ПОЛИТИЧЕСКОЕ СОЗНАНИЕ И ИДЕОЛОГИИ

назад   оглавление   вперед

ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ. НАПРАВЛЕНИЯ

ГЛАВА 1. Общее усилие.

ГЛАВА 2. Развлечение.

ГЛАВА 3. Детская одежда.

ГЛАВА 4. Книгоиздание.

ГЛАВА 5. Образование.

ГЛАВА 6. Массовая информация.

ГЛАВА 7. О рекламе.

ГЛАВА 8. Творцы.

ГЛАВА 9. Интеллигенция.

ГЛАВА 10. О литературе.

ГЛАВА 11. Об искусстве.

ГЛАВА 12. Цензура.

ГЛАВА 13. В законе.

ГЛАВА 14. Простому человеку.

ГЛАВА 15. Империя зла.

ГЛАВА 16. Вставай.

ГЛАВА 1. Общее усилие.

Современная Россия представляет собой парус­ник, плывущий на рифы. Пассажиры должны сде­лать что-то невероятное, чтобы избежать катастро­фы. По меркам истории, Россию от рифов отделя­ют всего несколько метров. Мы в положении корабля, долгое время плывшего в тумане. И вот внезапно перед носом прорисовались скалы. Мину­ту назад их не было, и вот они выплыли... Эти ска­лы похожи на очертания смерти. Избежать с ними столкновения простым поворотом руля нельзя. Все пока пребывают в шоке.

Разные пассажиры ведут себя по-разному. Одни оце­пенели. Растерянность сковала тело и мысли. Другие в спешном порядке начали эвакуацию. Третьи стали ма­родерами. Четвертые пытаются изменить курс, но они в меньшинстве и неорганизованны. Про тех, кто в трюме, кто ничего не видит, и говорить нечего. Для всех смерть на расстоянии вытянутой руки.

В такой ситуации призыв положиться на стихию, бросить все и отдаться на волю Божью — величайшая глупость или провокация. Кто надеется уклониться от надвигающейся трагедии стандартными мерами, тот де­монстрирует неприемлемо низкий уровень понимания ситуации. Требуется нечеловеческое напряжение сил. Нужно жилы рвать. Единственный шанс на спасение - всем миром взяться за решение проблемы. Чем боль­ше людей начнут грести в обратную сторону, тем боль­ше шансов избежать катастрофы.

Россия сравнима с русской армией, которую маршал Массена запер в Альпах. Вроде бы полная безнадега. Маршал хвастался: «Суворов у меня в кармане». Русский полководец понимал серьезность положения. Он обратил­ся к солдатам: «Помощи нам ждать неоткуда. Мы на краю гибели. Теперь остается надежда на храбрость и самоот­вержение моих войск! Мы русские! С нами Бог!».

Наши предки совершили невозможное. Армия с пуш­ками и обозом перешла Альпы. Это было невероятно. Весь мир был повергнут в шок. Безнадежное положение обер­нулось таким результатом, что Массена заявил: «Я отдал бы все свои победы за альпийский поход Суворова».

Аналогичная задача стоит перед нами. Помощи нам ждать неоткуда. Ни политики, ни олигархи, ни иностран­цы нам не помогут. Или ценой нечеловеческих усилий мы обернем безнадежное положение в сокрушительную побе­ду, или история сомнет Россию, а вместе с ней всех нас. Бесстрастные расчеты свидетельствуют: к 2015, мак­симум, 2020 году, множество крупных проблем сойдут­ся в одной точке. Возникнет критическая масса, кото­рая будет себя умножать за счет своего объема. Это будет что-то типа «черной дыры», которая всосет в себя Россию. Эффект падающего домино, когда одно будет крушить другое.

Многим кажется, все пропало, изменить ничего нельзя. Но если даже так, если даже расчеты неутеши­тельны, это не повод сидеть сложа руки. Мы в Бога ве­рим, а не в расчеты. Бог не оставит Россию, дом Пре­святой Богородицы. Наша страна являет собой нарож­дающегося молодого гиганта, которому предстоит определять судьбу Человечества.

Мы не сделаем, придут другие, лучше нас, и сдела­ют. Великую и сказочную страну, которую сами жите­ли толком не понимают, не в состоянии уничтожить лукавый враг. Не все можно посчитать. В критической ситуации, когда руки опускаются, и кажется все потеряно, главное сделать первый шаг. Несмотря на кажу­щуюся бесполезность, вопреки всему, взять и сделать.

Когда представляешь гигантскую волну, катящуюся по миру, сметая страны и континенты, кажется, ничто не может ей противостоять. Кто мы такие, чтобы встать у нее на пути? Но стоит вспомнить, что мы творение Божье по образу Его и подобию, и плечи распрямля­ются, крылья вырастают. Мы люди, в нас есть что-то такое, чего нет в этой страшной волне. Статус челове­ка позволяет браться за задачи, внешне кажущиеся не решаемыми.

Мы русские! С нами Бог!

ГЛАВА 2. Развлечение.

В качестве первого примера приведем развлекатель­ный сектор. Там ситуация ужасная. Тема оккупирова­на людьми, не имеющими иного ориентира, кроме де­нег. Какую информацию закачивают в сознание эти развлекательные центры, им все равно. Люди ходят туда развлекаться, но развлечение дает странные по­следствия. Сразу они незаметны, но проходят годы, и человек превращается во что-то такое, чем он не дол­жен быть.

Однажды люди решили создать гармоничное обще­ство. Они поручили сверхмощному компьютеру заняться решением задачи. Через некоторое время решение было найдено. Люди наделили компьютер полномочиями, и тот приступил к практической реализации модели.

По всей земле построили увеселительные заведения, куда бесплатно мог прийти всякий желающий. Народ повалил толпами. Через некоторое время люди стали пропадать. Кто заметил это, те забили тревогу. Но мас­са, поглощенная весельем, ничего не слышала и не видела. Семьи развалились, каждый стал жить сам по себе, не замечая происходящих перемен.

Люди, забившие тревогу, выяснили: после длительно­го пребывания в увеселительном центре человек снача­ла переставал быть личностью, потом человеком. Людей превращали в биомассу, из которой делали правильные геометрические фигуры. Этими фигурами на поверхно­сти планеты компьютер выкладывал гигантские геомет­рические узоры.

Когда люди все поняли, многие спохватились, но было поздно. К тому времени компьютер контролиро­вал ключевые узлы системы.- Возник целый класс лю­дей, власть и могущество которых опирались на новый порядок. Новые правители были марионетками систе­мы. Против нее они и пальцем пошевелить не могли. Сохраняли ситуацию не потому, что находили в ней благо, а потому что видели в ней источник своего бла­гополучия и не видели выхода.

В укрепление своего положения компьютер создал систему, обеспечивающую наполнение ключевых уз­лов, в которых принимались основные решения, мел­кими глупыми людьми. Суть этой системы была в ме­ханизме формирования власти. Отныне власть долж­на  была  выбираться   большинством.   Так  как большинство было оглуплено в «развлекательных цен­трах», сделанный им выбор тоже был глупый. Возник своего рода фильтр, отсеивающий умных и честных. Во власть проникали только глупые и вороватые. Иногда проникали глупые честные, но они не делали погоды. Вся их активность сосредоточивалась на ни­чего не значащих моментах. Например, они выступа­ли за льготную цену на кофе для пенсионеров в раз­влекательных центрах. Администрация этих центров изображала заботу об обществе, и цену на кофе опус­кали не только для пенсионеров, но и для студентов. Веселье продолжалось.

Толпа неизменно голосовала за своих могильщиков. Компьютер, выполняя задачу, отслеживал сохранение это­го условия. Чем больше процесс набирал обороты, тем жестче становилась технология построения счастья. Если на первом этапе оперировали высокими словами, в кон­це процесса заработал репрессивный аппарат. Единичных беглецов, пытавшихся избежать «погружения в счастье», вылавливали и насильно погружали в «развлекуху». Спу­стя некоторое время планета Земля представляла собой объект, выложенный правильными геометрическими фи­гурами из бывших людей. Они составляли идеальные узо­ры. Бывшее человечество достигло высшей гармонии, которую хорошо было видно из Космоса.

Нарисованная картина фантастична, но она отража­ет наше настоящее и будущее. Рационализм — предтеча нового мирового порядка. На первом этапе общество атомизируют и превратят в биомассу. На втором этапе начинается гармония, в которой будет порядок, но не будет души. Кладбище, одним словом, будет.

Современные развлекательные центры по сути описанные выше фабрики смерти. Сходите в кино­театр и посмотрите на сидящих там людей. Они по­хожи на пациентов, пришедших программировать со­знание. Через некоторое время их усадят в кресло, они откроют рот, и на «жесткий диск» начнется за­пись. С каждой новой записью в них будет меньше традиционного человеческого и больше чужого нечеловеческого.

По всему миру, в том числе и в России, идет этот про­цесс. Управляют этими центрами, по сути, администра­торы. Хозяин отслеживает общие моменты, договарива­ется на всех уровнях, всем разносит взятки и прочее. Директоры отслеживают текущую работу. В идеологическую часть никто из руководства не помышляет лезть. Она от­дается на откуп наемным менеджерам, которые в боль­шинстве своем представляют как раз тех, кто периодически посещает сеансы программирования. В итоге фабри­ка духовной смерти работает сама по себе, производя вполне конкретный продукт — духовных уродов. Стран­но, правда, заказа на этот продукт как бы нет, но произ­водится именно этот продукт и никакой другой.

Все это называется развлечение. Слово не должно вво­дить нас в заблуждение. Достаточно проанализировать ре­пертуар этих заведений, чтобы последние сомнения в ха­рактере происходящего развеялись. Но организаторы это­го не понимают. Они винтики, которым хозяин, такой же винтик, велел создать прибыльное развлекательное пред­приятие. Вот они и создали, как умеют, как учили.

Как организовать этим «фабрикам духовной смерти» сопротивление? Известно как — клин клином выбива­ют. Наш главный плюс — за нашим «развлекательным» процессом будут стоять люди, понимающие, что это не развлечение, а производственный процесс. Они будут преследовать осознанную цель — перепрограммирова­ние населения на традиционный лад. Если я понимаю что делаю, а противостоящий мне человек не понима­ет, то есть его используют втемную, при прочих рав­ных условиях у меня все шансы победить. Плюс у меня команда качественно другого уровня. Люди деньги за­рабатывают во-вторых. Во-первых они России служат. В мире уже есть такие примеры. Как ни странно, первый такой опыт имеет место в США. Там с недав­него времени действует музей креационизма (творе­ния). Цель музея — посрамить учение Дарвина и по­казать сотворение мира Богом. Это не музей в тради­ционном понимании. Он несет информацию в развлекательном формате. Сделано все на высшем уровне по последнему слову техники. Спецэффекты перемежаются с логическими доводами, все подано в захватывающем воображение жанре. На интересных примерах, ненавязчиво и убедительно доказывается, что Земля и все сущее получилось не само собой, а было сотворено. Там не скучно, там весело, там кру­то. От посетителей отбоя нет. Музей, стилизованный под развлекательный центр, приносит денег больше, чем обычный торговый центр. Хозяева этого необыч­ного музея говорят, окупаемость дикая. Как будто Бог помогает.

Наше телевидение транслировало открытие этого му­зея. Показали забавную картинку: неподалеку от музея стояла группа протестующих с плакатами, на которых было написано, что люди произошли от обезьяны. Что это было — искренний протест местных ученых или тонкий рекламный ход, мы не знаем. Но факт остается фактом: люди с плакатами были очень несимпатичны. Такое впечатление, что они на самом деле произошли от обезьяны, а вот те — веселые и симпатичные, что сто­яли в очередь в музей, — были Богом сотворены.

Во всем мире люди устали от засилья чудовищ и монстров. Эту перемену почувствовала группа бизнес­менов-христиан. Вложив около 30 миллионов долларов, они построили развлекательный центр. Только развле­кают не в сторону дьявола, а в сторону Бога.

Музей создан из идейных соображений. Его вписа­ли в современные условия. Вместо фабрики смерти вышла фабрика реанимации сознания. На эту удачу смотрят другие бизнесмены, только теперь уже не ради идеи, а ради денег. Есть вероятность, бизнес начнет вкладываться в «развлекательные центры» нового фор­мата, не сатанинского, а человеческого.

Что мешает созданию такого центра в Москве? Сегод­ня все развлекательные заведения похожи друг на друга, как две капли воды. Везде один и тот же ассортимент: кругом монстры, черти, кровь, агрессия и «золотой телец» в самых разных образах. В одном детском кафе даже ус­тановлен символ доллара. Не елка и не сказочный герой, а доллар, вокруг которого герои диснеевских мультиков предлагают детворе поводить хороводы.

Большинству вся эта нечисть надоела до смерти. Хо­чется доброй, хорошей сказки. К сожалению, ничего такого на хорошем уровне нет. Если и есть попытки, то из-за недостатка средств от них веет убогостью. Кто понимает ситуацию, у тех нет 30 миллионов долларов. У кого есть деньги, тот не понимает ситуации и пото­му вкладывает деньги в шаблон. Мы имеем желание нарушить эту грустное правило.

ГЛАВА 3. Детская одежда.

Второй пример — детская одежда. Сегодня хорошие вещи — иностранные. Когда мамы покупают детям ино­странную одежду, в жизни их ребенка от рождения при­сутствуют западные бренды. Никто не придает этому зна­чения, но сам факт размещения брендов на самых вид­ных местах свидетельствует: в этом есть какой-то смысл.

Действительно, смысл есть, подтвердит любой специалист по рекламе. Ребенок с детства видит пе­ред глазами чужое. Если окружающий мир с младен­ческого возраста заполнен чужими символами, под­сознание принимает соответствующую конфигура­цию. Оно воспринимает их как родные, потому что они родом из детства. Это каждый испытал на себе во время заграничных поездок. Когда видишь там знакомый символ, в душе возникает ощущение чего-то родного, что вот, мол, и здесь наши. Потом по­нимаешь: какие это наши, это — чужие. Но так как человек постоянно видит их у себя на Родине, созна­ние переводит их в категорию «наши». Вот так чужие становятся «своими».

Волк надевает овечью шкуру. Человек принимает его как родного, тогда как ему ничего кроме денег, от вас не нужно. В магазине написано: «мы рады видеть вас». В действительности это значит: «мы рады видеть ваш кошелек». Сами по себе, без кошельков, вы здесь да­ром не нужны.

Чужие символы похожи на разобранное оружие. Каждая деталь сама по себе не оружие, но вместе они сила. Бренд сам по себе не может принести вреда. Проблема возникает, когда они образуют критическую массу. Но так как последствия от проблемы вытянуты во времени, человек успевает к ним привыкнуть и по­просту не замечает. Эту опасность можно вычислить, связать одно с другим в единую цепочку. Но большин­ство людей не способны это сделать.

Как с этим бороться? Объяснять мамам о вреде штанишек с чужим логотипом? Ничего глупее приду­мать нельзя. Кто будет слушать, когда и без того забот полон рот. Если же выдается свободное время, будьте уверены, они посвятят его более серьезным делам. Вникать в ситуацию не будут ни при каких условиях.

Люди не отличат стратегическую истину от страте­гической лжи. Плохо поданное добро всегда будет про­игрывать хорошо поданному злу. Так устроен мир — люди всегда будут открывать сознание яркому ощуще­нию. Это закон человеческой природы и информаци­онного пространства.

Мы не переделаем природу и естественные законы. Наша задача заставить работать природу и законы на продвижение нашей идеи. Не нужно взывать к разуму, для большинства это неподъемная ноша. Противосто­ять наступлению чужих символов можно контратакой своих символов. Дед Мороз должен победить Санта Клауса. Илья Муромец должен победить Человека-Па­ука. Герои добрых сказок должны вступить в серьезную битву за сознание. От того, кто победит в этой битве, зависит наше будущее и будущее наших детей. Пред­стоит большая война символов, образов, слов.

Качественная продукция, обращенная к родному, глубинному и подсознательному, имея хорошее про­движение, гарантирует коммерческий успех. Какие трудности в создании такой одежды? Может, с каче­ством вопрос? Нет, любые фабрики, хоть итальян­ские, хоть французские, хоть китайские, с удоволь­ствием возьмутся шить одежду по вашим эскизам. Шить на тех же станках, из той же материи и по той же технологии, что и одежду самых известных марок. Только деньги платите. Единственная разница будет не в качестве, а в изображении, размещенном на одежде.

Может, с продвижением трудности? Тоже нет. Прогоните по телевидению ролик, где женщина го­ворит, что с тех пор, как ее малыш спит в пижаме, на которой написаны слова из молитвы или колы­бельной, он перестал плакать. Ориентируйте рекла­му на природу нашей женщины, носительницы пра­вославной культуры. Такая реклама доберется до та­ких глубин ее души, о которых она сама не знает. Когда в ваш дом войдет сладкий и приятный дым Отечества, женщина, выбирая из двух равных вещей по современности и качеству, выберет то, что боль­ше входит в резонанс с ее глубинной природой и ми­роощущением.

Имея изготовление, продвижение и распростране­ние, невозможно не получить прибыли. Это закон рынка. Эксплуатация «дыма отечества» породит само­развивающуюся систему. Между бизнесом начнется конкуренция. Выживут те, кто самым эффективным образом продвигает традиционные ценности. Сейчас прибыль является следствием развращения человека, отрыванием его от корней, превращением в бездуш­ную машину потребления. В нашем случае прибыль будет следствием возвращения человеку человеческо­го облика.

ГЛАВА 4. Книгоиздание.

Это очень важная сфера влияния на сознание лю­дей и изменение их жизненных установок. Сегодня в стране выходят миллионы книг. В миллионы голов они несут разную информацию. Сам факт попадания ин­формации в сознание означает влияние на это созна­ние. Влияние значит изменение, формирование чего-то нового, чего не было раньше.

Чтобы что-то менять, прежде составляется представле­ние, что именно планируется получить в итоге. Если ни­чего, кроме денег, значит, мне все равно, какое сознание формирует моя продукция. При таком раскладе на первое место выдвигается не наиболее полезная, а наиболее про­даваемая продукция. Что именно она несет, не волнует. Главное, чтобы она не входила в противоречие с законом. Это единственная цензура. Все остальное можно.

В демократической стране цензура запрещает все, что приносит сиюминутный и очевидный вред. Запре­щена пропаганда межнациональной и межконфессио­нальной неприязни. Нельзя печатать пособие по изго­товлению динамита. Все, что запрещает уголовный ко­декс, нельзя. Остальное — пожалуйста. Уголовный кодекс не запрещает развивать в человеке эгоистиче­ские и потребительские наклонности. Значит, если книги, развивающие эти качества, несут издателю при­быль, он будет их издавать и продвигать. Не потому, что злодей, а потому что идет за «морковкой», которую кто-то повесил в определенном направлении.

Чем занимается издатель? Созданием и распростра­нением духовной пищи. Человек состоит из двух час­тей — души и тела. Каждая часть нуждается в пище. Не вызывает сомнения, пища для желудка, особенно детского, должна проходить тщательную цензуру. В отношении пищи, предназначенной для души, бытует противоположное мнение. Считается, душу можно кор­мить любой пищей, не проверяя ее на вредность.

Парадокс нашего времени — если тело кормят от­равленной пищей, никто не удивляется следующему за этим отравлению. Но если душу кормят ядовитой пи­щей, все удивляются отравлению. Удивительно не то, что отравленные болеют и умирают, это закономерно. Удивительно, что люди удивляются, почему отравлен­ные болеют и умирают. Что же им прикажете делать? Наевшись отравы, цвести и пахнуть, что ли?

Остановить эту тенденцию невозможно до тех пор, пока в информационных секторах главную скрипку иг­рает исключительно прибыль. Пока хозяин издатель­ства не задается вопросом, чем он кормит души людей, пока его главным ориентиром является только сиюми­нутная коммерческая выгода, книжные полки законо­мерно будут заполняться отравленной продукцией.

То, что власть позволила обмануть себя словами о свободе, в том проблема власти, а не бизнеса. Хотя это не снимает ответственности с бизнесменов. Понятное дело, не все издатели могут оценить качество духовной пищи, поскольку на этом рынке оказалось много слу­чайных людей. Но читатели не могут тем более. Они выбирают продукцию по тому же принципу, что и дети. Берут не то, что полезно, а то, что вкусно, ярко. А если еще и жужжит, — вообще бестселлер.

Издатели живут как все. Заботятся о себе, семье, близ­ких. И потому частенько позволяют деньгам контролиро­вать себя. Насаждая обществу вредную и чуждую, но при­быльную продукцию, они становятся участниками форми­рования того негативного импульса, который расширяется и постепенно накрывает не только абстрактное общество, но непосредственно их детей и близких. Их дети точно так же, как и другие, растут с потребительскими установками. Выросшие на духовном яде, они идут дальше своих родителей. Если те делили мир на две части: с которой можно получать прибыль, и с которой нельзя, выросшее поколе­ние смотрит шире. Оно уже весь мир понимает как объект получения прибыли. И родителей в том числе.

