, управляли частными промышленными предприятиями.

ПДР была ориентирована на работу в парламенте. “Вся наша сила в убеждении и слове. Парламентская трибуна – кафедра, которой нет равной”, – подчеркивал Ковалевский. В период предвыборных кампаний в I и II Государственные думы ПДР пропагандировала идею блока конституционных сил, считая возможным временное соглашение с кадетами, Партиями свободомыслящих и мирного обновления, а также с левыми, отвергающими насилие. В качестве почвы для такого блока рассматривалось стремление к мирной борьбе “за установление нового государственного строя и за проведение широких социальных реформ, необходимых для его укрепления”.

Самостоятельными фракциями в I (около 15 депутатов) и II Думах (2 депутата) партия не располагала, и если влияние ПДР, скажем, в I Думе было заметным, то лишь благодаря личному авторитету М.М.Ковалевского, В.Д.Кузьмина-Караваева, С.Д.Урусова.

Одним из наиболее близких союзников ПДР на выборах во II Государственную думу стала Партия мирного обновления, которая отмежевалась от октябристов, фактически занявших сторону правительства, и выступила против тактической “всеядности” кадетов. Лидеры ПДР и мирнообновленцы были убеждены в том, что политическая деятельность должна неизменно основываться на принципах нравственности. Они призывали партийных деятелей не забывать о культуре политической борьбы, поскольку в противном случае велик риск в увлечении борьбой за свободу похоронить основы самой свободы. [c.126]

Линия партии на поиски консенсуса в обществе и создание широкого блока реформистских сил не нашла желаемых отклика и поддержки в поляризованном, политически расколотом обществе. Отсюда критика ПДР и слева, и справа, нашедшая выражение в характерных “ярлыках”: “генералы без армии”, “политический салон”, “партия профессоров” и т.п. За этими нападками стояло непонимание положения ПДР как своеобразной лаборатории политической мысли.

Так и не сумев добиться официальной регистрации, ПДР, настроенная сугубо легалистски, уже к концу 1907 г. существовала “только по имени”. Попытки лидеров ПДР найти внепартийные формы объединения своих единомышленников не увенчались успехом. Отдельные члены ПДР примкнули к мирнообновленцам, а затем – к прогрессистам.

Несмотря на краткий срок своего существования, ПДР сыграла в политической жизни России заметную роль. Она оказала определенное влияние на развитие идеологии русского либерализма, формирование и эволюцию программ ряда либеральных партий, в том числе конституционно-демократической. Прослеживающаяся преемственность в программах ПДР, мирнообновленцев и прогрессистов, схожие организационные принципы этих трех партий, тождество их социальной базы, наконец видная роль лидеров ПДР Ковалевского, Кузьмина-Караваева, Посникова в становлении и развитии партий мирного обновления и прогрессистов – все это позволяет рассматривать ПДР как идейную предтечу российского прогрессизма. [c.127]