На эту тему можно долго говорить. Можно привести много умных выражений в стиле «плетью обуха не пере­шибешь». Все так, но что же делать? Продолжать зараба­тывать на торговле духовными наркотиками? Наверное, большинство так и поступит. Но что мешает книгоиздате­лям задаться целью выпустить в рынок продукт, который будет здоровой духовной пищей и в то же время прибыль­ным? Если заявить идейную цель, потянутся люди выше среднего, ориентированные делать то, что соответствует их мировоззрению. В первом случае ничего серьезного не выйдет, очередное коммерческое предприятие. Во втором случае выйдет явление. Если это возглавит активный че­ловек, есть все основания полагать, что ассоциация будет решающей силой в издательском секторе.

На первый взгляд может показаться, что идейно ориентированное коммерческое издательство проигра­ет просто коммерческому. Мы так не думаем. Как го­ворилось, народ устал от грязи. Он ищет новое, что подтверждает успех музея креационизма в США.

Если среди бесчисленного множества коммерческих издательств появляется новое, представленное на до­стойном уровне, оно обречено на успех. Если его про­дукция будет иметь заметный товарный знак, люди будут покупать ее. Сегодня многие ищут среди книж­ных развалов что-то настоящее и не находят. Глаза раз­бегаются от разнообразия, но непонятно, в какой упа­ковке есть яд, в какой нет.

Сегодня множество талантливых писателей в увле­кательной форме могут донести то «разумное, доброе, вечное», по которому так истосковалось наше обще­ство. В любой номинации, в политической, детектив­ной, детской или женской, ниша свободна.

ГЛАВА 5. Образование.

Очень важная в стратегическом плане тема — обра­зование. В эту область тоже устремился капитал. Это значит, люди вкладывают деньги, чтобы получить при­быль. Дать образование — это на втором месте. На первом прибыль. Коммерсанты, подвизающиеся на этой ниве, как правило, понятия не имеют, что такое образование. По их мнению, передача профессиональ­ных знаний образовывает человека. В действительно­сти такие «знания» создают не человека, а биовинтик для экономической машины.

Томас Мор утверждал, что первая цель образования «внутреннее знание того, что правильно. Знание, не за­висящее от слов других людей. Иначе наш разум будет неизбежно лишен покоя, всегда колеблясь между радос­тью и печалью из-за мнений других». Образованный че­ловек в первую очередь тот, кто знает ответы на глав­ные вопросы.

В чем смысл жизни? Многие в юношестве не нахо­дят ответа на этот вопрос. Во взрослом состоянии пе­рестают об этом думать. В итоге все живут бессмыслен­но, просто плывут по течению, все больше становясь похожими не на разумного человека, а на желающее туловище, у которого нет ни смысла, ни цели.

Образование — это создание Человека. Образовать значит создать, совершить акт творения. Пришло малень­кое существо с телом и мозгом человека. Это сырой ма­териал, который умеет ходить, умеет говорить и имеет ряд желаний (и которого регулярно травит масскультура). И вот из него нужно создать Человека с большой буквы.

Кто придаст этому объекту образ человека, тот совер­шает акт творения, образования, создания. Показателем успешной работы образовательного учреждения является не размер прибыли и даже не глубина усвоения профес­сиональных знаний. Показателем является человечность его выпускников. Если человек знает математику, но не имеет чести, не имеет высших ориентиров, это необразо­ванный человек. Это предмет для изготовления предметов.

Сегодня учителей по призванию, к великому сожа­лению, очень мало. Ведь кто такой учитель? Это тот, кто способен дать самое главное. Христа называли Учитель. Во всех культурах самых великих людей на­зывают учителями. Например, в Индии Махатма Ган­ди — это учитель Ганди. Человек, способный научить, открыть глаза, дать ответы на главные вопросы.

Учитель дает ученику базовые ориентиры. Мастер дает ученику ремесленные знания. Учитель делает че­ловека. Мастер делает ремесленника. Демократия ума­ляет статус учителя, потому что ей нужен не человек, а потребитель.

Сегодня учителя преимущественно женщины, что является следствием дефекта системы. Женщина — по­мощник, но никак не учитель. Женщина ниже мужчи­ны, что неявно демонстрирует своим поведением. Наи­более ярко это проявляется в том, что женщине не ну­жен равный мужчина. Каждая женщина мечтает о мужчине, который по ключевым показателям, по соци­альному статусу, интеллекту, материальному положе­нию, силе воли, благородству и прочее, будет выше нее. Равный мужчина, а тем более, ниже, женщине не нужен. Женская природа ищет защитника, чтобы «как за каменной стеной».

В самом слове «защитник» превосходство. Защища­ют более слабого. Равный — это уже партнер, а не за­щитник. Женщине даром не нужно равенства. Ей нуж­но уважение со стороны сильного. Уважение как к сла­бой, нуждающейся в защите. Карл Маркс высказал замечательную мысль, «сила женщины в слабости». Женщина подсознательно хочет быть ростом ниже мужа. «Мужья, обращайтесь благоразумно с женами, как с не­мощнейшим сосудом, оказывая им честь» (1-Пет. 3,7).

Сегодня Россия нуждается в подлинной школе. Школа определяется не качеством обоев, а качеством формирования человека. Что толку отдавать ребенка в заведение, заявленное элитным, если вся элитность там во внешнем блеске. Спросите выпускников этой шко­лы, каковы ключевые обязанности мужчины и женщи­ны, что есть добро и зло, и он понесет околесицу. Этот выпускник накачан вторичными знаниями, первичных ему не дали. Все главные вопросы под предлогом сво­боды выбора «учителя» обошли стороной. Вот теория эволюции, вот набор религий, вот философские шко­лы, выбирайте сами, что вам ближе.

Что ребенок может выбрать, чем ему руководство­ваться, если у него еще нет ничего? Если он пришел учиться выбирать. А ему вместо того, чтобы дать шка­лу ценностей, чтобы показать красоту высокого и мер­зость недостойного, предлагают выбирать. А рынок ему подсказывает, выбирай что выгоднее. И элита со «звез­дами» о том же. И все вокруг только и говорят, что о деньгах. Как ребенку в такой ситуации стать человеком с большой буквы?

Солдат, которого научили обращаться с оружием, но не сказали, куда стрелять, будет стрелять, куда ему вы­годнее. Если учитель не дает ребенку шкалу ценностей, ее дает Рынок.

Рынок в этом плане более последователен, чем го­сударство. Он не говорит детям «выбирайте». Он по­следовательно внедряет им свою шкалу ценностей. В итоге под видом свободы маленькому человеку фор­мируют мировоззрение, согласно которому все прода­ется и покупается. Его учат, мир лежит не между по­люсами добра и зла, а между выгодой и убытком. Если выгодно предавать, — предавай. Человек, ты все пра­вильно делаешь, если этой выгодно.

Под «соусом» развлечения, через мультики и компь­ютерные игры, детям внушается философия коммер­ческого успеха. Под «соусом» образования детям вну­шают, мол, главное — обладать вещами и думать о себе. Только лохи носятся со своей честностью, как с писаной торбой. Крутые свободны от таких архаизмов, и потому продают всех и вся, и сами продаются.

Извините, но обучение подобным установкам, это не элитность, это низший уровень. В западных странах так «образовывали» плебс, приготовляя его работать «винтиком». В отношении плебса разработана соци­альная стратегия, умышленно предусматривающая от­сутствие цельного знания. Система «двух коридоров» называется. В низшей школе готовят «винтиков», жи­вые механизмы. В высшей — готовят элиту.

Школа для элиты построена совершенно на других принципах. Там первоочередная задача — создать че­ловека и дать ему масштабное мышление. Ремесленные знания почитаются вторичными. В школе, образовыва­ющей элиту, учителя получают сообразно значимости выполняемого дела. В школе для плебса учителя полу­чают полставки от зарплаты уборщицы в банке.

Главное отличие образования от грамоты — образо­ванный имеет знание о мире во всей его полноте, а грамотный представляет собой инструмент, предназна­ченный для продажи на рынке труда. Человек в пол­ном смысле слова знает, откуда, куда и зачем он идет. Знает социальные законы, и его нельзя одурачить, при­крыв тот или иной яд красивыми словами.

Кто не знает фундаментальных ориентиров, тот не знает направления. Им всегда можно манипулировать, и никакая математика с английским не защитят. Он даже не догадается, что им манипулируют.

Этот момент дает ключ к объяснению многих непонят­ных процессов. Все не так просто, как сегодня кажется многим простецам. Кто-то последовательно и упорно разбивает ключевые узлы, переворачивая представление о сте­пени первичности. В итоге все «незначительные отрасли», в частности, школа, отданы коммерсантам. Те коммерсан­ты, что пробились в государственные органы, «пилят» бюджеты. Те, что не пробились, устраивают «университе­ты». У чиновников от образования и коммерсантов от уни­верситетов нет такого понятия, как образование Челове­ка. У них другие ориентиры, и как следствие, соответству­ющие результаты.

Бытует мнение, что ребенка должна воспитывать се­мья. На слух звучит хорошо, но что мы видим на прак­тике? Сегодня родители не знают, чему учить своих де­тей, потому что сами являются продуктами системы, в первую очередь делающей из них потребителей. Они говорят, что хотят детям блага, но не могут указать, что есть благо. Не зная цели, нельзя указать направление, идя по которому можно обрести это благо. В итоге под благом они понимают деньги.

Дальше рассуждают так: чтобы иметь деньги, нужно работать. Родитель приходит к выводу, ребенка нужно учить, чтобы он мог заработать денег. Детей отправля­ют в финансовые, юридические и прочие вузы, на слух ассоциирующиеся с деньгами. Единственное, во что ре­ализуется желание родителей дать детям благо, это за­ставить хорошо учиться. Чему учиться, как учиться, это уже за их рамками. Многие хорошо учились, но это не принесло им счастья. Да и блага в том же материальном варианте не дало. Значит, это не тот путь к благу. Да, многие родители чувствуют — не тот. Но что они могут предложить взамен? Ничего. Так о каком же воспитании в семье можно говорить?

Мы сейчас даже опускаем тот момент, что деньги сами по себе не являются ценностью даже в потреби­тельском обществе. Ценностью является возможность приобрести на них что-то, а не сами бумажки или вир­туальные цифры на банковском счете. Получается, деньги есть потенциальные предметы и услуги, которые можно купить за деньги.

Само по себе такое направление мысли убого. Сво­дить благо к деньгам — значит, ставить крест на всем том, что нельзя купить за монету. А это как раз самое главное. Несчастный человек, в жизни которого нет того, что нельзя купить за деньги. Система начинает его использовать, и он беззащитен перед ней. Она дает ложные ориентиры, и он не может им противиться. В итоге не видит себя как человека, как личность. Те­перь он больше объект для секса, для заработка денег, для соответствия моде. Для чего угодно, но только не для того главного, ради чего появился на свет. Не мо­жет он жить по-человечески. Душу у него умалили.

Именно в таком обществе девушки в больницу по­падают из-за супермодных диет, а у мужчин случаются нервные расстройства из-за невозможности купить оче­редную безделушку. Несерьезно, мелко, но факт... Ухо­дит жизнь из общества. Человек слепо следует внушен­ным эталонам.

Простые люди вообще не думают в этом направлении. Не их это дело. Они всегда под воздействием внешних сил. Беда приходит, когда люди оказываются во власти разрушительной стихии. Сегодня обществу внушают, в первую очередь человек должен быть сексуальным, мо­лодым и богатым. Начинается культ тела, разврат и стремление быстро разбогатеть. Опасность настолько оче­видна, что даже на Западе бьют тревогу. Прославление секса, оружия, богатого образа жизни, а так же идеи «бы­строго богатства» понижает уровень человека. В таком об­ществе растет не только преступность, но и неведомые ранее пороки. Они, как черви, выползают из гнилых щелей, и этих червей все больше и больше.

Тотальное ослепление постигло общество. Взять, к примеру, заботу родителей о детях. Они думают, отдам ребенка в музыкальную группу, пусть поет. Если человек хорошо поет, что в этом плохого? Кажется, дей­ствительно, это априори хорошо. Но давайте чуть-чуть изменим высказывание, давайте скажем, человек хо­рошо говорит. Что в этом плохого? Чтобы оценить этот момент, важно не то, как он говорит, а что он говорит. Гитлер очень хорошо говорил. Аналогично и с песней. Не важно, как поет, важно, что поет.

Прогресс порождает новых крестьян и ремесленни­ков самого темного формата. У них нет Бога, у них один кумир — прибыль. Они трудятся на информационной ниве, не понимая, что за урожай растят. В чем-то «ин­формационные крестьяне» похожи на крестьян Колум­бии или Афганистана, выращивающих наркотики.

Затронута очень серьезная проблема, раскрыть ко­торую не хватит целой книги, не то что статьи или абзаца. В России нет ни одной школы, нацеленной образовать человека. Практически все школы и вузы ориентированы на создание плебса. Даже если они за­вернуты в дорогой фантик и называются элитными, по факту это — ремесленные училища. В этом несложно убедиться, поговорив с учителями и учениками. Спро­сите их, какое мировоззрение школа формирует своим ученикам, и в воздухе повиснет молчание.

При таком образовании даже у потенциальной эли­ты элитные стремления подменяются простолюдинскими, то есть потребительскими. Закончив обучение, они способны тачать сапоги, писать компьютерные про­граммы, руководить отдельными участками. Но целое они никогда не смогут объять. Люди не смогут вмес­тить необходимый для этого объема. Им не дали на­выка думать в таком масштабе. Для них большое всю жизнь будет казаться бредом.

Многие богатые могущественные люди не знают, куда устроить своих детей. Дело дошло до конкурсов в несколько десятков человек на место во все суворов­ские училища, и это при полной непрестижности службы в армии. То, что весьма непростые люди изо всех сил пытаются отдать туда детей — может ли быть боль­шее доказательство неприемлемости всей системы об­разования? Отправляют и за границу, но там и близко не находят того, что ищут. Это еще более сложная тема. Дети там вновь попадают в школу «второго уров­ня». Их снова пичкают прикладными науками, приго­тавливая для работы по узкой специальности.

Где же первый уровень, — спросит читатель. Не зна­ем. Нам кажется, это закрытый процесс. По косвенным признакам можно догадаться, что такие школы есть.

Отсутствие широкого элитного образования оправдан­но. Большинство не имеют талантов, чтобы понять все. Значит, если их учить чему-то, кроме математики, физи­ки и прочего, они поймут это частично. Частичное пони­мание ситуации хуже полного непонимания. Парадокс, но это так.

Победоносцев, обер-прокурор св. Синода, выступал за ограничение знания. Он говорил, что наводнять общество полуграмотными людьми, значит, наводнять страну идеаль­ным для манипуляции материалом, пушечным мясом раз­личных революций. За это его причислили к разряду мра­кобесов и душителей свободы. «Победоносцев над Россией простер совиные крыла». Фраза, поза, жест, эмоциональное потрясение, все это Блок почитал выше истины, не утруж­даясь погрузиться в глубину проблемы. Это выдает в нем простолюдина. Талантливого, творческого, яркого, но... мало что понимающего в происходящем.

А про Победоносцева, человека большого масштаба, можно сказать — он как в воду глядел. Образовательные реформы наводнили страну полуобразованным элемен­том, который впоследствии сыграл решающую роль в уничтожении царской России. Потом в уничтожении со­ветской России. Теперь такой же материал заготавлива­ется для уничтожения нашей России. Отсутствие серьез­ного образования плюс оболванивающий эффект СМИ порождает огромное количество невежд, идеальный пи­тательный бульон демократических революций.

Как же быть? На наш взгляд, выход достаточно про­стой. Оптимально всем давать абсолютные знания.

Человек может адекватно реагировать на большое зло, если понимает, что тема выходит за рамки его ума, и чтобы не пропасть, нужно не вступать в сло­весные прения, а держаться за догматы. Но здесь опять парадокс. Чтобы увидеть границу своего ума, нужно обладать очень большим умом. Умный понима­ет, насколько он глуп, дурак же знает все. Второй ва­риант — надо иметь высшие ценности, ориентир на которые позволит избежать проблем. Большинство не обладает ни крупным умом, ни высшими ценностями. Элитное образование никогда не ориентируются только на интеллект. В первую очередь, ориентир на принадлежность к касте. Как бы человек умен ни был, если он представитель чужой культуры, чужого миро­воззрения, система не впустит его в себя.

Кто вы? Мы вас не знаем. Не знаем, чего от вас ожидать. Не знаем ваших глубинных подсознательных корней. Даже если вы кажетесь своим, где гарантия, что вы свой? И если даже вы искренне свой, где га­рантия, что завтра в вас не проснется зов предков, и вы не обратите наш ресурс против нас? Такой гаран­тии нет и быть не может. А раз так, не исключено, что вы отвернетесь от нашей шкалы ценностей и вернетесь к своей. Нашим нуворишам говорят в Лондоне: идите к своей «элите», богатым простолюдинам, а к нам не лезьте. Потому что пускать в систему чужих — значит, создавать нештатную ситуацию. Зачем, какой смысл? Университеты США, воспитывающие политическую элиту, на словах самые свободные и самые открытые. На деле они не пускают в свою среду чужих, как бы умны те ни были. Америкой сегодня правят несколь­ко очень закрытых кланов. Человек имеет шанс попасть в этот круг при условии, что его представляет клан. Это показатель управляемости. В больших воп­росах проще иметь дело с представителем семьи, чем с непонятным талантом-одиночкой.

Голый интеллект проще купить, как дорогой компь­ютер. Что можно купить, не имеет смысла приближать. Очень богатый и умный, но чужой, никогда не сядет за стол избранных. Потому что он чужой. Этим все сказано.

Интеллектуальный потенциал сам по себе не явля­ется решающим показателем. Система, пропускающая на ключевые узлы людей по признаку ума и богатства, уничтожит сама себя. Однажды она вырастит кукушон­ка, который выкинет родных птенцов из гнезда.

Вокруг стремления наращивать темпы потребления элита не возникает. Для этого нужен фундамент, глубо­кое цельное мировоззрение. Сами нувориши, называй они себя хоть политиками, хоть бизнесменами, ничего подобного создать не в состоянии хотя бы потому, что не совсем понимают, что это такое. Для них поднятые здесь темы это «бла-бла-бла», не более. За настоящее там дер­жатся совсем другие ценности. Вот губернаторское крес­ло получить, министерский портфель поиметь, бюджет попилить, это да, это серьезные дела. А разговоры про мировоззрение для них болтовня. Если по духу человек простолюдин, его хоть озолоти, стремление не поднимет­ся выше потребительских установок.

Чтобы попасть в круг нуворишей, достаточно со­ответствовать материальному уровню. Кто продемон­стрирует достаток, того примут за своего. Но это как раз показатель неэлитности. Все так называемые «закрытые клубы» миллионеров открываются за деньги. В реально закрытый клуб за деньги попасть нельзя.

Возвращаясь к теме школы, констатируем: в России нет образования. Оно невозможно без идеологической базы. Привитие твердых принципов, под которыми нет фундамента, обернется двойной моралью. Именно это произошло в СССР, когда на базе марксизма-лениниз­ма пытались вырастить элиту. Для людей среднего и ниже уровня, не понимавших, а принимавших доктри­ну на веру, система работала. Но на более высоком ин­теллектуальном уровне она буксовала.

В марксизме умные люди без труда находили мно­го несоответствий. Это ставило крест на усилиях со­здать советскую элиту. Места элиты заняли или люди с двойной моралью, или середнячки, из которых полу­чились бы хорошие администраторы, но не мыслите­ли. В итоге государство осталось без «головы».

По нашему мнению, безукоризненную идеологичес­кую платформу дает Православие. Оно являет собой цельное учение, не имеющее трещин. Но здесь есть свои особенности, главная из которых — в современ­ном обществе не принято выпячивать приверженность к православию. Это очень тонкая тема, и если ее чуть передавить, она получит ненужный окрас.

Вместе с тем нужно признать — Православие не яв­ляется учением в том смысле, какой мы здесь употреб­ляем. Это больше духовный и нравственный фундамент учения. Не учение оно потому, что из него нельзя вы­вести напрямую ответы на многие актуальные полити­ческие вопросы. Например, каким должно быть уст­ройство власти. Можно вывести, что оно не должно ве­сти к погибели души — это лишь рамки, внутри которых может быть много решений.

Учение придется создавать на православии, но фун­дамент не заменяет самого здания. Фундаментом совет­ского общества был рационалистический материализм. На нем Маркс воздвиг свое учение.

Это важно понимать и называть своими словами. Народ и элита не пойдут за уже бывшим. Общество придет в движение, когда появится великое ощущение строительства нового мира. Старое воспринимается через призму «нельзя дважды войти в одну реку».

Кто в общих чертах разделяет сказанное, имеет до­статочное понятие о предмете, желание, возможности и готов возглавить, — дерзайте. Мы тоже не останем­ся в стороне. Создать материал для будущего Право­славного Царства — крайне ответственная задача. Се­годня сатана пожинает богатый урожай. Если вы отво­юете у него малую часть, это будет большой победой. Мы ждем появления людей, способных сеять разумное, доброе, вечное. «Сейте, спасибо вам скажет сердечное русский народ» (Некрасов).

Легко сказать «сейте». Фабрику по изготовлению стульев создать сложно. Фабрику по изготовлению Человеков на порядки сложнее. Но России нужна элита. Преобразования могут начаться, если в стране возник­нет элита, мыслящая в соответствующем объеме. Пока такой элиты нет, мы со всей своей нефтью и ракетами представляем манипулируемую массу.

Не будем тешить себя иллюзиями, посмотрим в гла­за реальности. На сегодня создание элиты невозможно. Чтобы ее создавать, нужны создатели элиты. Получает­ся, первый шаг — это создание создателей элиты. Здесь аналогия как с производством. Возьмите в руки любой предмет, например, карандаш. Чтобы его изготовить, нужно оборудование. Чтобы создать его, нужно обору­дование, изготавливающее оборудование (производ­ственные линии). Для этого нужна фундаментальная наука. Науку питают мысли. Так от простого каранда­ша мы приходим в сферу идей. Нет идей, нет науки, нет изготовителей, изготавливающих производственные мощности, нет станков и в итоге нет карандаша. Нет идеи, нет карандаша. В той же степени сказанное отно­сится к «изготовлению» человека.

Что же делать? По логике, если нет возможности умножить, следующая задача — сохранить. Если нет и такой возможности, то есть неизбежны потери, сле­дующей задачей будет терять медленно. Если нет воз­можности влиять на скорость, следующая ступень вниз — терять безболезненно. Если и этого нет, мы приходим к обратному выводу — потерять все как можно быстрее.

Центральной мыслью этой главы является утверж­дение, что главное качество элиты не просто интеллект, (его можно купить), а интеллект, в обязательном по­рядке произрастающий из моральных качеств, из прин­ципов, чести, воли и веры. Одно без другого не про­сто не имеет смысла, но оказывается помехой. Чест­ным человеком, не наделенным интеллектом, можно легко манипулировать.

Реакция участников «Проекта» на эту архиважную проблему выражается в создании команды, способной с нуля взяться за создание школы будущего. Нужны люди, которые видят и понимают это проблему во всей ее полноте. Не начетники и не сторонники кваса и сарафанов, это все в прошлом, а люди, осмысливаю­щие проблему в условиях современности. Только такие могут из фундамента православия вывести (или согла­совать) всю школьную программу. Раз в любом случае фундамент может быть только религиозным, пусть он будет религией Христа, чем культом «золотого тельца».

ГЛАВА 6. Массовая информация.

Для России потребительская цивилизация является своеобразным Карфагеном, который нужно разрушить. В противном случае он разрушит нас.

Учитывая специфику войны, СМИ являются действу­ющей армией. Проблема в том, что враг понимает ударную мощь СМИ и активно использует ее для оккупации нашего сознания. Мы не понимаем и потому используем свою армию в коммерческих целях. В итоге мы работаем на врага, в большинстве случаев даже не осознавая этого.

Пока идет распыление сил, пока нет концентрации на главном, все тонет в общем гуле «за все хорошее и против всего плохого». Под шум общих слов боевая армия превращается в коммерческую структуру, боевые генералы в заведующих складами.

Не надо воевать с Кащеем традиционным способом. На месте срубленной головы вырастет новая. Мы нашли иглу Кащея, в которой заключена его смерть. Это атеизм, демократия и выборы. Теперь надо сломать эту иглу. Ре­шающее значение в этом деле принадлежит СМИ.

Александр Македонский одерживал невероятные победы малыми силами, благодаря умению вычленять ключевой узел конструкции, крушение которого руши­ло всю систему. В неравном бою с Дарием, когда все товарищи Александра говорили о безумстве затеи, он был уверен в победе. Потому что глубоко понимал природу персидского войска. Понимал: если поколе­бать центр армии царя Дария, если заставить его бе­жать, вся армия превратится в толпу.

Александр заставил бежать Дария. Боеспособные ча­сти, увидев бегущего царя, тоже побежали. Возник ла­винообразный эффект, невероятная победа была дос­тигнута. В битве при Иссе Македонский потерял 450 человек. Потери Дария составили 100 000 человек. Во­енная победа несла не только выигрыш и трофеи. Она дала огромный политический и духовный капитал. Александру приписывали черты бога, что явилось ог­ромной составляющей успеха.

В 1941 году, когда враг стоял под Москвой, в каж­дом номере газет ключевой темой была агрессия вра­га. Описывая наши успехи и поражения, СМИ имели цель поддержать дух народа. В форме, доступной всем, указывался корень проблемы. На все лады, чтобы до каждого дошло, говорили, если в России фашисты возьмут власть, из народа сделают рабочую скотину.

Отразить информационную атаку можно массирован­ным ударом из всех видов информационного оружия по самому ключевому месту врага — институту демократии. Но ничего подобного нет. СМИ, позиционирующие себя стремящимися к оздоровлению общества, из номера в номер пишут о чем угодно, только не о главном. Даже патриотические и православные СМИ не указывают корень проблемы. Православные пишут, как печь пост­ные блины. Оппозиционные пишут, как с реформой ЖКХ бороться. И никто о сути проблемы. В лучшем случае затрагиваются поверхностные темы — коррупция, безнравственность и прочее, но никогда не указывает­ся, что все это следствие. Причину же, порождающую эти явления, всегда оставляют в тени.

Без указания причины непонятно, как бороться с порожденным ею явлением. Всем всё до боли очевид­но, но почему об этом предпочитают молчать? Вари­антов ответа множество. Одни искренне не понимают ситуации и считают СМИ не инструментом формиро­вания сознания, а коммерческим ларьком. У них чер­ным по белому в Уставе записано, главной целью яв­ляется получение прибыли. Другие понимают, но с нашими выводами не согласны, а своего мнения не имеют. В итоге СМИ сознательно не преследуют ни­какой цели, что оборачивается неосознанной пропаган­дой явлений, разрушающих наше общество.

Если «Искра» из номера в номер проводила идеи Маркса, современные оппозиционные СМИ ничего из номера в номер не проводят. Они, что называется, воду мутят. Ради самооправдания выдумали теорию, будто они просто оппозиционная площадка, где всем предо­ставляется слово. Этим они заявляют, что своей кон­кретной цели у них нет.

Отлично, пусть так, но какую цель имеет эта площад­ка? Предоставлять слово ради предоставления слова? Ерунда получается. Робкие предположения, что через это выявится лучшее, проваливаются, не успев родить­ся. Если всех противников собирать в кучу, они будут только перемалывать друг друга еще мельче. Никогда еще таким путем не удавалось сформировать силы. Ос­тается одно предположение. Скорее всего, основатели этих «площадок» имеют цель получить прибыль, если и не коммерческую, то хотя бы в форме известности.

Третьи все понимают и внутренне согласны, но мол­чат. Причины разные, но основной лейтмотив — как бы чего не вышло. Люди боятся прогневить систему. Знают, куда можно лезть, куда нельзя. Так вот, им ка­жется, что в корень вопроса лезть не надо. Им кажет­ся, излишняя активность и принципиальность означа­ют утрату статуса и источника существования. Повто­ряем, это им так кажется. Как на самом деле, есть ли действительно такой запрет, они не знают и знать не хотят. Я имею свой участок, возделываю его, получаю прибыль. Что еще нужно, чтобы встретить старость...

Взвешивая все «за» и «против», патриотические СМИ становятся гибкими. Да, они за Россию, за Веру, за На­род. Только враг у ворот Москвы, а они пишут, как бли­ны печь и про коммунальную реформу. Излишняя гиб­кость породила явление, которое иначе как православный гламур, не назовешь. Налицо тенденция подчинения пат­риотических СМИ рынку. Это неудивительно — нельзя не сбиться с пути, если не видишь цели.

Если большевистская газета «Искра» била в одну цель, мол, главный враг народа — самодержавие, — она добилась своего. Если советская «Правда» била в 1941 году в одну цель — главный враг фашизм, — она добилась своего. Если демократические СМИ бьют в одну точку («бери от жизни все»), они добиваются сво­его. Секрет успеха в следовании правилу «видеть цель и не терять ее из виду». Концентрация ресурса на цели гарантирует результат.

С коммерческими СМИ все ясно, их цель — при­быль. В погоне за этим они будут служить Рынку. Фак­тически на данный момент это его инструмент, армия врага в нашем тылу. Остальные подстраиваются под правила рынка.

Это уже потихоньку происходит. Одни СМИ осваи­вают музыкальный сектор рынка, другие «желтый», третьи — православный, четвертые — патриотический. Имеем классический передел рынка. Любое СМИ, если оно не является рупором идейной организации, обре­чено превратиться в коммерческое предприятие. Это закон, который никто еще не смог нарушить.

Все это в итоге играет на руку врагу, но виноват ли редактор? И да, и нет. Время сейчас такое своеобразное, народ изнеженный, кругом обман. Если осмысливать ситуацию, в которой оказалась Россия, ноша по реше­нию вопроса кажется неподъемной. Кто возьмется за неподъемное? Да и откуда такое желание будет, если люди про себя говорят: «Мне что, больше всех надо?»

Почему правительство не пользуется громадным ре­сурсом нашего народа? Почему гасит потенциал? Раз­ве есть хоть у одного думающего человека сомнения в том, что вал обрушиваемой на людей информации дебилизирует и кастрирует личность?

Например, новостные передачи: дикторы подают информацию так, будто ориентируются на тупых и ни­чего не понимающих. Для сравнения: в советское вре­мя был официоз, даже излишний, но все равно он не «опускал» слушателя, а «поднимал».

Фильмы сегодня, похоже, штампуют по однотипным сценариям, которые написаны на скорую руку и в луч­шем случае студентами журфака. И вместо хорошего кино за редким исключением имеем низкопробный ширпотреб. Сериалы — сплошное обезьянничанье Голливуда. Глупые герои ляпают пошлые шутки, а за кад­ром время от времени раздается смех. И правильно раздается, поскольку действительно непонятно, остро­умно ли это и в каком месте смешно?

В жанре ток-шоу ситуация еще печальнее — идет спекуляция на низменном. Эксплуатируется страсть че­ловека к подглядыванию и подслушиванию. «Актеров» для таких шоу первым делом тестируют на раскрепо­щенность, под коей скрываются бессовестность, развра­щенность и циничность. Вы можете ходить в туалет, а вас в это время будет снимать камера? Ах, не можете... Ну, тогда вы нам не подходите, вы зажатый. Ах, може­те! Тогда вы продвинутый, современный. А в половой контакт с понравившимся человеком слабо вступить перед камерой? Нет? Отлично. А как насчет контакта с однополым партнером? А если он проявит инициативу, вы что, оттолкнете человека, обидите его? Нет, не оттол­кнете, говорите? О, вы растете на глазах, избавляетесь от предрассудков, становитесь свободным гражданином.

Вот примерно такими тестами и разговорчиками подбирают «актерский состав». На деле людей незамет­но превращают в рабов. Их «отработают» и выкинут, как ненужный предмет. С ними не церемонятся, пото­му что желающих немеряно. Все, кто прошел отбор, — пропал. Легко просчитывается, что после эфира эти глупыши «зазвездят» и уже не смогут вернуться в реальность.

Через такое сито формируется коллектив, поведе­нию которого будут подражать миллионы. Страдают все. «Актеры», фактически дети, которых просто «раз­вели» красивыми словами, обманули на стремлении стать «звездой». Население страдает, потому что потом копирует. Но в первую очередь страдает молодежь, бу­дущее России.

Мы не затронули тему эстрады, юмористических передач и прочее, об этом и так много говорят, а просто хотели показать уровень информации, транслируе­мой на многомиллионную аудиторию.

Информационная клоака черпает с самого дна про­тухшую грязь и вливает ее в душу народа. А прави­тельство, что, не видит и не понимает этого? Не верит­ся, поскольку есть там очень неглупые люди.

Проблема неоднозначная. Да, власть прекрасно по­нимает проблему (кто не понимает, тех не берем во внимание, они просто «за все хорошее»). И осознает, что информация в указанном формате «опускает» на­род. Есть абсолютное понимание, что тональность ин­формации в любой момент можно изменить и это, об­разно говоря, разбудит людей. Но если не меняют, значит, имеется причина...

Энергию народа активировать легко, но как потом ее структурировать? Если это невозможно, энергия массы превратится в хаос. Кому нужен хаос в России? Много кому, но только не России. Сейчас мы как-то устоялись. Прорисовываются какие-то правила, в том числе и в коррупции. Что-то можно делать, чего-то нельзя. Да, все это плохо и очень плохо, но это луч­ше, чем хаос. Плохой порядок всегда лучше хорошего бедлама.

Получается, пока нет силы, способной структуриро­вать народ, правильнее сохранять ситуацию такой, ка­кая она есть. Интересный и необычный напрашивает­ся вывод: лица, принимающие решение о дебилизации населения, не от глупости его принимают. В их реше­нии есть здравый смысл. Возможно, на данный момент это единственно верный ход. Но он плох, потому что не полный, временный.

Временное решение имеет смысл как подпорка. Рас­сматривать ее как основное действие — глупость. Вре­менное решение, как бы глупо ни выглядело со сторо­ны, хорошо, когда требуется «день простоять да ночь продержаться» до подхода основных сил. Но если основных сил не предвидится, такое решение есть бес­смыслица. Пробоину в судне можно затыкать хоть сво­им телом, но это временная мера. Она имеет смысл, чтобы потом заделать пробоину основательно.

Основные силы могут появиться, если мы их сами создадим. Нужны два параллельных плана, краткосроч­ный и долгосрочный. Первый — держать ситуацию, не забывая, что это временная мера. Второй — готовить силу, способную реализовать переход в естественное (нормальное) состояние с минимальными потрясения­ми. К тому времени, когда станет понятно, что даль­ше дебилизировать население — смерти подобно, должна быть возможность начать переход от временных мер к стратегическим. Нужно будет постепенно выво­дить народ из искусственно созданной комы с парал­лельным структурированием высвобождающейся на­родной энергии.

На роль основной силы подходит только идейная команда. Все остальное бутафория. Раздутые структу­ры с громкими названиями — по сути бумажные, и рассматривать их как основную силу, способную вы­ступить в роли народного костяка, попросту смешно. Специалисты по выведению на улицу студентов с по­часовой оплатой труда, коих сегодня расплодилось множество, тоже не та сила, о которой мы говорим. Есть более-менее сплоченные коллективы, имеющие статус маргинальных, способные к тем или иным дей­ствиям. Но рассматривать их в качестве команды, спо­собной принять на себя энергию масс, несерьезно. Постоять на площади, помитинговать, покидаться тор­тами, это пожалуйста. Но это не тот масштаб. Как мясу нужен скелет, как солдатам нужны офицеры, так наро­ду нужна сила, выполняющая функцию костяка. Нуж­на направляющая и организующая сила. Если к тому времени, когда народ нужно будет активировать или ставить на нем крест, такой силы не будет, любой вариант, хоть по активизации, хоть по дебилизации, при­ведет к смерти. В одном случае будет хаос, в другом разложение в прах. И то и другое неприемлемо.

Констатируем факт: на сегодня нет даже зачатка требуемой силы. Не на ком глаз остановить. Одни политкоммерсанты, карьеристы и маргиналы, которые в мыслях даже не поднимаются до затронутых здесь воп­росов. Но раз они есть, значит, для чего-то они нуж­ны. Все просто: маргиналы — для выплеска энергии, платные студенческие массы — для заполнения «май­данов» (противодействие «оранжевым» технологиям). Политические партии суть декорации политической сцены. «Лидеры» суть актеры на этой сцене. Ну, и на кого ставить? На маргиналов, коммерсантов, актеров? Вот то-то и оно...

Сейчас нужно постепенно, очень медленно «разо­гревать» народ и параллельно формировать из народ­ной элиты команду, которая в нужное время сыграет роль костяка. Когда запустится процесс раздебилизации, костяк структурирует потревоженную массу в уп­равляемую позитивную силу.

Пока нет такого костяка, нельзя тревожить народ. Или, еще точнее, можно, но не всю народную массу, а только ее элитную часть. Сделать это можно посред­ством информации. Серьезная подача материала дела­ет ее невидимой для обывателей. Цепляет она только тех, кто способен воспринимать информацию в логи­ческом формате. По мере роста костяка параллельно делать информацию все более и более доступной. Од­нажды два процесса сольются в одной целое. Это бу­дет фундамент будущей России.

СМИ «касается» души народа, и потому на пере­дней линии фронта. Это не бизнес, это служение. И от­ветственность. Профессиональный уровень обеспечит принцип «служащий алтарю с алтаря кормится». Если вы согласны с нашей идеей, измените установки ваших передач, газет, журналов и прочих информационных материалов.

Вы подумаете: советовать легко, реализовать трудно. Согласны, трудно. Намного легче плыть по течению, го­ворить общие слова и надеяться, что Бог вместо нас все сделает. Один раз пришел и принял страдания за грехи наши. Теперь надеемся, придет и сделает вместо нас.

Мы много раз говорили: Бог не делает то, что мо­гут сделать люди. Он не делает вместо людей их рабо­ту, Он помогает делающим. Согласитесь, это большая разница. Раз свобода слова, давайте ею пользоваться.

Давайте вскрывать корень проблемы, докапываться до сути. Читая о пороке как о самостоятельном явле­нии, люди хотят знать о причинах его возникновения. Дальше они сами сделают выводы.

Достаточно проанализировать любой заметный по­рок, но не вширь, а вглубь, как станет ясно — его корень во временной власти. Пока у власти времен­щики, никому до глобального нет дела. Все по уши в текучке и получении сиюминутной прибыли. Госу­дарство становится беспризорником, все переориен­тируются на прибыль, порок оказывается самым при­быльным. Ну и дальше эта установка пронизывает все общество.

Главное, не скатываться в ура-патриотизм. Очень важно остаться в привычном для читателя, зрителя и слушателя формате. Отличная работа, когда человек не фиксирует явных изменений, но в его голове появля­ются новые мысли. Мы не должны стать вспыхнувшим и погасшим явлением. Пусть все идет медленно, неза­метно, не слишком бросаясь в глаза. Резкие ходы и громкие кампании в нашем деле не нужны. Мы долж­ны надвигаться как глобальное потепление, медленной нарастающей гигантской массой.

Пусть все выглядит самым естественным образом. Мы создаем стихию, против которой никто не устоит.

ГЛАВА 7. О рекламе.

Кроме средств массовой информации, которые в большинстве своем насаждают чужие ценности, на человеческую психику тяжелым прессом давит рек­лама. Ох уж эта реклама, которая двигатель тор­говли...

Двигая торговлю, она задвигает человека. Не в пе­реносном, а в прямом смысле слова она давит на нас. Подтверждение тому — ярые противники рекламы по­купают... продукцию, продвигаемую рекламой. В осно­ве этого насилия лежат вполне конкретные законы психологии. Но используются они не для того, чтобы человека сделать человечнее, а чтобы сделать его как сумку, более вместительным для товаров, которые ком­мерсанты хотят продать. Тот факт, что это большей частью ненужные товары, не принимается в расчет. Принцип, которым руководствуются коммерческие люди — «хорошо то, что приносит хорошую прибыль». А здесь, как известно, действует старое правило: не обманешь — не продашь.

Если навязывание ненужной продукции сулит выго­ду, можете не сомневаться, вам ее будут навязывать. С одного края зайдут, с другого, третьего... Не навяжут первый раз, навяжут во второй, третий и т. д. И однаж­ды... В общем, все однажды случается в первый раз. И покупка ненужных вещей тоже.

Конечно, всякая реклама делает акцент на потенци­альных потребителей данного товара. Вряд ли мужчи­ну можно убедить приобретать женскую продукцию, а женщину — мужскую, подростков — взрослую, а взрослых — подростковую. Хотя... Появились же ве­щицы с провокационным названием унисекс... И их покупают...

Можно найти множество фактов, подтверждающих изощренность рекламы. Этому сейчас посвящены серьезные труды солидных ученых и институтов. Фактически обман поставил себе на службу науку. Если о продукте, который вам не нужен, постоянно гово­рить, что он вам просто необходим и все уважающие себя люди обязаны иметь это, в конце концов, вас убе­дят. Чужая мысль незаметно проберется в ваше подсоз­нание. Так как продукт теоретически соответствует ва­шей природе, вашему психотипу, однажды вы на уров­не подсознания признаете потребность в нем. Став узнаваемым, он станет как бы вашим знакомым.

Приобретая его, вы покупаете не функцию, а впечат­ление. Тут как с известным химическим напитком грязно-коричневого цвета. Его берут не потому, что он хорош, а потому что рекламируется таким образом, что вне зависи­мости от вашего отношения к нему при упоминании о нем возникает ощущение динамики, праздника, молодости. Одним словом, вливайся и не дай себе засохнуть.

В потребительском обществе нет спасения от этой напасти. Она проникает во все поры, преодолевая лю­бые преграды. Показатель агрессивного распростране­ния — «брызги» рекламы долетают даже до тех мест, куда, кажется, ничего подобного долететь не может. Яркий пример — Афон, монашеская страна со своим правительством, полицией и таможней, куда даже жи­вотным женского пола вход запрещен (о дамах вооб­ще речи не идет). Кажется, муха не проскочит. Верно, муха не проскочит. А реклама проскакивает. Конечно, не такая агрессивная, но сам факт, что осколки реклам­ных бомб проникают даже в такие крепости, говорит о многом. Или Северный полюс... В общем, если та­кие места загрязняются разным мусором потребитель­ской цивилизации, что говорить о городах.

Городское население буквально тонет в рекламном водовороте. Улицы пестрят плакатами, растяжками, баннерами. Телевидение передает один непрерывный рекламный сериал со скромными вкраплениями ново­стей, фильмов и шоу. Кстати, в фильмах и новостях реклама уже чувствует себя почти полновластной хо­зяйкой. То главный герой пьет пиво этикеткой в экран, то погоду передают под чьим-то логотипом, то в лоб скажут, что у передачи есть свой «томатный спонсор».

На радио та же ситуация — сплошная рекламная радиопостановка. В перерывах попса или стенания о недостаточной демократизации России. Откроешь газе­ту или журнал — реклама на рекламе «сидит» и пабли­сити погоняет. Показательно, что «двигатель торговли» заполоняет пространство даже тех СМИ, которые фор­мально позиционируют себя патриотическими и право­славными. Это еще раз подтверждает нашу мысль о том, что средства массовой информации и независи­мость понятия несовместные. Или у них идейный хо­зяин, или рыночный. Оказавшись на вольных хлебах, СМИ не становятся свободными. Они просто перепод­чиняются другому боссу — рынку. А у него не забалу­ешь. Если диктатор может помиловать, рынок даже в теории не способен на такое.

«Благодаря» рекламе нам вдолбили в сознание ино­странные бренды. В начале 90-х годов ушедшего XX века симпатичная девушка, постукивая туфельками, которые держала в руках, пообещала: «Мы обуем всю страну». Действительно, «обули» так, что никакому МММ не снилось. «Обули» Россию по полной про­грамме.

Ситуация с рекламным насилием имеет те же корни, что и общая ситуация с носителями любой информа­ции — литературой, кино, эстрадой, живописью и про­чее. Рекламный бизнес изначально сулил большие день­ги. Туда ринулись те, кто не имел иных целей, кроме прибыли любой ценой. Даже ценой духовного уничто­жения нации. Реклама на западный бездуховный манер обилием голых тел и культа вещей проникала в созна­ние нашего народа, захватывая его сердце и душу.

Первый этап — привыкание к рекламе как необ­ходимой составляющей СМИ — пройден. Наступил второй этап — реклама стала неотъемлемой частью нашей жизни. Грядет этап третий — превращение рекламы в средство управления через прямое навя­зывание. Специалисты предрекают: в обозримом бу­дущем информация, в том числе и реклама, будет транслироваться непосредственно на мозг. Под каким соусом это будет сделано, не так важно. Нет сомне­ния, найдут «фантик», посредством которого узако­нят регулярную закачку информации, в которую «вшито» все, что надо, на наш мозг. И вот дальше начнется качественное изменение общества. Когда у каждого в голове будет свое «кино», человек как лич­ность начнет исчезать.

«Нет человека, который был бы как Остров, сам по себе: каждый человек есть часть Материка, часть Суши; и если Волной снесет в море береговой Утес, меньше ста­нет Европа, и также, если смоет край Мыса или разру­шит Замок твой или Друга твоего; смерть каждого Че­ловека умаляет и меня, ибо я един со всем Человече­ством, а потому не спрашивай никогда, по ком звонит Колокол: он звонит по Тебе». (Эрнест Хемингуэй).

В современном мире человечество в целом и любой человек в частности 24 часа в сутки омывается инфор­мационным океаном. Телевидение, радио, газеты, жур­налы, наружная реклама — все требуют что-то купить. По многим причинам этот океан становится все более ядовитым. В его бездне уже тонут целые страны.

О причинах такой трансформации сказано достаточ­но. Капитал превращает людей в потребителей, у ко­торых не должно быть иных целей, кроме отслежива­ния модных моделей утюгов, автомобилей, телефонов и прочее.

В первую очередь жертвами рекламной атаки ста­новятся молодые неокрепшие души. Механизм воз­действия такой же, как в шоу-бизнесе. Коммерсанты от творчества создают иллюзию глянцевого счастья, а воду на эту мельницу льет коммерческая реклама. Купи и будешь крутым. Жизнь превращается в беско­нечный бег с препятствиями, в постоянную гонку за обладание предметами, которые предписывается по­стоянно менять.

«Из народа делают трубу, смысл существования ко­торой один — пропускать через себя все возрастающий поток товаров». (Проект Россия, первая книга). Чело­век, превратившись в «трубу», становится потерянным для общества. Он теперь принадлежит мамоне.

Человеческое общество теряет личности. Перефра­зируя высказывание Хемингуэя, не спрашивай, кого убивает реклама. При любом раскладе она убивает тебя. Чем меньше в обществе личностей и больше по­требителей, тем меньше это общество человеческое. Не может нормальный человек жить среди людоедов. Или он должен стать таким же, принять их правила, или покинуть это общество. В противном случае его съедят. Иного не дано.

Всякий народ есть единый цельный организм. Если от целого систематически откалывать по малой части, в итоге целое исчезнет. Сегодня Россия теряет людей в физическом и духовном смысле. С одной стороны, меньше рождается и больше умирает. С другой сторо­ны, рождающиеся не успевают превратиться в лич­ность. У них душу забирают еще до того, как они на­чинают что-либо понимать.

По России катится «слеза несбывшихся надежд». Она стекает в никуда, в пустоту, в бездну. Несостоявшиеся личности, как не рожденные младенцы, могли стать кем-то, но стали никем. Их убили единственно пото­му, что это несет прибыль.

Как ржавчина разъедает железо, так коммерческий дух, возведенный в ранг первичной ценности, разъедает Россию. По молекулам и по атомам умаляют великую страну. Много миллионов личностей утонули в этих волнах.

Потребительская жизнь похожа на жизнь в гробу. Сна­ружи все нарядно и красиво, внутри смрад мертвого тела. Реклама — это те самые цепи, которыми нас приковы­вают к жизни в гробу потребления. Нас не спрашивают, хотим мы или не хотим. Нам пихают это насильно, изоб­ретаются тысячи новых уловок и хитростей.

В дорогу — живо! Или  в гроб ложись!

Да, выбор небогатый перед нами.

Нас обрекли на медленную жизнь —

Мы к ней для верности прикованы цепями.

(В. Высоцкий)

Что же делать? Как разорвать цепи, все крепче опу­тывающие наше сознание? Как вырваться из смертель­ных грез, в которых люди засыпают и рискуют не про­снуться? Да и возможно ли это сделать одному чело­веку? Кто может защититься от нашествия в одиночку? Никто. Только всем миром из беды можно выйти. Как делали наши предки. Они, конечно, не с рекламой боролись, но все же...

В XIII веке Батый напал на Рязань. Перед битвой с Батыем рязанский князь Юрий простился с супругой своей, взял благословение от епископа и священников, и сказал своему воинству: «Лучше смертью купим жизнь вечную, чем будем жить в поганой воле. Выпьем чашу смертную за веру христианскую, святые Божий Церкви и за Отечество».

Ни один из наших не повернул назад, все полегли. Рязань была разорена, жители вырезаны, сожжены или утоплены. Во всей этой истории можно взять за образец слова князя, пожелавшего лучше умереть, чем жить в поганой языческой воле. Нельзя людям жить в пога­ной воле ни язычников, ни тем более, мамоны.

Незавидная судьба ждет нас всех, если мы не сотво­рим достойного покаяния. Для этого прежде нужно достойное осмысление. Иначе ждет нас избиение по­хлеще рязанского — сначала духовное, потом физиче­ское. Рязанцы умерли телом, душу сохранив в непороч­ности. Мы же рискуем потерять и тело, и душу.

Нельзя исправить наше горестное положение ни слезами, ни словами. Нужны дела. Весь вопрос, какие? Ограничение рекламы ввести? Все это пустое. Бороть­ся за чистоту рекламы? Красивые никчемные слова. Жизнь показывает: все формальные ограничения, вы­полнение которых не отслеживает реально заинтересо­ванная сила, ничего не дают.

Информация всегда будет циркулировать в челове­ческом обществе. В потребительском обществе доми­нирующее значение будет приобретать коммерческая информация, реклама. Этому невозможно противить­ся, пока сохраняется система. В итоге мы приходим к тому, что «все дороги ведут в Рим». Иначе говоря, кор­ни всех негативных явлений, от абортов до засилия коммерческой рекламы, произрастают из потребитель­ской цивилизации. А она, в свою очередь, произрастает из отрицания Бога. Система ценностей переворачива­ется с ног на голову, и мы в итоге имеем безобразие.

Однажды мудрец повстречал царя. «Откуда ты идешь?» — спрашивает его царь. «Из ада», — отвечает мудрец. «И что же ты там делал?» — удивился царь. «Мне нужен был огонь, — объяснил мудрец. — Я спро­сил, не поделятся ли они со мной огнем. Но их предво­дитель сказал мне, что они огня не держат. Ну, я удивил­ся — как же так? А он мне и отвечает: „Говорю тебе, здесь огня нет, сюда каждый приходит со своим собствен­ным"». Грешники горят в огне собственных страстей.

В каждом из нас есть плохое и хорошее начало. В зависимости от того, в сфере воздействия каких сил мы оказываемся, в нас развивается одно или другое. Сегодня мы, помимо своей воли, оказались под мощ­ным облучением коммерческой рекламы, которая суть разновидность искусства потребительской цивилиза­ции. Она разжигает в человеке тот огонь, за счет ко­торого пылает ад. Загляните в себя, и вы увидите этот огонь.

Кажется, из нас навсегда сделали рабов предметов. Кажется, нашему обществу без рабского сознания не просуществовать и дня. Кажется, Бог покинул нас. На самом деле это мы покинули Бога. Здесь корень всех наших проблем. Поэтому не спрашивай, по ком зво­нит колокол. Колокол звонит по тебе.

ГЛАВА 8. Творцы.

Творчество — процесс тонкий и многогранный. Где же та грань, что отделяет настоящее искусство от ре­месленничества? По каким признакам можно опреде­лить, что этот человек творец, а тот — ремесленник? Вопросы неоднозначные, и ответ не может удовлетво­рить всех. Чтобы понять, кто такой творец, в первую очередь нужно уяснить, что такое творчество. Самая высокая «планка» творения — Бог. Он Творец в выс­шем смысле, Он мир из ничего создал.

Наивысший показатель творчества есть способность создать что-то принципиально новое, чего до тебя не додумался сделать никто. Образно говоря, не каждому дано написать Джоконду. Но каждый может пририсо­вать ей усы и вообще изуродовать изображение. Напи­сание портрета есть акт творчества, а уродование портрета — деяние совсем из другой области. В этой плос­кости сатана не считается творцом, потому что не в состоянии ничего сотворить. Он извращает уже сотво­ренное. Зло получается путем искажения добра, а не с чистого листа. Перевернутая с ног на голову доброде­тель трансформируется в порок. Самого по себе поро­ка не может быть. Грех всегда выведен из уже создан­ных и извращенных сущностей.

Творчество отличается от ремесла в первую очередь тем, что творец создает форму, а ремесленник под эту форму подгоняет необработанный материал. Творец потому выше, что ремесленник без творца попросту невозможен. Если нет формы, образца, направления, не во что оформлять тот или иной материал и даже энергию.

Проблема нашего времени — мы всё, и стоящее и недостойное, относим к творчеству. Пересмешники, коих сегодня развелось невероятное количество, при­рисовывают творческим произведениям «усы» и вы­ставляют на осмеяние перед развращенной праздной тусовкой. Такие деятели уродуют живопись, музыку, всю культуру. Зачем? А типа просто так, веселим на­род, — отмахиваются они легкомысленно. Вот это и есть ремесленники. Сами творить не могут, но кушать хочется, вот и подвизаются на уродовании, причем не только конкретных произведений, но и жанров.

Например, песня. Во что ее сегодня превращают коммерсанты, именующие себя творцами? В способ заработка. Так как зарабатывать можно при условии, что продукт постоянно покупают, «песни» пекут как на конвейере. Однообразные слова, однообразные ритмы, все поверхностное... Песня как жанр вокальной музы­ки искажается, идет насаждение трехаккордных «труля-ляек». Толпа, чем чаще поглощает такую продукцию, тем больше тупеет. Чем больше тупеет, тем быстрее находит в этом свой кайф. Чем больше «кайфует», тем искреннее принимает отсутствие выбора за его нали­чие. Разнообразие низкокачественной продукции со­здает иллюзию выбора, что способствует незаметной и неконтролируемой деградации.

Налицо приземление личности, превращение в двупо­лое во всех отношениях существо. «Не мешайте, нам нравится так жить», — восклицает оно. То же самое го­ворят наркоманы. К несчастью, система на их стороне.

Уместно заметить, либеральная демократия это не мнение большинства. Радетели за всеобщее равенство и братство призывает учитывать мнение большинства только при выборах власти (не берем во внимание, что это манипуляция). Во всех остальных вопросах за боль­шинством не признается решающее значение.

Либеральная система приравнивает голос меньшин­ства к голосу большинства. Если 99,99 % против педо­филии, а 0,01 % за нее, либеральная демократия при­зывает учитывать мнение этого минимального процен­та. Если педофилы будут настаивать на своем праве работать в детсадах и школах, либеральная обществен­ность и закон примут их сторону. СМИ протолкнут идею толерантности и убедят глупых обывателей отда­вать детей в такие учреждения. И это не фантастика. Это, повторяем, цветочки. Ягодки впереди. А пока...

Пока что такие педагоги учат детей терпимости. Уже сейчас в образовательную программу Германии в каче­стве эксперимента вводятся «развивающие игры». Зна­ете, что они развивают? Правильное отношение к сек­суальным желаниям партнеров старше тебя. Захотел дядя, и толерантная просвещенная школьница, чтобы ее не обвинили в дискриминации дяди, должна пойти навстречу его желанию.

Что уж говорить о таких «пустяках», как игры, в которых детям предлагается выбрать однополого парт­нера. Не хочется? Вы не гомосексуальны? Так это же игра, обучающая быть терпимым к извращенцам. Терпимость — это же основа гуманизма. А также либе­ральной демократии. И еще — потребительской циви­лизации. Только однобокая она какая-то, терпимость — исключительно к пороку.

Политическое сальто-мортале либеральной демокра­тии, уравнивающей права меньшинства и большин­ства, — не от глупости. Мы имеем в виду не рядовых исполнителей, которые несут в массы свет нового язы­чества, а творцов доктрины. Эта политика преследует вполне конкретную цель — обеспечить динамику про­цессу атомизации. Не дать человеческой природе сре­агировать на накапливающийся негатив. Не оставить шанса здоровым членам общества, которых все же пока большинство, структурироваться и отреагировать на очевидный болезненный процесс. Либеральные законы под предлогом повышенной терпимости создают атмо­сферу, блокирующую иммунную систему общества. В итоге вирусы имеют полное право нас пожирать, а наше право защищаться от них ставится под сомнение.

Людям свойственно охватывать не всю ситуацию в целом, а лишь ее приятную часть. Какие она имеет стратегические последствия, нельзя понять, не видя целого. Именно поэтому люди, особенно творческого плана, становятся разносчиками негативных установок, отравляющих общество. Не важно, что они не хотят принести обществу вред (они вообще не думают в та­ких категориях). Важно, что в итоге они несут зло.

Движущей энергией процесса является корысть «творческих ремесленников». Вычисляя, на чем можно заработать быстро и с минимальными вложениями, они скоренько приходят к пониманию, что больше всего можно заработать на продукции, рассчитанной на ши­рокую массу. Держа в голове правило: чем меньше се­бестоимость продукта, тем больше прибыль, они при­ходят к выводу, что самый оптимальный способ при­влечь публику — разжигать низменные инстинкты.

Это правило начинает трансформировать под себя все направления массового искусства. Например, под­вергается серьезной переработке так называемая попу­лярная музыка. В результате имеем ее искаженный ва­риант — попсу. Серьезное упрощение жанра приводит к тому, что появляется много желающих подвизаться на этом поприще. Плюс на это накладывается имидж ис­полнителя, создаваемый СМИ. Эти «песни» забивают все телевизионные каналы и радиопрограммы, все кафе и скверы. Все дома и автомобили. Вся страна оказыва­ется подсаженной на продукцию, сравнимую с наркоти­ческой. Наркотик — это то, что приятно, несет вред и рождает зависимость. Попса обладает всеми этими ка­чествами

Популяризация музыки — явление положительное. Многие композиторы хотели сделать свои произведе­ния доступными большему количеству народа. Яркий пример — Моцарт, чье творчество в сравнении с твор­чеством его современников — чистая попса. Современ­ные психологи утверждают, что его музыка усиливает человеческую энергетику, очищает духовный мир и даже повышает работоспособность.

Как видим, популярная музыка может воздействовать благотворно, при условии, что делом занимается творец от музыки, а не делец от коммерции. Как только после­дний подминает тему под себя, он быстро вытесняет «Мо­царта». Причина очевидна — «Моцарт» не может работать по принципу конвейера, а «фабрика звезд» может.

Опасности от такой «музыки» в первую очередь под­вергаются люди с неустоявшейся психикой, то есть молодежь. Юноши и девушки воспринимают глянец, которым пестрят страницы журналов и разные телешоу, как сказку. Чтобы попасть в сказку, они готовы на все.

На этом желании спекулируют не только «коммер­санты от музыки», но и целая армия, состоящая из педофилов, педерастов и прочих извращенцев. Это те самые тернии, сквозь которые нужно пройти «настоя­щему артисту», учат они несмышленышей, прилетев­ших на яркий свет шоу-бизнеса. А те сидят с откры­тым ртом и внемлют. Им этот путь рисуется как един­ственный, ведущий из тьмы к свету.

В головах соискателей статуса «звезды» выстраива­ется четкая иерархия ценностей, перевернутая вверх ногами. Мораль и нравственность там занимают по­следнее место, если вообще присутствуют. Прибыль и карьера любой ценой. Это все.

Не за что судить мальчиков и девочек, всеми прав­дами и неправдами рвущихся в сказку. Они не с неба взяли эти установки. Общество позволило коммерсантам от шоу-бизнеса наживаться на убийстве души. Пока в России подрастающему поколению формируют мировоз­зрение те, кого на пушечный выстрел нельзя подпускать к молодежи, у страны нет шанса стать великой. Государ­ство в первую очередь приобретает величие через вели­ких людей. Откуда же они возьмутся, если детей и мо­лодежь учат обратному? Кто ругает детей, тот ругает себя. Дети в мир ангелами приходят. Кем они потом станут, зависит от взрослых. От нас с вами.

* * *

Творец есть тот, кто созидает новое. Здесь одна закавыка получается. Бог создал человека по своему об­разу и подобию. По некоторым параметрам люди выше ангелов. «Разве не знаете, что мы будем судить ангелов» (Шор. 6,3). Человек, будучи сотворен по образу и по­добию Божьему, способен быть творцом. Он может делать нечто из ничего. Это касается всех сфер жизни, от искусства до науки, но здесь кроется и проблема. Человек не свят, и следовательно, может творить не только добро, но и зло. Не зря святые отцы предска­зывают: в последние времена люди по своему лукавству превзойдут демонов. Потому что демоны, падшие ангелы, не могут творить, а человек может. Но когда люди творят в отрыве от Бога, такого могут наворо­тить...

С мотивацией вопрос еще сложнее. Творить можно с целью, а можно имея потребность избавиться от на­копившейся энергии. И вот здесь мы возносимся к самому главному. Настоящее творчество несовместимо с параллельным осмыслением на предмет, а что же я творю. В лучшем случае можно потом оценить, какое воздействие окажет на людей конечный продукт. А в момент творения человек полностью погружен в про­цесс, и его на другое попросту не хватает.

Мы уже касались проблемы сатанинского рая. И до­казали, что его нет. А потому пришли к выводу: человек не может желать зла ради зла. Если даже внешне стре­мится к злу, в реальности находит в этом свое благо. Тво­рец может создавать опасную продукцию, «прошиваю­щую» аудиторию плохой информацией, но делает это не намеренно, а в состоянии эйфории от творчества.

Если допустить, что некоторые творцы потенциаль­но способны оценить ситуацию в соответствующем масштабе и найти свою продукцию вредной, они все равно будут ее делать. Во всей красе проявляется эго­центризм: я получаю удовольствие от производства вредной продукции и всего, что с этим сопряжено, но мне плевать на проблемы других; я знаю, они отравят­ся, но мне все равно, потому что приятно творить и получать энергию от поклонников, потребляющих мои произведения

Логика примерна та же самая, как у производите­лей ядовитой водки. Разница в том, что у одних отра­вителей мотивацией является только прибыль, никако­го морального удовлетворения от количества отравленных они не испытывают, а с творцами ядовитой духовной продукции все намного хуже. Они получают моральное удовлетворение плюс прибыль.

Фактически такой творец занимается сознательным производством и распространением духовных наркоти­ков. Созданный им продукт вызывает приятные галлю­цинации и имеет дурные последствия. Духовные язвы от этой продукции, достигая определенного размера, сказываются на физическом здоровье человека.

К счастью, подобные творцы в чистом виде, то есть не просто творящие вредную продукцию, но и пони­мающие, что она вредная, в природе не встречаются. В основном это трансляторы идей, которые сами не видят и не понимают. Они «просто веселятся», имея признание так же ничего не понимающих поклонни­ков и сиюминутную прибыль. Процесс духовного от­равления массы идет своим чередом, и ни отравители, ни отравляемые этого не осознают.

Творец, изначально понимающий свой товар как способ воздействовать на сознание — не менее экзо­тический тип, но все же встречающийся на практике. Творящих идейносодержащую продукцию не ради де­нег, а ради конкретного воздействия на сознание, в любой культуре и в любом народе можно по пальцам пересчитать.

Не будем принимать во внимание указанных типов, насколько крайних, настолько и экзотических. Они наперечет, как великие святые и ученые. Перейдем к широко распространенному варианту — творцам, кото­рые не просто не понимают, какой эффект произведет их продукция, но и не задаются этим вопросом.

Среди них много порядочных, приятных и умных j людей. Они сердцем чувствует истину и, как могут, стремятся к ней. Ценная помощница в этом позыве — душа, которая безошибочно определяет хорошее и пло­хое. Не обязательно признать что-то плохим только после того, как получена доказательная рациональная база. Чтобы плохое признать плохим, его достаточно сердцем почувствовать. Беда в том, что далеко не каждый считается со своим сердцем. Одни потеряли стыд, другие совесть, но творцами при этом остались. Бес­совестность превращает их в наемников чужой армии. Одних используют за деньги. Других втемную, спеку­лируя на желании добиться славы.

Много таких творцов среди современных писате­лей, кинорежиссеров, теле- и радиоведущих. Им за­казывают направление, обозначают коридор мыслей, которые нужно внушить ничего не подозревающей массе, и они выполняют заказ, не думая о последстви­ях. Они «заворачивают» самые мерзкие мысли, кото­рые никогда бы в лоб не прошли, в более-менее при­емлемые формы. Они творят, красиво, качественно, талантливо и почти гениально. Так положительная энергия людей тратится на укрепление системы, на формирование глубинных установок, культивирующих власть мамоны.

Если коммерсанты от шоу-бизнеса превращают на­род просто в мясо, в «тусующихся колбасеров», то бес­совестные творцы решают более тонкие задачи. Они создают личность, у которой в принципе не должно быть души. Создать умное, волевое и сильное живот­ное в человеческом обличий, не имеющее иных ори­ентиров, кроме личного блага, — это уже совсем дру­гой расклад, другой уровень опасности.

Что есть высший тип творца? Давайте поразмыслим на сравнении. Например, кого можно считать хорошим журналистом? Сейчас культивируется образ проныры и коммерсанта в одном лице. Он не должен брезговать порыться в чужом белье ради добычи информации, и одновременно должен уметь выгодно продать добытое. Высшая доблесть — умение достать информацию и продать. Чем выше прибыль, тем лучше считается «журналист». Остается только понять, в каком месте этот безнравственный коммерсант, подвизающийся в секторе информации, является журналистом.

Хороший журналист — не исполнитель чужих зака­зов и даже не искатель сенсаций. Его хорошесть опре­деляется тем, насколько приносимая им информация делает народ лучше. Идеальный журналист — это свя­щенник. Удивительно, правда? Здесь как с врачом. Хороший врач тот, чье воздействие на клиента положи­тельно, а не тот, кто дешевле покупает лекарства и потом дороже продает их своей клиентуре, не прини­мая во внимание последствия. Качество врача не оп­ределяется размером получаемой прибыли, как нас пы­таются уверить. Человечество знает величайших врачей, которые принципиально денег не брали. Аналогично можно сказать и о журналисте. Его качество и оценка зависят не от количества прибыли, а от производимой им пользы для души. В противном случае это не жур­налист, это ремесленник, готовый делать не то, что правильно, а то, что выгодно. Выгоднее предавать и продавать, значит, будет предавать и продавать всех и вся, включая своих товарищей. По сути это инстру­мент, не имеющий по природе собственного направле­ния. Направление ему задают другие.

Хороших журналистов в истинном значении слова, а не в том, какое ему придала потребительская циви­лизация, не может быть много по определению. А раз так, возникает вопрос: как определить, кто творец, а кто так, погулять вышел?

Для решения такой задачи нужны не просто твор­ческие люди, а люди большого ума и совести, имею­щие цельное мировоззрение, а не набор внушенных шаблонов, о которых они, как правило, и пяти минут не думали. Необходимы те, кого в хорошем смысле слова называют сегодня цветом интеллигенции.

Но у термина «интеллигенция» есть и негативное значение. Множество умных людей не видят ничего зазорного в том, чтобы работать не для своей страны и народа, а против. Не будем вдаваться в подробности, как это получилось. Просто констатируем факт — есть интеллигенция, которая работает за Россию, а есть, которая против России. Это настолько значимый факт, что необходимо рассмотреть его подробнее.

ГЛАВА 9. Интеллигенция.

Рассматривая и анализируя одну из ключевых про­блем современности — место и роль интеллигенции в укреплении или разрушении моральных устоев обще­ства, мы исходили из непредвзятости и старались быть объективными. Готовы выслушать мнение всех заин­тересованных в том, чтобы не наводить глянец и не сгущать краски, но нарисовать правдивую картину это­го двуликого феномена — культурной прослойки обще­ства, получившей название интеллигенция.

Для начала факт: нас обманули в наших ожидани­ях, поскольку... мы хотели быть обманутыми. Откуда взялось это странное хотение, сказано достаточно. Информационные бомбардировки оставляют еще более глубокие следы, чем авиационные.

Сегодня здоровье страны, в первую очередь духов­ное, серьезно подорвано. Кстати, здоровье любого на­рода любой страны в первую очередь характеризуется способностью выдвигать из своей среды лучших людей. Не просто умных, но способных тоньше, чем основная масса, чувствовать время и ситуацию. Способных к творчеству более других и прочее. Они составляют соль нации и выполняют колоссальную роль в обеспечении ее жизнеспособности.

Сегодня лучшую часть народа заразили внешне кра­сивыми, но смертельно опасными идеями. Последствия от осуществления этих идей настолько отдаленны, что большинство попросту не видит угрозы. Мировоззрен­ческая слепота позволяет манипулировать людьми, под­талкивая к действиям против народа, который их по­родил.

Несколько веков назад такая «оказия» произошла с Россией. Идеи просвещения проникли в головы мно­гих лучших. Эти идеи были сложны для понимания и потому способными их усвоить оказались самые умные. Вокруг новых мыслей возникла новая порода интелли­генции, про которую Ленин сказал: «Интеллигенция не мозг, а говно нации». Носители нового мировоззрения считали себя не частью своего народа, а представите­лями Запада. Не важно, как они это аргументировали. Важно, что они стали чужими, и кстати, попали в глу­пую ситуацию. От родного берега оторвались, но к чу­жому так и не пристали. С тех пор болтаются во вре­мени и пространстве.

Возникают две разновидности интеллигенции. Одна — лучшие люди, не отделяющие себя от своего народа и страны. Вторая «косит» под Запад и загляды­вает ему в рот. Для этого сорта интеллигенции Россия уподобляется большой темной деревне, непонятно за­чем отстаивающей свою независимость. Эта «темная» Россия носится со своим православием, укладом и тра­дициями, как с писаной торбой, вместо того, чтобы по­смотреть на мир рационально, признать Запад своим наставником и учителем и пойти по «прогрессивному» пути развития.

Такой взгляд на мир формируется не от великого ума, а от великого непонимания. Разорвав связь с Ро­диной, эта часть интеллигенции погрязла в сомнени­ях. Решающее значение приобрела сиюминутная ситу­ация. Поза и жест стали важнее сути и смысла. Говоря о чем-либо, лже-интеллигент думает не о том, какие будут иметь последствия его слова, а о том, как он выглядит в эту минуту. Никого не напоминает? А присмотритесь к нынешним политикам-либералам и депу­татам, творениям западной цивилизации.

Кажется, зачем им все это? Очень просто — эффек­тивный способ повышать свою капитализацию, свой личный рейтинг. Для них не имеет значения, о чем го­ворить. Главный смысл — о чем-то говорить. Многие из них, если даже защищают Россию, то не потому, что действительно болеют за нее, а оттого, что это еще один способ «засветиться» на публике. Сидеть рядом с таки­ми «защитниками» перед телекамерой, при этом зная, что они даже в мыслях не держат что-то делать, если за это не платят, значит, встать с ними в один ряд. Не хо­тим. Это еще одно объяснение нашей анонимности.

Вернемся к теме. Все произведения, так или иначе создающие отрицательный образ России и тем самым негативно влияющие на отношение граждан к своему Отечеству, написаны образованными на западный ма­нер людьми. Люди, образованные на наш лад, ничего подобного физически создать не смогли. У них интуи­тивно рука не поднималась на многие темы, если даже эти темы внешне казались и хорошими, и полезными.

Главная черта тех, кто мнит себя российской интел­лигенцией, будучи по факту пятой колонной Запада — полное безразличие к интересам общества и государ­ства. После того, как людей, впитавших западное ми­ровоззрение, «проутюжили» марксизмом, ко всем их порокам добавились атеизм и отрицание нерациональ­ных источников. Народ от этой оказии защитила не­грамотность (в смысле неознакомленность с достиже­ниями европейских гуманистов, тех самых, которые сегодня докатились до того, что отстаивают право че­ловека жить с собакой или другим животным, как с женой и даже завещать им наследство). Он на генном уровне является хранителем и носителем информации, составляющей суть России. Активировав эту энергию, можно отстроить Россию заново.

Под интеллигенцией в контексте развернутой нами темы понимаются люди, наделенные талантами, но не наделенные чувством родной веры, традиции, земли. Это не мудрецы, в коих на Руси не было недостатка. Это безродная социальная прослойка, из категории «как здорово, что все мы здесь сегодня собрались», порождение западного варианта атеизма и потребитель­ства. Они чужие по духу, по образу мышления, по оценке ключевых узлов. «Это безводные облака, носимые ветром; осенние деревья, бесплодные, дважды умершие, исторгнутые» (Иуд. 1,12).

Такие представители интеллигенции хуже язычни­ков. Те хоть поклонялись многим богам. Эти поклоня­ются или мамоне, или пустоте, находя в том основа­ние для напыщенности. Они исповедуют эпикурейство, считая смыслом жизни удовольствие. Ницше назвал его более возвышенно — воля к власти (получить удоволь­ствие можно, имея власть), но по сути это не более чем уловка, поза слова. И вот подобные лже-интеллигенты стали учителями народа. Чтобы увидеть, какой они принесли плод, не надо широко открывать глаза — они у вас сами на лоб полезут от ужаса, если вы вниматель­но присмотритесь, что сотворили с Россией прозападно настроенные интеллигенты. «Всякое дерево, не при­носящее доброго плода, срубают и бросают в огонь» (Мф.3,10).

Когда Петр «прорубил окно» в чумную Европу, кон­цепция всеобщего равенства и свободы соблазнила Россию. Университеты, устроенные на западный ма­нер (а иначе быть не могло), стягивали в свои стены самых умных. Началось образование наших людей не с молитвы, а с культивирования мировоззрения, глубо­ко чуждого православию. Волны возрождающегося на Западе язычества отравили Русь. «Безводные облака» сначала сами запутались, потом запутали и обманули народ.

В омуте этих процессов народилась интеллигенция, «маленький чужой народец», как говорил о нем Досто­евский. Народец без роду, без племени, без святого, с языческим мировоззрением. Эти умные в прямом смысле творцы твердо усвоили мысль о приоритете Запада и убогости России. Они произвели большое количество знаний, но все их знания двигали Россию не к Богу, а от Бога, пока не придвинули ее к 1917 году.

Фактически это предатели. Предателей не любят и те, кому они предали своих, и те, кого они предали. Похоже, многие представители той интеллигенции не понимают акта предательства. Они всегда «за все хоро­шее», никогда не удосуживаясь прояснить корни, из которых выводится их «все хорошее».

* * *

Интеллигенция отделилась от народа по всем пара­метрам, включая язык. Лев Толстой целые страницы пишет по-французски, и все русские читатели считают это нормой. Но если это норма, можно ли представить роман английского писателя, где целые страницы на­писаны по-русски, а английские читатели считают это нормой и говорят, мол, какой великий английский пи­сатель. Не правда ли, смешно...

Показательна фраза Петра I, которую он повторял при каждом удобном случае: «Я имею дело не с людь­ми, а с животными, которых хочу переделать в людей». Вся вина русских людей была в том, что они держались своих обычаев, своего уклада жизни, своей веры. Ни­как не хотели наши предки видеть в голых бабах, на­рисованных на привезенных с Запада картинах и вы­лепленных в статуях, красоты. Для них это был срам.

Мы не хотели и не хотим учиться искусственным улыб­кам по технологии «скажи с-ы-ы-ы-р». Скажи так, чтобы все видели, какие у тебя хорошие зубы. У нас даже улыбка была целомудренная. Улыбаться до ушей, чтобы корен­ные зубы были видны (и тем более, гланды), у нас счита­лось попросту неприлично. Потому что «Сердце мудрых — в доме плача, а сердце глупых — в доме веселья» (Еккл. 7,4). Люди, которых до сих пор считают передовыми, были авангардным отрядом Запада, но не России. Новая ин­теллигенция выставляет все родное диким, невежествен­ным, недостойным человеческого звания. Для любого человека — европейца, араба, негра, национальная одеж­да, язык, вера, обычаи и прочее не являлись чем-то по­стыдным. Это было только у интеллигенции России. Было, есть и будет, пока существуют условия, поощряю­щие и одобряющие этот стиль социального поведения.

Может сложиться впечатление, что мы призываем к квасу и лаптям с сарафанами. Нет, не призываем. Два раза в одну реку войти нельзя. Мы хотим показать, что в нас есть не меньший, а больший потенциал, который мы должны развивать. Сегодня копировать Европу просто смешно. Если во времена Петра это было оп­равданно, то сейчас не имеет никакого оправдания. Тяга к подражанию есть признание своей неспособно­сти творить свои формы. Она была бы оправданна, если бы мы действительно были не способны к твор­честву. Но мы способны, еще как способны.

Исторически так сложилось, что многое сегодня облечено в европейские формы. Например, одежда. Но нельзя не понимать: современная мода развилась из западного костюма не потому, что он лучше других костюмов, а потому что он эволюционировал, тогда как эволюция нашего более чем 300 лет назад как застопо­рилась, так и не двигается. Кстати, попытки остано­вить развитие языка тоже были, но дальше интеллиген­ции не пошли. Если бы совершенствование нашего костюма не затормозили искусственно, кто знает, мо­жет быть, в основе современной моды лежал бы рус­ский стиль.

Мы находимся в ситуации как после войны. Все у нас разбомбили, ничего нет, терять нечего. Но есть что-то, не до конца осознанное, что позволяет наше­му народу из раза в раз буквально из пепла восстанав­ливать Россию. Есть воля к творчеству и нужен всплеск энергии для того, чтобы созидать.

Придется все создавать с чистого листа. Если вспомним себя, общество родит творцов, творческая энергия которых выльется в формы, пригодные совре­менному обществу России. И одежда будет, и эстра­да, и фильмы. Все будет, потому что все возможно. Вспомните, какую реакцию вызывало слово «управа». Сегодня это обычное слово. Так что ничего невозмож­ного нет.

Пока многие из тех, кто потенциально может соста­вить костяк, механически, не раздумывая, устремляют­ся по предложенному врагом коридору. Он становятся творческой элитой, но чужой. Это не сознательные враги России. Многие хотят принести Родине благо. Но при этом создают продукцию, разрушающую стра­ну. Причина на поверхности: не совсем понимая, что же такое благо, они берут за благо чужой образец. Если бы медведь взял за благо эталон акулы, то прожил бы до первого заплыва в океан.

Благие намерения интеллигенции, оторвавшейся от своих корней, подталкивают страну в лапы мамоны. Их руками сатана вверг наш народ в безверие и хаос. Об­манувшись красивыми словами, они сами отвернулись от православия и России, и народ отвернули. «Если русский человек не православный, он дрянь» (Ф. М. Дос­тоевский).

Есть хорошая русская пословица: клин клином вы­бивают. Если все наши беды — следствие изменения сознания в чужую сторону, все наши победы будут следствием изменения сознания в родную сторону. Произвести это изменение могут в том числе и те, кто однажды его испортил. Прозападно ориентированные творческие и умные люди ничего хорошего не прине­сут, пока сохраняют свои верования. Изменить созна­ние могут люди, которые, образно говоря, чувствуют родные корни и тянутся к ним. У них есть вера, ум и творческие способности. Только вот проснуться надо... Есть такое наблюдение: если в речку прекратить сливать разную ядовитую дрянь, через какое-то время она самоочищается. Потому что речка живой организм. Народ тем более живой организм. И интеллигентные представители народа тоже живой организм в организ­ме. Если во все эти организмы прекратить лить грязь, начнется процесс очищения. Сначала интеллигенция осмыслит ситуацию, потом одумается, а потом станет тем передовым отрядом, который развернет Россию с гибельного пути.

ГЛАВА 10. О литературе.

Можно ли считать творения Пушкина, Чехова, Тол­стого и целой плеяды писателей, на произведениях которых выросло не одно поколение граждан нашей страны, опасными для этих самых граждан? Кажется, вопрос риторический. «Разумеется, нельзя», — готовы воскликнуть многие и возмутиться такой постановке вопроса. Мол, на святое посягаете, господа! Ну, а если мы все-таки посмеем утверждать, что можно? Предпо­лагаем возражение: извините, все, о чем толковали ав­торы до сих пор, — принято и возражений нет, но теперь они явно завираются. Не будем оправдывать­ся, обратимся к фактам.

Степень опасности определяется объемом угрозы. Если нечто разрушает ключевые узлы, обрушение всей конструкции неизбежно. В государственной конструкции ключевыми узлами считаются не материальные активы, а религия, традиции, народный уклад жизни, шкала цен­ностей и прочее. Любая информация, разрушающая ду­ховные институты, представляет стратегическую опас­ность. Любая информация, укрепляющая духовные ин­ституты, являет собой стратегическую полезность.

Прочность упомянутых институтов напрямую зави­сит от сознания человека. Если человек гордится сво­ей Верой, Родиной, Народом, у него появляется внут­ренняя гордость за себя как за представителя велико­го народа и великой страны. Здесь прямая аналогия с банком. Прочность банка не в банковских хранилищах, а в доверии вкладчиков. Пока они считают банк на­дежным, он и в самом деле надежный. Если они из­менят мнение, банк рухнет. Если люди гордятся своей страной и народом, это способствует развитию и про­цветанию Отечества. Но если ту же самую страну те же самые люди начнут презирать, они вольно или неволь­но станут носителями негативной энергии в отношении родной земли, а это послужит косвенной причиной ослабления государства.

Отношение к стране определяется образом элиты этой страны. Образ формируется не сам по себе. И даже не в соответствии с делами элиты, как некоторые думают. Образ зависит не от фактов, а от информации. Любой факт можно использовать, чтобы нагнетать отрицатель­ное представление о власти. Не имеет значения, какая власть на самом деле. Никто ничего анализировать не станет. Все будут повторять услышанное. Если кругом говорят, что в России элита сплошь продавшиеся Западу жулики, дураки и воры, общество будет именно так счи­тать (даже если там нет ни одного жулика, дурака и вора). Люди составляют свое представление о действительно­сти не по анализу деятельности элиты, а по информации о ней. Не важно, насколько информация верна. Важно, какая тональность этой информации, без привязки к фактам. Если все плохо, но находится человек, уверяю­щий, что не так все и погано, у народа поднимается дух. Все становится хорошо и всем становится хорошо. И напротив, если все хорошо, но находится нытик, ко­торый стенает, как все плохо, настроение передается ок­ружающим. Всем и вся действительно становится плохо.

Рассмотрим в качестве примера любую западную страну — Францию, Англию, Германию... Вся их ли­тература воспевает свою Родину, свой народ и, что са­мое важное, свою элиту. У западных писателей в по­ложительных героях ходят исключительно представите­ли своего народа. Отрицательные герои обязательно иностранцы. Исключения есть, но, они настолько ред­ки, что сразу и не вспомнишь, например, английского писателя, в произведениях которого отрицательные ге­рои англичане, а положительные, например, русские или татары.

Мир обязан появлению понятия «рыцарь» и «джен­тльмен» не западной элите, а западным писателям, позиционировавшим свою элиту в таком свете. Элита там была такая же, как везде. И воровала, и пьянство­вала, и развратничала. Но вот описали ее в возвышен­ном свете, и возник положительный образ.

Читаешь про Шерлока Холмса, и вроде бы, все ан­гличане — джентльмены. Кажется, эпоха, в которую жил этот сыщик, являла собой образец покоя и поря­дочности. Но стоит вспомнить, что это эпоха укрепле­ния капитализма по-протестантски, возвращаешься в реальность, которая отрезвляет.

Во времена Шерлока Холмса в Англии было жуткое падение нравов, разгул преступности, произвол влас­тей, коррупция. Женская и детская проституция, бро­дяжничество, воровство и грабежи приняли массовый характер. С любой точки зрения свинства там было не меньше, а скорее всего, больше, чем в России того времени. Но никто не помнит об этом. Мнение о про­шлом люди составляют не по летописям и хроникам, а по литературе, описывающей тот период. Западные литераторы выпячивали не свинство своих сограждан, а добродетель. И в первую очередь добродетель элиты. Такой подход, как у современников, так и у потомков создает весьма благостное впечатление об эпохе в це­лом. Представление об Англии того времени в глазах нашего среднестатистического обывателя, — показа­тельный пример.

Теперь давайте посмотрим, в каком виде русские ли­тераторы преподносят элиту России. Невооруженным взглядом видно их резко отрицательное отношение в знати. Гоголь отзывается об элите России исключитель­но как о племени прохвостов, которым неведомы высо­кие цели. Аналогичную позицию занимает Чехов. Сал­тыков-Щедрин изображает русскую элиту как одного большого сплошного дурака. Перечисляя всех без ис­ключения героев русской литературы, мы везде обна­руживаем эту негативную тенденцию. В отличие от английских писателей, изображавших дураками ино­странцев, русские писатели занимают ровно противо­положную позицию. В дураках и ворах у них ходят исключительно представители нашего народа. И в пер­вую очередь в качестве главного дурака преподносится элита. Исключения настолько ничтожны, что не меня­ют ситуации. Навскидку сразу и не удается назвать по­ложительный образ русской элиты в отечественной ли­тературе. Все больше воры с пьяницами да самодуры. Представляете, если русскому нужно думать, чтобы вспомнить положительный русский персонаж в родной литературе, что говорить об иностранцах? Если они и читают нашу литературу, и если видят что русские сами о своем народе утверждают, что он дурак и пьяница, как же они могут составить положительное впечатление о нас? Никак не могут.

Тут интересная вещь получается. Известно, что чело­век составляет мнение больше по слухам, чем по фак­там. Говорят, русские дураки и пьяницы, размышляют западные люди. А раз так, пойдем на войну. И всякий раз, когда «умные» сталкиваются с «дураками», исход почему-то всегда один — иностранцы пребывают в шоке после поражений. Наверное, думают иностранцы, это тактическая уловка такая у русских, — себя дураками называть и через то нас в ловушку заманивать.

К сожалению, это не уловка. Это что-то из разряда необъяснимого. Зачем русской интеллигенции требует­ся «опускать» свой народ, она и сама не знает. Есть предположение, что этот синдром начался с образова­ния интеллигенции, вскормленной на западных идеях. Получается, став чужой, она физически не могла хва­лить Россию и ее народ. Вот и ругала за дело и без дела. Ради красного словца не жалела и отца.

Читает англичанин свою литературу. Пусть в город­ке, где он живет, мерзко, но он думает — это тут, в моем городке мерзко, а там, в Лондоне, в остальной Англии сплошные джентльмены. Читает немец свою литературу. И пусть в его городе все отвратительно, но он думает — там, в Берлине, обитают рыцари. Читает француз свою литературу, и тоже приходит к мысли, что в Париже все хорошо и в стране есть достойная элита, задающая эталон поведения всему миру. Все читатели-иностранцы приходят к одному образу: в их стране есть люди, которые безукоризненно честны и умны. Не беда, что у меня в городе дураки и пьяни­цы, думает провинциальный англичанин, немец или француз. Зато там, в столице, все хорошо. Мне и мое­му народу есть на кого равняться.

Читает русский свою литературу. И если в его горо­де не все плохо, а даже наоборот, все замечательно, он все равно утверждается в противоположной мысли. Составляя мнение о России, он верит не своим глазам, не благополучию, если даже видит его воочию, а тому, что написано о России. И начинает сомневаться: а дей­ствительно ли все так здесь хорошо, если в столице или в соседней губернии все так плохо. Действительно ли наша власть так хороша, если пишут, что власть в Рос­сии по умолчанию сплошной идиот и вор. И задума­ется человек... Может, наши только кажутся хороши­ми, думает он о своих местных правителях, а на самом деле тоже воры и дураки.

Если даже в его городе дураков и воров нет, наша литература заставит усомниться в этом. Значит, наш город, приходит к мнению читатель, или кажется хо­рошим, или случайное исключение, которое обречено скатиться в беспросветный мрак. Написано же: вся Россия состоит из дураков и воров. И живет она на белом свете не за счет доблести лучших русских людей, а лишь помощью джентльменов с рыцарями. Отсюда вывод: все пропало. Одна надежда, заграница нам по­может.

Если такая мысль, как змея, вползла в сознание человека, однажды он найдет факты, которые, кстати, ничем не отличаются от английских или немецких фактов, и сделает вывод про всю русскую элиту. Она теперь для него одно племя дураков и воров. Просто некоторые хорошо маскируются, некоторые плохо, но обывателя уже «не проведешь». Он теперь как пылесос впитывает только плохую информацию о своей элите. А вот англичанин, напротив, впитывает только хоро­шую информацию. Вопрос, кто более устойчив против информационных диверсий, риторический. Понятно, что не русские.

По базовым показателям Россия ни в чем не усту­пает другим странам и не отстает от них. Такая же смертность, такая же рождаемость, пьянство, воров­ство, глупость. У нас больше одного, у них другого, но усредненная величина та же самая. Везде примерно одинаково. Но сложился устойчивый миф, будто мы самые глупые, самые вороватые и самые пьяницы. Хотим мы того или не хотим, этот миф формирует наше подсознание. В целом он ослабляет каркас стра­ны, провоцируя и активируя разрушение. И никто не озадачивается, чьими же стараниями явилась на свет самая огромная на планете северная империя. Все южные империи, где и климат, и условия в целом луч­ше, скопом могут уместиться на одной из ее областей. Вот какую империю «дураки» отгрохали на севере. «Ум­ные» даже на юге, в лучших условиях и близко не при­близились к такому результату.

Читаем Л. Толстого, «Анну Каренину». Какой мо­ральный посыл этого произведения? Оно формирует жалость к женщине, изменяющей супругу. Муж изо всех сил старается спасти доброе имя Анны, семьи, себя, но все его усилия разбиваются о страсть блудни­цы-жены. Но произведение построено таким образом, что симпатии читателей (и особенно читательниц) на стороне неверной супруги. В поведении Каренина не удается найти порока. Он ведет себя достойно, на­сколько это возможно в такой ситуации, но писатель преподносит это как признак черствости и бездушно­сти. Положительные стороны супруга представлены как образец непонимания высокого чувства, охватившего его вторую половину. А отрицательные стороны измен­ницы показаны как образец поведения современной женщины, имеющей право на «высокое чувство». Это сопряжено с потерей семьи, сына, что подчеркивает «высоту» страсти.

В итоге общество получило узаконенный образчик негативной модели женского поведения. Ранее такой негатив был узаконен для мужской части населения. Общество сквозь пальцы смотрело на мужские измены, по умолчанию признавая право сильной половины че­ловечества на неверность. Корни этой трансформации в теории гуманизма. Когда просвещение объявило пра­во на удовольствие священным, в первую очередь это коснулось половой сферы. Второй шаг в условиях рав­ноправного общества был предрешен. Вместо того, чтобы поднять культурную планку семейных отноше­ний, писатели начали работать в обратную сторону. Способствуя женщине сравняться с мужчиной и быст­рее легализовать ее право на измену, они способство­вали разложению. Ради справедливости нужно отме­тить — западные писатели шли той же дорогой. Свою элиту они уберегли. Своих мужчин и женщин нет. Се­годня это дает страшные, но вместе с тем, закономер­ные результаты. И это только цветочки.

Логика романа Толстого подводит к мысли: жена может изменять мужу и рушить семью, если воспыла­ла страстью к другому мужчине. И при этом она не рискует упасть в глазах общества. Напротив, это ее будет возвышать. «Ах, какая смелая женщина», — вос­клицали читательницы. Сначала они в мыслях привы­кали к этому, как к возможному варианту. Потом воз­никла терпимость к явлению. Затем многие начали реализовывать схожие ситуации, если они происходи­ли в их жизни. В общем, заработал тот самый эскала­тор, описанный в главе о сексе.

Если верить Гоголю, Чехову, Салтыкову-Щедрину и прочим писателям, которых до сих пор боготворят, Рос­сией управляли сплошь идиоты и самодуры. Кто же тог­да выигрывал войны и строил империю, ставшую в ито­ге самой огромной на планете? Может, это сделали Ко­робочки, Чичиковы, Ноздревы и генералы, которых мужик прокормил? Конечно, нет. Но почему-то русским литераторам о русских героях скучно писать. В роли героя непременно представитель иностранной элиты.

Люди, видящие смысл жизни в набивании карманов, были, есть и будут везде. Но Русь всегда была богата на людей, считавших смыслом жизни спасение своей души через служение Отечеству и спасение душ многих. Они действовали по заповеди, а не по выгоде. Они воевали, возводили, защищали и построили гигантскую Россию. Государства растут благодаря героям, а не уродам. На Руси, равно как и на Западе, были уроды и герои. Но Запад не воздвиг ни одной империи, по объему сравни­мой с Россией, хотя очень хотел, а мы воздвигли. Если судить по результатам, выходит, уродов на Западе было больше, а героев меньше, чем в России.

Грязь можно отыскать в любом слое общества. Мож­но, например, найти множество плохих хирургов. В их работе можно обнаружить массу нелицеприятных исто­рий. Художественный вымысел придаст им душещипа­тельность. Если по мотивам этих историй писать кни­ги, снимать фильмы, петь песни, возникнут яркие, цепляющие за живое, образы. С помощью талантливо написанного детектива массовая аудитория будет пере­живать жуткую историю, как хирург продавал органы людей, пришедших к нему лечиться. Грамотно срабо­танный фильм оставит рану на сердце многочисленных зрителей оттого, что хирург по пьяни зашил в брюш­ную полость больного полотенце. Или...

В общем, историй тьма, и все они будут основаны на реальных фактах. Страх и интрига переплетутся с любо­вью и дружбой, и все вокруг хирургов. В итоге у хирур­га будет образ самого подлого торгаша, живодера и пья­ницы. Это со временем зафиксируется в подсознании народа, и обывателю будет казаться, что хирурги сплошь пьяницы, воры и идиоты. Далее возможны любые спе­куляции. При известном напоре общество можно под­вести к мысли, что хирургия как таковая не нужна.

Надо ли говорить, что это плохо кончится? Не надо, потому что все очевидно. Но разве не к тому подводят нас сегодня, утверждая, что Россия вполне может обойтись без элиты? Разве не видно скрытого подвоха в призывах не культивировать элиту, потому что «власть все равно всех испортит»? Исподволь нас принуждают признать: России элита не нужна. Мол, раньше жили без нее, проживем и теперь. Но сделайте малое усилие, и вы увидите: для общества отсутствие элиты гораздо страшнее, чем отсутствие хирургов.

Можно ли утверждать, что писатели понимали, чем это грозит стране? Нет, нельзя. Точно так же, как се­годняшние творцы не понимают воздействия на людей своей продукции. Хоть убей, не понимают ее послед­ствий.

Справедливости ради нужно отдать должное писате­лям прошлого — у них была цель. Они думали, будто обличение порока способствует его исправлению. В итоге получилось ровно наоборот, пороки стали расти и размножаться. Стремление к добру, а не к деньгам, несколько оправдывает талантливых сочинителей. Тяга же современных писателей к прибыли, по сути ком­мерсантов, подвизавшихся на рынке литературы, не имеет такого оправдания.

Нам могут возразить, мол, в СССР издавали кни­ги исключительно про героических доярок и пионе­ров-героев, но это вызывало обратный результат. Вер­но, вызывало, потому что писали о героях те, кто сам героем не был. Знаете, почему песни Высоцкого до сих пор популярны? Потому что он пел то, что сам готов был совершить. Поэтому он чувствовал тему душою и пел душой. Или песня «Ваше благородие, госпожа удача». Там тоже в артисте, игравшем роль Верещагина, чувствуется огромная внутренняя сила. А если этой силы нет, если нет души и все за деньги, по заказу, творчество превращается в ремесло и про­дукт дает отрицательный эффект. Яркий пример — празднование 9 мая, когда фронтовые песни поют педерастообразные молодые люди с соответствующими ужимками и манерами. Такие песни не зажигают, а тушат.

Если один источник несет верную информацию, а тысячи других халтуру, что в конечном итоге яд, поло­жительного воздействия на общество не может быть. Закон жизни таков: ложка дерьма плюс девять ложек варенья в сумме дают десять ложек дерьма. Это пра­вило в одинаковой степени касается не только матери­альной, но и духовной сферы.

Хорошее и плохое в совокупности дает плохое. Лож­ка дегтя бочку меда портит. Если наличие плохого даже в малых дозах так портит итоговый результат, что го­ворить о ситуации, где плохое преобладает? Один по­ложительный фильм не решает проблемы, если на него приходится сотня отрицательных фильмов. И все же капля камень точит. И хорошие фильмы снимать, и хорошие книги писать, и хорошую музыку сочинять надо, поскольку нужно, чтобы шло накопление луч­шей, а не худшей духовной пищи.

Сегодня наш духовный мир разорен. Восстановить его на пустом месте нереально. Нужна основа, от которой можно оттолкнуться, ось, вокруг которой можно струк­турироваться. За основу придется брать осколки культу­ры, в которые «вшит» энергетически положительный за­ряд прошлого. Силы энергии «осколка» хватит, чтобы пронзить и одухотворить одно произведение. Поскольку «энергетических осколков» в нашей культуре множество, можно создать вал современной продукции с положи­тельным зарядом. Это позволит перекинуть мостик в бу­дущее. Мы войдем в надвигающийся на нас мир не Ива­нами, оторванными от родных корней, не хотяще-говорящими туловищами, а полноценными людьми. Здесь как со святой водой, малая часть которой передает свои свойства объему, превышающему ее в сотни раз. Это не бабушкины сплетни, это научные данные — святая вода отличается от простой не фигурально, а физически.

Если энергетический заряд давно забытого произве­дения гармонично «вшить» в современное творение, энергетика прошлого начнет работать. Сегодня она не действует потому, что передача идет на других часто­тах, о чем упоминалось выше. Но если ее «вшить» в современную оболочку, она заиграет новыми красками. Например, есть замечательная по мелодичности и полновесности содержания песня «Не осуждай меня, Прасковья, что я пришел к тебе живой». Молодое по­коление о ней знать не знает, ведать не ведает. Но если сделать модный современный сериал, генеральная ли­ния сюжета которого будет развиваться вокруг настоя­щей любви и настоящего горя от потери любимой, а музыкальным вкраплением станет эта песня, энергети­ка прошлого передастся в сегодняшний день. Люди снова будут плакать, сопереживая вернувшемуся с вой­ны солдату. Будут испытывать примерно схожие чувства с послевоенным поколением, рыдавшим под эту пес­ню. Слова песни вернутся в народ. Люди почувствуют корни, от которых их сегодня отрезают. Снова откро­ется доступ к энергии предков, которая вскоре крис­таллизуется в определенные культурные формы.

* * *

Затронутая тема есть предмет отдельного большого разговора. Мы не обвиняем ни писателей прошлого, ни царскую власть в злонамеренной диверсии. В своем большинстве это были честные люди. Писатели ис­кренне полагали, что обличая недостатки общества, они способствуют не разложению, а улучшению его. Власть думала так же. На практике все получилось с точностью до наоборот. Запад стал казаться русским людям «страной святых чудес», а Россия — медвежь­им углом, «немытой страной рабов и господ».

Сегодня это так глубоко зашло, что люди отказыва­ются признать очевидное. Никому дела нет до того, что Иван Грозный, которого Карамзин в угоду царствую­щему дому обругал вдоль и поперек, за все время своего правления, по самым максимальным цифрам, каз­нил от силы 50 000 человек. Выше этого числа не за­являет никто, в том числе самые ярые противники России на Западе. А современник Ивана, английский король Генрих VIII, убийца шести своих жен, образ «синей бороды», отлученный от Церкви, только за бро­дяжничество казнил более 60 000 крестьян. При этом следует помнить, население Англии тех лет составляло 5,5 миллиона человек. И самое главное, Генрих сам превратил своих крестьян в бродяг, согнав с земли. Причина все тот же капитализм. Овцам нужны были пастбища, фабрикам шерсть и рабочие руки. Согнав крестьян с земли, их поставили перед выбором — или на фабрику, или на виселицу. Томас Мор про такую «политику огораживания» сказал: «Овцы съели людей». Сам по себе факт, что огромные массы народа предпо­читали фабрике опасное для жизни бродяжничество, говорит об условиях, предложенных капиталистами людям. Но при всем при том Генрих по сравнению с Иваном IV имеет несравненно более положительный образ. Да что там Генрих, наш Петр I, при котором вне всяких сомнений было казнено больше народу, имеет куда более положительный образ. А Ивана заклевали...

Русской интеллигенции стоит обратить внимание на одну прелюбопытную деталь. В народном сознании Иван IV запечатлен как грозный в положительном смысле слова. Это не образ кровопийцы, это образ жесткого волевого человека, что не одно и то же. Для большинства интеллигенции, оценивающей ситуацию через призму рассказов Карамзина, царь Иван выгля­дит кем-то вроде кровопийцы-маньяка, питавшегося младенцами.

Другой пример. Во время правления французского короля Карла IX и его матери Екатерины Медичи в ночь на 24 августа 1572 года только в Париже было вырезано около 10 000 человек (Варфоломеевская ночь). С августа по октябрь в окрестных городах было вырезано еще 70 000 человек. После этого 200 000 че­ловек бежали из страны.

Кажется, при сравнении Ивана с этими Генрихами, Карлами и Екатеринами наш царь должен казаться образцом если не кротости, то умеренности. Но на практике... Русские люди поголовно уверены: наш Иван изверг каких свет не видывал. А Карлы и Генри­хи — просвещенные и гуманные монархи.

Аналогичная ситуация с восприятием рабства. Вся­кий либерал считает своим долгом уличить Россию в потворстве рабству и обязательно не забудет упомя­нуть, что в стране рабство было аж до 1861 года. Дей­ствительно, неприятное явление в российской жизни, кто спорит. Но только по умолчанию считается непри­личным упоминать, что в США, в цитадели демокра­тии, рабство было отменено в 1865 году, то есть через четыре года после нас. Все это знают, но все предпочитают молчать. Мазохизм какой-то, с радостью при­нимать любую ругань и вранье о своей стране и ни гу-гу о чужой.

В России никогда не было рабства в том смысле, какой образ рождает это слово. Помещик не считал своих крепостных скотиной (самодуров в виду не име­ем, они, как и маньяки, были в любой стране). Из крепостных выдвинулось много известных всему миру людей. Крепостной мог даже получить дворянский ти­тул. В США ничего подобного не могло быть даже теоретически. Негр считался чем-то вроде полуживотно­го-получеловека. Ни при каких обстоятельствах он не мог подняться выше своего рабского статуса, в кото­ром родился.

При всех этих бесспорных фактах наш обыватель на подсознательном уровне воспринимает США образцом гуманности, а Россию образцом дикости. Если США и являются образцом чего-то, так это двуличности. На Нюрнбергском процессе США, как одна из стран-по­бедительниц, выступали за жесткое наказание нацист­ских преступников. Они были согласны с мнением представителей от СССР о том, что главарей фашист­ской Германии нужно казнить. Причем, даже предла­гали сделать это без суда и следствия. Вроде бы, что здесь такого? Правильная позиция, к чему придирае­тесь, господа авторы? Но вспомните, они настаивали на повешении фашистских главарей именно потому, что те ввели расовую дискриминацию. При этом обвинители у себя в стране имели точно такую же дискриминацию. До середины XX века в США можно было встретить надписи «только для белых», «черным вход воспрещен» и прочее. Разница между гуманной Америкой и фашистской Германией была в том, что одни подвергали дискриминации негров, другие евре­ев, славян и прочие народы.

Мы не очень сильны в гуманизме, но вряд ли там прописано, что за дискриминацию евреев со славяна­ми нужно казнить, а за дискредитацию негров нужно присваивать статус борца за свободу и независимость.

Сегодня упоминать об этом считается дурным то­ном, граничащим с экстремизмом. В глазу России демократы всех мастей, от либеральной до фашист­ской конфигурации, рассматривают соринку. В сво­ем глазу не желают бревно замечать. Требование смертной казни за расовую дискриминацию в первую очередь подходит к самим судьям. «Или, как можешь сказать брату твоему: брат! дай, я выну сучок из гла­за твоего, когда сам не видишь бревна в твоем глазе? Лицемер! вынь прежде бревно из твоего глаза, и тогда увидишь, как вынуть сучок из глаза брата твоего». (Лк. 6,42).

В России ничего отдаленно похожего на расовую дискриминацию по-американски отродясь не было. При ее пике, черте оседлости для евреев, нельзя было представить заведения, на дверях которого красовалась бы табличка «евреям вход воспрещен», «только для русских» и прочее. Но, тем не менее, наша страна пре­подносится как империя зла. США и ряд других го­сударств, только за счет частого повторения о своей заботе всем сделать хорошо, зачислены в обитель спра­ведливости и мирового человеколюбия. Представление о нашей доброй, сильной великой державе переверну­то не потому, что о том свидетельствуют факты, а по­тому, что о том свидетельствуют СМИ.

Не важно, горит ваш дом или нет. Важно, что пи­шут по этому поводу СМИ. Именно их трактовку со­бытий или фактов общество примет за истину. Если скажут — ваш дом горит, значит горит. Фактическое состояние дома не окажет никакого влияния на созна­ние людей. Окончательное мнение будет составлено по сообщениям СМИ. Виртуальная реальность сегодня формирует реальную действительность.

Людей интересуют не факты, а образы. Не имеет значения, кто вы. Имеет значение, какой у вас образ. Сегодня России и вообще русскому создан отрицатель­ный образ. Западное хорошо, русское плохо. На слух «французская косметика» звучит привлекательнее, чем «русская косметика». Вокруг этого образа строят раз­ные логические конструкции не в пользу России. Но «русские танки» звучит привлекательнее, чем «француз­ские танки». Проблема не в нехватке фактов, на кото­рых можно поднять образ России, а в нехватке людей, способных озадачиться такой темой.

Люди не могут не понимать: упоминание чужих об­разов в возвышенной форме по отношению к России работает против России. Это слишком очевидно. Рож­даются эти образы посредством информации. Какую информацию транслируют на наше сознание, такие образы мы и имеем. Но при этом отмахиваемся от та­кой постановки вопроса. О причинах подобной позиции можно фантазировать, но само явление нельзя иг­норировать.

Сегодня никто не обращает внимания на такую важ­нейшую стратегическую сферу как формирование ин­формации. Под видом свободы разные подозрительные типы получили право выдавать в потребительское поле любую информацию. В итоге наши враги пользуются этим правом, чтобы отравлять и ослаблять наше обще­ство. Большинство творческой интеллигенции делают это неосознанно, оперируя обывательским уровнем понимания. Но наряду с несознательным информаци­онным вредительством множится сознательное.

Мудрые правители выпячивают факты, не уничижа­ющие народ и страну, а возвышающие. Это укрепляет и общество, и государство. Хороший пример Церковь. Вы посмотрите, кого она выносит на фасад. Святых. Думаете, там нет грешников или нечестивых служите­лей? Есть, и Церковь не относится к ним терпимо. Но о них не принято говорить. Их как бы нет. Святых все знают, грешников никто.

Церковь выделяет святых и благочестивых, а не отрицательных персонажей, и потому стоит тысячу лет, и еще десять тысяч лет простоит. А много бы она про­стояла, если было бы наоборот — о святых молчок, а грешников напоказ? Если бы она поступала по приме­ру указанных писателей, и ста лет не простояла бы. Да и самой Церкви бы не было. Она есть и будет, потому что как бы по умолчанию признается, что кто нечес­тив, тот и не Церковь. А раз так, чего о нем упоми­нать. Нам тоже нужно взять это за правило. Кто нече­стив, тот и не русский. Не надо о нем упоминать как о представителе России.

Ни один социальный институт не может существо­вать, если не пользуется доверием народа. Кто станет доверять тому, что выставлено в неприглядном свете? Пока наши источники информации продолжают транслировать на наше сознание негативные установки, пол­ноценное оздоровление невозможно. На этом нужно ставить точку, но как? Что вместо нашей классики имеем? Ничего. Что же делать? Это большая пробле­ма. Но решать ее нужно нам. И начинать надо не с пустозвонства вокруг вторичных проблем, хоть они и кажутся насущными. Браться нужно за фундаменталь­ные проблемы, к которым в первую очередь относит­ся информация, формирующая здоровое мировосприя­тие.

Легко сказать, решать. Как решать? Литературу но­вую создавать? Если ставить такую задачу, это равно­сильно созиданию новой культуры. Да, задача... Новая культура... От одной постановки вопроса в жар броса­ет. Но с другой стороны, у нас нет выбора. Никто не вливает вина молодого в мехи ветхие...

Перед нами два пути. Первый — пытаться войти в ту же реку второй раз. Это никому не удавалось, и мы не исключение. Если и удастся, конечный результат будет примерно такой же, только быстрее и кровавее. Второй вариант — все строить заново. И культуру в том числе.

Понятно, что под заказ такие вещи не делаются. Новая эпоха даст новые энергии и новых творцов. Ве­ликая цель рождает великие усилия по всем фронтам. И на творческом фронте тоже.

ГЛАВА 11. Об искусстве.

У каждого народа своя культура, что показывает ее связь с биологическими особенностями нации. Энер­гия народа концентрировалась в религиозных произве­дениях искусства. Сравните, например, западноевропейскую иконопись и славянскую. Для Запада главная ценность — земная жизнь. По мере удаления от жиз­ни ценность того нового состояния, далекого от реаль­ности, уменьшается, пока не уходит в точку, в нуль. У нас же наоборот. Наши иконы имеют обратную пер­спективу, то есть прямые линии не сходятся у горизон­та, а расходятся в бесконечность расширения.

Мы земную жизнь считаем ничем, и по мере уда­ления от нее начинается что-то важное, большое. Так же и с техникой письма, намеренно нарушающей про­порции. Изображение на иконе как бы имеет целью показать, что это не человек нарисован, это духовная часть его. На Западе художник брал натурщицу, рисо­вал с нее портрет и называл творение Богоматерью. Разница следует из разности наших мировоззрений.

То же самое и в архитектуре храмов. Когда заходишь в православный храм, его внутренняя архитектура слов­но заставляет поднять взгляд вверх. В католическом храме хочется смотреть вдаль — это нас «заставляют» делать колонны. Образно говоря, наша душа тянется вверх, а западная вдоль земли. Нам уютны спокойные тона, излучающие внутренний свет, нам свойственны глубоко человечная задушевность, свободная грация и спокойный ритм. Наше искусство полно силы, яснос­ти и всеобъемлющей ласковости. Современный Запад несет резкую, кричащую атмосферу, в которой нет со­вести. Музыка давит механическими ритмами. В скуль­птуре превалируют дисгармония формы, оперирование с несуществующим. Через это улавливается нехорошая, нечеловеческая гармония. В ней есть что-то соблазни­тельное и пугающее.

Мы разные. Самая большая проблема для Запада в том, что мы белые. Будь мы другого цвета, было бы все понятно. Они могли бы объяснить, почему мы не та­кие как они. Но дело в том, что внешне мы полнос­тью такие же. Еще хуже, что мы христиане, каковыми формально являются и они. И при этом совершенно другие. У нас другой набор ценностей, другие установ­ки, другой взгляд на жизнь. Главное отличие — мы упорно сопротивляемся культу «золотого тельца». Ни­как не хотим признать за ним статус Бога.

Да, мы соблазняемся материальными благами, но до определенного предела. Чуть ситуация накалилась, мо­жем в одночасье всех послать и от всего отказаться. Потом, возможно, жалеть будем, но на момент поры­ва души рациональность отключается. Ради какого-то непонятного, невыгодного и потому нелогичного для западных людей принципа мы готовы бросить то, что для них являет высшую ценность и смысл жизни. И это не случайность. Это следствие души, это мета­физика. Держа в голове этот момент, попробуем разоб­раться, что есть культура вообще и наша культура в ча­стности.

Невозможно перечислить все каналы, по которым распространяется информация. Все сказанное о сфере развлечений или брендах, о книгоиздательской или образовательной областях, в полном объеме относится ко всему информационному полю. Все, что так или иначе касается сознания, грубо говоря, любая инфор­мация, — все это стратегическая область этого поля. Не пушки и ракеты обеспечивают безопасность госу­дарства. Ее обеспечивают люди, управляющие пушка­ми и ракетными комплексами. Какие установки зака­чаны в сознание этих людей, такая и безопасность. Остальное вторично. Убедительный пример значения духа — Япония. Ничего у страны нет, каменистый ос­тров, на котором живет сильный народ. Результаты говорят сами за себя.

Болезнь современного общества — общие слова. Редко кто удосуживается составить себе ясное пред­ставление о той или иной категории, прежде чем су­дить о ней. В том числе это касается искусства. Мало кто может дать ему конкретное определение. Словом «искусство» принято называть любой акт творения, независимо от степени его полезности или вредности. Отсутствие определения порождает гримасу. Художник создает духовный яд, но его нельзя в том упрекать, он так видит мир, это его самовыражение, свобода и т. д. В итоге одна группа ненормальных рисует «картины» собственными фекалиями. Вторая группа говорит с при­дыханием, мол, поражены вашей отвагой, вы бросили вызов мещанскому миру. Третья группа, самая много­численная, миллионы людей, расхваливают платье голо­го короля. Примерно та же демократия, что и в поли­тике — обсуждают то, чего в действительности нет.

Мы не разделяем такого подхода. Прежде чем вы­разить свое отношение к искусству, уточним, что же это такое. Искусство есть энергия, материализованная в том или ином произведении, в картине, сонате, сти­хах и прочее. Эта энергия может быть собственной энергией художника, а может быть чьей-то чужой, ког­да непосредственный творец служит лишь проводни­ком.

Искусство есть застывшая энергия. От ремесла она отличается способностью воздействовать на сознание, изменять его. Изменять — значит вносить что-то но­вое. Если творение художника не воздействует на душу и психику, или, выражаясь научным языком, на под­сознание, если не меняет его, это уже не искусство.

Энергия, материализованная в произведении, всегда зависит от источника, из которого она излилась. На­пример, если бы животные могли творить, зайцы тво­рили бы заячье искусство, волки — волчье. Соответ­ственно искусство, созданное зайцами, воздействовало бы исключительно заячьим образом, а волчье искус­ство — волчьим.

Есть прямая зависимость между источником энер­гии и созданным произведением. Заяц никогда не создаст волчьего произведения. Если даже попробует, это будет халтура. Потому что у зайца к волчьей теме «душа не лежит». Это утверждение очень согласуется со словами из Евангелия о том, что не может из одного источника одновременно течь сладкая и горькая вода. «Течет ли из одного отверстия истопника сладкая и горь­кая вода?» (Иак. 3,11).

Искусство воздействует на сознание. Это можно де­лать по-разному, но безусловно одно — воздействие означает изменение. Искусство — это сила, меняющая сознание в хорошую или плохую сторону. Нельзя оп­ределять ценность искусства силой воздействия. Цен­ность определяется именно степенью хорошего воздей­ствия.

Вооружившись таким эталоном, мы вынуждены признать: стишок, слабо меняющий человека в хоро­шую сторону, более ценен, чем сильное произведение, мощно и стремительно меняющее человека в худшую сторону. Для человека маленькая витаминка, принес­шая мизерную пользу, полезнее огромной порции яда. Вряд ли кто скажет, что сильно действующий яд луч­ше слабо действующего эликсира. Если найдется тот, кто утверждает обратное, пусть действует сообразно сказанному. Это быстро очистит общество от странно­го типа.

Искусство бывает вредно воздействующее и полез­но воздействующее. Вряд ли кто с этим поспорит. Значит, нельзя считать хорошим все, что попадает под определение «искусство». Доводя эту мысль до логиче­ского конца, мы приходим к необходимости поощрять хорошее воздействие и не допускать плохое. Иными словами, мы приходим к мысли о необходимости контролировать доступ широких слоев населения к тому или иному виду искусства, как к сильнодейству­ющим препаратам. Опасное искусство будет возни­кать, как возникают опасные вирусы, но в здоровом организме есть специальный механизм их уничтоже­ния. А отдельные экземпляры вируса сохраняют ис­ключительно в исследовательских целях в специаль­ных хранилищах.

Существуют надзорные инстанции, следящие, что­бы магазины не распространяли вредно действующие на организм человека продукты. Должны существовать инстанции, следящие, чтобы не распространялись вредно действующие на сознание и душу человека про­изведения искусства.

Творец — это элита или потенциальная элита. Чем больше будет произведений искусства, несущих тради­ционные ценности и позитивный настрой, тем сильнее станет благотворный эффект. И тем острее творец бу­дет чувствовать ответственность перед людьми за плод своего творческого труда. Но пока таких творцов — капля в океане бездарностей.

Чтобы оценить возможное последствие от своего произведения искусства, нужно понимать мир и народ во всей полноте. Иначе говоря, обладать масштабом мышления, свойственным элите. Это присуще далеко не всем. Если человек хорошо играет в шахматы, толь­ко кажется, что он так же хорошо понимает в осталь­ных сферах, например, в политике. Но при том у вся­кого шахматиста образ умного человека, что позволя­ет манипулировать и им самим, и обществом. Так манипулировали физиком А. Сахаровым, понуждая его высказываться о проблемах, лежащих за рамками его миропонимания. Такой же трюк сегодня проделывают с шахматистами. И ничто не помешает сделать то же самое с творческими людьми. Сами они никогда не поднимутся на уровень, позволяющий выносить суж­дение о своих произведениях. Поэтому высшим пока­зателем для большинства останется реакция толпы, но никак не производимый их творением эффект. Поэто­му приходим к режущим ухо выводам.

ГЛАВА 12. Цензура.

Мы пришли к выводу о необходимости цензуры. Стоит заметить, она была, есть и будет. Вопрос, чем она руководствуется. Сегодня цензура абсурдна, по­тому что ее единственный критерий — сила воздей­ствия на сознание. Сильнодействующее пропускает­ся, слабодействующее запрещается. Чтобы ярче по­нять абсурдность такого подхода, представьте аптеку, которая выбирает, чем торговать, исходя не из хоро­шего воздействия, а из сильного. При таких ориен­тирах она будет торговать больше наркотиками, чем лекарствами.

Причина такой странной цензуры — коммерческий ориентир. Человек готов платить за сильные эмоции, не задумываясь о последствиях. По правде говоря, это и не его забота. Это забота государства, но пока оно во власти капитала, недееспособность неизбежна.

Показатель здоровья государства — тип цензуры. В больном государстве устанавливается экономическая цензура, в здоровом — идеологическая.

А как установить вредность или полезность того или иного воздействия? Мнений может быть сколько угод­но, но как распознать истинное? Или все проверять опытным путем? Сомнительный способ. Скорее всего, можно сопоставить уже имеющиеся результаты воздей­ствия того или иного типа произведения и на этом выработать первичный эталон, определяющий судьбу всякого стиля и направления в искусстве.

Следует такая цепь рассуждений: всякая энергия со­держит в себе природу породившего ее источника. На­пример, из коровы никогда не польется спирт, но все­гда молоко, как из лимона лимонный сок, из яблока — яблочный и т. д. То же самое можно сказать о людях: каждый изливает свойственную ему энергию. Злой ге­ний и добрый гений в обоих случаях гении. Каждый художник выделяет и материализует только энергию, составляющую его сущность.

Получается, есть носители вирусной энергии и но­сители полезной энергии. В обоих случаях это их сущ­ность. Хотят они того или нет, их произведения, в силу своего происхождения, воздействуют на человека соот­ветствующим образом. Не может маковое молочко воз­действовать на человека так же, как коровье.

Лесбиянка или педофил, испытывая желание тво­рить, помимо воли, начинают генерировать свою сущ­ность или сущность той силы, от которой зависимы. Поэтесса Сапфо своими произведениями меняла со­знание своих читательниц в точном соответствии сво­ему пороку. Набоков своей Лолитой придал педофи­лии романтический оттенок, непроизвольно изменяя взгляд читателя на педофилию. Мы не говорим, что эти творцы сознательно хотели таких изменений. Ско­рее всего, они вообще об этом не думали, как не ду­мает большинство художников. Они просто творили, изливая то, что было в их больной душе, которую не образовывали.

Это обстоятельство не указывает на отсутствие личной вины художников, даже если они не осознавали послед­ствия. Вина лежит и на том, кто допустил попадание духовной отравы в голову здорового человека.

Свобода творчества есть обязательное условие для творца. По принуждению, по заказу оно невозможно. Творчество по той или иной нужде — это больше хал­тура. Но распространение творчества — это совсем дру­гое. Художник имеет право свободно творить, но он не должен иметь права свободно распространять свои тво­рения. Это как повар: дома он может готовить что угодно. Но чтобы кормить той пищей общество, он должен получить лицензию, его пища должна соответствовать определенным стандартам. Нарушение этих стандартов влечет лишение права на общественное кормление.

Свобода в этой плоскости — не более чем поза, жест, дань либеральным установкам. Никакого осмысления последствий за этим не стоит. Такую свободу правиль­но назвать свободой разрушать. Она рушит ориентиры, систему ценностей, понимание добра и зла. Человек без ориентиров и ценностей становится легкой добычей хищников. Во времена таких «свобод» резко увеличива­ется количество продуктов, создающих притягательный ореол вокруг наркомании, проституции, разбоя и про­чих пороков. Следом автоматически увеличивается ко­личество реальных проституток, разбойников, наркома­нов и прочих падших людей.

Не обязательно сознание всякого, кто читал Набо­кова или Сапфо, слушал наркоманские или разбойни­чьи песни, тут же меняется в плохую сторону. Шанс устоять перед такой атакой есть, но зачем играть в эту рулетку? К тому же, шанс-то небольшой даже для тех, кто имеет четкие ориентиры, что такое хорошо и что такое плохо. Ни малейшего шанса нет, когда под «хо­рошо» понимается только то, что сильно действует. Здесь ответ на вопрос, почему наша молодежь так стре­мительно деградирует в духовном плане.

Где начинается чужая свобода, там кончается ваша. Это касается любого человека, в том числе художника. Признавая эту истину, мы имеем право иначе взглянуть на многие творения и на многих художников. Сам акт творения является отпечатком деятельности высших сфер. Творчество с большой буквы несет добро. Но, к сожалению, оценить, что несет добро, а что просто спекулирует на человеческой природе, для большинства практически невозможно.

Мы никого не хотим обидеть. Мы хотим показать, что большинство художников на самом деле никакие не творцы. Это обычные коммерсанты, главная цель кото­рых — получить прибыль. Вот они и творят, не задумы­ваясь о последствиях.

И вот здесь возникает вопрос: насколько правомер­на система, объявляющая одним из ключевых условий свободное распространение этой «творческой продук­ции»? Кому не понятно, что у большинства коммерсан­тов, ставших при демократии художниками, нет иных целей, кроме прибыли? Ради этого они готовы спеку­лировать на чем угодно, лишь бы получить искомое. По большому счету это производители и распространи­тели наркотиков. Только это духовные наркотики. Они изначально ориентированы произвести не полезное воздействие, а сильное. Это понятия из разных плос­костей, но для них главный показатель — сильнодействие.

Нам могут привести в пример Пушкина, живше­го доходами от своего литературного труда, и этим как бы оправдать понимание художником своей де­ятельности как способа снискать хлеб насущный. Из­вестны его строки — «не продается вдохновение, но можно рукопись продать». Все так, но только кто сказал, что Пушкин понимал ситуацию во всей ее полноте и именно в том масштабе, в котором ее здесь рассматриваем мы? Больше похоже, что он «просто творил», зачастую «шалил». Некоторые его сочиненные экспромтом стихи сегодня, может, и ка­жутся невинными, но два века назад это была чис­тая порнография.

На званом ужине, куда был приглашен поэт, сидя­щая напротив девушка хотела положить рака ему на та­релку, но сделала неловкое движение. В результате по­пала поэту этим раком по лицу. И наш искрометный Пушкин не думая, выдает: «Вы мне целились в тарелку, а попали прямо в глаз. Сразу видно, вы не целка, дайте раком еще раз». Или «Христос воскрес, моя Ревекка» где он предлагает девушке вручить то самое, «чем мож­но верного еврея от православных отличить». Это под­тверждает талант поэта, но исключает возможность го­ворить о нем как о мыслителе в контексте наших рас­суждений.

Чем творцы талантливее, тем быстрее их продукция распространяется в обществе. Тем быстрее идет духовное отравление. Вокруг этого начинает расти ядовитая в пря­мом смысле культура. У нее нет корней, она даже внеш­не выглядит чужой, опасным пришельцем из другого мира. Все доброе, чистое, светлое в этой среде активно высмеивается и заклевывается. Это тоже цензура, но не против плохого, а против хорошего. Почему мы должны терпеть такое в своем доме? Зачем нам беснующиеся раз­малеванные человекоподобные существа?

С этим вопросом у нас возникает та же проблема, что и в СССР. Старшее поколение помнит тотальную цензуру — ничего хорошего из той «затеи» не вышло. Мы должны доказательно разъяснить, чем наша цен­зура будет отличаться от советской. Каким образом она будет лишена ее основных изъянов. Что оградит ее от скатывания в цензуру диктаторского типа, удушающую всякое творчество.

Чтобы ответить на конкретно поставленный вопрос, нужна конкретная политическая программа. Никакой человек в одиночку ее не напишет. Поэтому мы и при­глашаем озадачиться этим вопросом людей, понимаю­щих предмет и имеющих непосредственный опыт в этой сфере.

Напоминаем, цензура была, есть и будет всегда. И в любом случае. Если ее не вводит государство, то уста­навливает рынок. Уже сегодня руководители СМИ со­держат специальные службы, которые суть коммерче­ская цензура. Свято место пусто не бывает.

Вопрос, как быть с цензурой, чрезвычайно слож­ный. Здесь главное палку не перегнуть и постараться проанализировать опыт прошлого, чтобы не совершить ошибки. Тотальное запретительство — путь в никуда. Но и тотальное попустительство ведет к тому же ре­зультату. Оба крайних варианта одинаково успешно душат все высокое.

Как быть? Мы не знаем... Но наверняка есть те, у кого имеются соображения по этой проблеме. Просим высказываться. Мы чувствуем, выход есть, но вот как пройти между своеобразными Сциллой и Харибдой, пока не придумали. Понимаем четко одно: пока пробле­ма не решена, у нашей страны нет будущего. Очень ско­ро принцип «эскалатора» превратит нас в то, что сей­час просто трудно вообразить, настолько это мерзко и богопротивно. Потому что все в мире относительно...

Здесь проблема в том, кто будет этим заниматься. Иначе говоря, в кадрах, которые, как известно, реша­ют все. Если эти люди — элита, готовые защитить ин­тересы государства и в то же время открыть путь на­стоящим талантам, значит, все будет в порядке. А вот механизм работы в нынешних условиях еще прорабо­тать надо.

Что делать в этом аспекте потенциальным участни­кам ПР? Самое оптимальное сейчас объединяться лю­дям, сведущим в данной теме. Сегодня в первую оче­редь по многим ключевым вопросам нужна теоретичес­кая база. Пока нет чертежа, вместо действия будет суета.

Мы прекрасно понимаем, легко сказать: объединяй­тесь, творческие люди, в кружки, например. Но как это практически выглядит? Вот на этот вопрос вам никто не ответит. Нашелся Даль, и появился словарь Даля. Най­дется человек, которого эта тема захватит, и появится детализированное исследование этого вопроса и практи­ческие советы. Перенести их на практику — дело тех­ники. При условии, что аналогичные изменения парал­лельно будут идти во всех ключевых сферах общества.

ГЛАВА 13. В законе.

Демократия позволяет любому желающему зараба­тывать на торговле духовной отравой. Энтузиастам по­зволяет содействовать ее распространению. Все это прикрыто красивыми словами о свободе и равенстве. Ничем не ограниченное творчество преподносится как показатель борьбы против тоталитаризма и тирании. Эти заклинания безотказно действуют на толпу, но мы обращаемся к элите и надеемся, она нас слышит.

Насколько правомерен бизнес на духовных нарко­тиках с тех же демократических позиций? Почему ро­дители должны терпеть ситуацию, когда их детей кор­мят кашей, вся привлекательность которой в том, что она «торкает»? Готовил эту кашу человек, назвавший­ся поваром духовной пищи (благо лицензии не требу­ется), но, судя по его продукции, понятия не имеющий о поварском искусстве. Потому что ему деньги нужны, потому что свобода. Соединяя два этих момента, он приходит к выводу, что можно торговать духовной нар­котой...

Возможно, кто-то возразит, мол, не нравится — не ешь. Выключи и не смотри, не слушай. Допустим, взрослый так и сделает, но как быть с детьми? Они хо­дят в садик, в школу. И везде засилье этого «искусст­ва». У всех наушники, все закачивают себе в сознание ядовитые установки. При этом никто понятия не име­ет, что делает. И малые, и большие, все почитают это за развлечение.

Выключить это нельзя. Это системный эффект, ко­торый может быть исправлен только системой. Пока сохраняется демократия, изменения невозможны. Вы, ваши дети, ваши друзья, так и будете кушать ядовитую пищу, потому что она приносит прибыль ее создателям.

Может показаться, что гнем к запрету на свободное творчество. Отнюдь, запрещать творить нельзя. Практика показывает: запретительная политика в этой сфере ниче­го не дает. Стране нужно искусство, и оно может родить­ся только в свободном творческом полете. Под заказ, под «Сталинскую премию» ничего яркого не рождается. По­смотрите фильмы, сделанные придворными художниками под заказ, и убедитесь в их энергетической пустоте.

Мы понимаем задачу цензуры не в том, чтобы запре­щать производить, а в том, чтобы не выпускать в широ­кую продажу ядовитые продукты.

Определять, что можно кушать, чего нельзя, долж­ны не сами творцы и не сами потребители. Можно заранее сказать, они выберут «блестящее и жужжащее». Это должны делать люди другого уровня, способные в долгосрочной перспективе просчитать, во что выльет­ся употребление той или иной пищи.

Мы снова вернулись к вопросу, на который не от­ветили. Кто должен определять степень полезности и вредности? Вывод парадоксален и непривычен. Полу­чается, произведения наркоманов, извращенцев, мань­яков и т. д., как бы ни были внешне они привлекатель­ны, излучают энергию, составляющую сущность своих творцов. Их творения по необходимости меняют созна­ние в худшую сторону. Это своего рода Чернобыль, облучающий душу. Духовные вирусы разрушают чело­веческое мировоззрение и формируют сатанинское.

Вы никогда не задумывались, почему в балетных кол­лективах высок процент педерастов? Если из 100 пришед­ших танцевать балет 98 (если не 100) становятся педера­стами, как вы думаете, это случайность или результат воздействия балета? Если вы полагаете, что случайность, имеете великолепную возможность объяснить, во-первых, отличие случайности от закономерности. Во-вторых, по­чему «случайность» не имеет такого устойчивого посто­янства, например, среди художников или писателей. Если же это закономерность, мы должны констатировать — со­домия является следствием искусства (балета). При всей его внешней возвышенности, оно меняет сознание юно­шей в худшую сторону (кстати, мы, как и подавляющее большинство граждан, не находим возвышенности в муж­чинах, наряженных в колготки, танцующих с женщина­ми, у которых максимально подняты юбки). Грация и пластика, все это хорошо, но само по себе не показатель. Если Чикатило грациозно орудовал ножом, это не повод восхищаться им. Нужно смотреть в суть вещей, а не ог­раничиваться поверхностным взглядом.

Государственному, равно как и человеческому орга­низму, нужна иммунная система. Если ее нет, орга­низм заражается и умирает. Возражать против запре­та на продажу наркотиков могут только наркоторгов­цы. Еще несчастные люди, которых они подсадили на наркотики. Может ли общество принимать во внима­ние эти возражения? Даже если они под лозунгами свободы и равенства? Сегодня нам пытаются доказать право сильнодействующих средств на существование, потому что они вызывают приятные галлюцинации. Ну не бред?

Кто против утверждения, что всякое искусство, из­меняющее сознание людей в худшую сторону, должно быть уничтожено, а всякому искусству, изменяющему человеческое сознание в лучшую сторону, нужно созда­вать режим наибольшего благоприятствования?

Искусство должно делать человека хоть немного лучше. Народная мудрость — лучше быть мало богатым и здоровым, чем много больным и бедным. Прилага­тельные «мало-много» можно оценить при существи­тельном. Мало или много чего? Сами по себе они не имеют ценности.

Требование проверять пищу, прежде чем кормить ею народ, закономерно. Контроль качества пищи все­гда считался обязательным. Но вот пришла демократия и объявила: пищу для души контролировать не нужно, свобода. Началось великое отравление народа. Одни смертельно отравленные полуживые, другие в коме, иные умерли. Абсолютно здоровых практически нет.

Чтобы оправдать свои болезненные страсти, под них подводят логическую базу. Возникают целые доктрины, призванные легализовать грязь. Моменты, достойные омерзения, «перекрашиваются» в другой цвет и вводят в заблуждение многих. В ход идут любые приемы и ухищрения. Враг использует наших больных людей как агентов разрушения.

Украинский режиссер ставит спектакли, где актеры должны сначала играть голыми, потом мазать друг дру­га дерьмом. И все это подается как концептуальное ис­кусство. Либеральные журналисты спрашивают, как ему удалось добиться такого доверия актеров (мазаться дерьмом и голыми ходить). Больной человек вещает о своей высокой миссии. Говорит о высоких кастингах, о том, что его не понимают на Украине и в России. Что у него заказы из Европы, и он покидает «немы­тую Россию». Представляете маразм ситуации? Украи­на и Россия не хотят мазаться в дерьме, и они немы­тые, а вот кто аплодирует такому, тот и мытый, и про­свещенный.

В основании всего этого либеральная свобода', по­строенная на отрицании Бога. «Телевизионные акаде­мики», «правозащитники» и «защитники демократии» уверены — попрание нравственности, устоев общества и поедание говна есть дело вкуса, шалость и проявле­ние свободы. Для них это никакой не порок, а так, бе­зобидное развлечение.

Государство должно кормить душу пищей, способ­ствующей ее здоровью. Для этого жесткая цензура рын­ка должна быть заменена на такую же жесткую цензу­ру идеи. Это на первых порах ограничит прибыль. Но при поддержке продукция здоровой духовной пищи станет вполне конкурентоспособна. Что лучше? Ули­ца — это рынок. Родители — это Отечество.

Совместная песня, молитва и даже молчание объеди­няет и укрепляет народ. Это как энергия — ее не вид­но, но она есть. Энергия пронзает своими волнами всех поющих, и все чувствуют друг друга. Аналогично и на совместном богослужении. Люди молятся вместе, чтобы молитва приобрела другую силу. Этот эффект заметили еще древние евреи, и успешно им пользовались.

Один из показателей упадка — народ не может вместе петь песен. Сегодня у нас нет песни, слова которой знали бы все.

В СССР были песни, которые все знали, и их час­то пели вместе. Почему же это не спасло нас от пора­жения именно в информационной войне? Потому что песни петь, это часть. Важная, но часть. Если к части не прилагается других частей, которые сливаются в целое, сама по себе часть бессмысленна. Так что одних песен мало.

Духовной агрессии может противостоять только ду­ховная защита. Наш щит, наша религия, наши тради­ции, наша культура и сложившийся вокруг этого ук­лад народной жизни. Это только кажется, что он про­стой и наивный. На самом деле в нем такая широта и глубина, что дух захватывает. Осталось развернуть эту широту и глубину. Развернуть в современном фор­мате, чтобы каждый мог прочувствовать силу родной России.

Наша культура — это добрая христианская сказка. Сегодня она заплевана и оболгана. Но известно, «Бог поругаем не бывает. Что посеет человек, то и пожнет» (Глт. 6,7). Отталкиваясь от этого утверждения, все, име­ющее в основании Бога, не бывает поругаемо. В том числе и наша великая культура. Только нужно ее расчи­стить от многовекового мусора. Согласны,  грязная работа, неблагодарная. Но мы же трудимся не на сиюми­нутный результат.

И, кстати, каждому по силам хоть немного оградить семью от ядовитой «культурной» пищи, в какую бы привлекательную обертку она ни была упакована. Да, это сложно. Равносильной замены нет, а мы дети сво­его времени. Нам нужно вечером кино посмотреть, а ребенку мультик. Где же взять эту пищу, если все кру­гом отравлено, а то, что здоровое, то сухое и пресное, ни в какое сравнение не идет с сочной продукцией Голливуда.

Если так поступят многие, в том числе и люди ис­кусства, очень скоро возникнет спрос на «экологиче­ски чистую» в моральном плане продукцию. Возник­нет спрос, будет предложение. Особенно если среди наших сторонников найдется достаточное количество творческих людей. У нас в этом плане великолепная школа. Даже Запад признает советские мультики самы­ми добрыми мультиками на свете. Раз у нас ест опыт изготовления здоровой продукции, следовательно, про­цесс пойдет в ускоренном темпе.

ГЛАВА 14. Простому человеку.

Элита — очень важная составляющая для будущего позитивного преображения России. Но не менее важ­ное место предназначено и для обычного человека.

Вспомним одну поучительную легенду. Господь путеше­ствовал по свету вместе со своим учеником. Однажды он встретил землепашца, обрабатывающего землю, и покло­нился ему в ноги. Ученик сильно удивился, вопрошая: как же так, Господи, я молюсь Тебе в течение стольких лет, а Ты за все это время меня даже не поблагодарил ни разу.

Пахарю же, который если и молится, то не более двух раз в сутки, отвесил поклон. Господь сказал ученику: «Я отвечу на твой вопрос, но перед этим исполни Мою просьбу. Возьми чашу, наполни ее до краев водой, поставь на голо­ву и обойди вокруг города. Только смотри, не пролей из чаши даже капли». На вечерней заре, неся на голове чашу с водой, боясь расплескать из нее хоть каплю, возвращает­ся ученик. Когда он приблизился, Господь спросил его: «Уже вечер и ты, Я вижу, хорошо выполнил Мое задание. Но скажи, друг Мой, молился ли ты Мне, пока обходил го­род»? Ученик ответил: «Нет. Я все это время думал о том, как бы не пролить ни капли из чаши. Некогда мне было, да и не мог я». Господь ему сказал: «Вот и ответ на твой вопрос. Ты работал один день, и не нашел времени помо­литься. Пахарь же сей годами тяжко трудится на поле сво­ем, добывая хлеб насущный для себя и своей семьи в поте лица своего. При этом он успевает Мне дважды в день по­клониться. Воздавай же ему должное и не кичись своим превосходством».

* * *

Мы ставим себя на место простого человека. Вот он прочитал «Проект», с базовыми вещами согласен. Что дальше? Вспоминает, что в аналогичной ситуации делали до него. Черпает информацию из фильмов про револю­цию, и норовит вступить в какую-нибудь партию. Далее — на приступ Зимнего. Потом, немного пообщавшись с та­кой публикой, разочаровывается... нет, не в маргиналах, что с них взять. Следует разочарование в патриотизме.

Высоцкий пел: «ребятишкам хотелось под танки», по­тому что «кипит наш разум возмущенный, и в смертный бой идти готов». Золотое искреннее желание, но пока у этого желания нет четкого направления, на нем будут спекулировать различные жулики. Оставьте партии — это пустое. Если хотите реально принять участие в судь­бе России, первым делом забудьте все, что знаете о революционной борьбе. Эти сюжеты сочиняли дилетанты для дилетантов. Ни одно крупное социальное событие не происходило так, как его представили СМИ, книги и кино. Это не более чем художественные произведения, цель которых разбудить правильные эмоции, но не объяснить характер и направление действия. В лучшем случае это попытка научного исследования, которое плохо уже потому, что ученый исследовал только види­мую часть, тогда как ключевые события всегда остают­ся за границей видимости. Выводы были сделаны соот­ветствующие, не имеющие отношения к реальности.

Итак, у вас нет в достаточном количестве ни сво­бодного времени, ни денег, ни иных ресурсов. Что вы можете сделать в этой ситуации? Ничего глобального. Даже если у вас есть исключительные таланты, вы не сможете их реализовать, потому что не имеете возмож­ности системно действовать. Вам семью кормить нуж­но, решать кучу самых разных вопросов, от которых отмахнуться не удастся. В конце концов, вы просто не готовы кардинально менять жизнь. Но в то же время и в стороне остаться не хотите.

Анализируя ситуацию, оптимально ограничить учас­тие в «Проекте» ненавязчивой деятельностью. Зайдет разговор о политике, выборах, демократии, попробуйте высказать свое мнение по этим вопросам. Попытайтесь сопоставить власть временщика и хозяина, заставить че­ловека задуматься о чудовищной глупости требования постоянно менять власть. Спросите, почему через выбо­ры во власть попадают люди, не составляющие украше­ния ни Отечеству, ни нации. Попробуйте озадачить че­ловека на эту тему. Особенно это эффективно в пред­выборный период, когда все заборы будут оклеены призывами голосовать за очередного временщика.

Как принцесса после полуночи превращалась в Зо­лушку, так Россия после прихода демократии обрече­на влачить жизнь унылой федерации. Если миллион человек просто обсудят корни демократии, это будет достойный вклад в создание антидемократического пространства. Демократия очень удобна для критики, ее даже ругать не нужно. Достаточно побудить челове­ка задуматься на эту тему.

Если вы не прочь посидеть в Интернете, наверняка участвуете в политических обсуждениях. Не так важно, что вы скажете. Главное, честно. В том числе не стесняй­тесь критиковать те места в «Проекте», которые вам не нравятся, с которыми вы не согласны. На первом этапе количество важнее качества. Трезво оценивайте свои воз­можности. Если не обладаете полемическими способно­стями, не упирайте на логику. В логике вообще мало кому что можно доказать. Ваша задача не доказать, а по­колебать веру в «священную корову» — демократию. Показать ее обыкновенным животным, которое можно и нужно изучать. Упор надо делать не на свойства, а на источники заявленных свойств.

В первую очередь потенциальной элитой является простой человек. Чтобы раскрыть свой потенциал, про­верьте себя тем, как к вашему мнению будут прислу­шиваться. Будьте транслятором хорошего и своими личными поступками типа не покупаем вредную про­дукцию вы сделаете вклад в дело очищения России от ядоносной духовной пищи.

Каждому нужен свой способ донесения информа­ции. Люди не равны, одни слабее, другие сильнее. Сильные должны защищать слабых (для этого Бог дал им таланты). В нашем случае защитить слабых — это не грузить их философскими концепциями, выходящи­ми за привычные рамки. Наше дело донести информа­цию, которая защитит их от вражеской агрессии. Раз­ве враг разговаривает с народом как с философом? Нет, он ему песни поет, про свободу рассказывает и сериа­лами кормит. Результат очевиден.

В подтверждение этой мысли — легенда. Однажды Моисей увидел пастуха, который молился Богу в меру своего понимания. Он говорил: «Боже, как бы я хотел заботиться о тебе. Убирать в Твоем доме. Давать Тебе молоко от моего стада». Моисей услышал такие речи и разгневался. Он сказал: «Как ты можешь говорить о Боге, который бестелесный дух? Он не нуждается в твоем молоке и уборе дома». Опечалился пастух и пе­рестал приносить свои простые молитвы. Его ум не мог вместить мысль о бестелесном, ни в чем не нуждаю­щемся Боге. «Зачем ты отогнал от Меня раба мое­го?», — обратился Бог к Моисею. Он молился всем сердцем в меру своего понимания, а теперь не молит­ся, твое поучение не умещается в его понимание».

Вернемся к теме. Любой человек может иметь свои оригинальные задумки, идеи, планы, ведущие к распро­странению идеи. Главное, однажды взявшись продвигать идею, не бросать дело на следующий день, месяц, год. Но и перенапрягаться, вкалывая в режиме подвига, не следует. Работайте в темпе, какой вы в состоянии посто­янно держать. Соблюдайте чувство меры. Бойтесь надо­есть людям. Уклоняйтесь от бесплодных споров.

Роль простых людей не так мала, как может кому-то показаться. Наш народ великая сила, в нем сокрыта огромная энергия. Суворов перешел через Альпы бла­годаря не только правильным планам, но благодаря свойству наших солдат, в которых проявились качества нашего народа. Если все народы представить металлом, в одних мы увидим мягкое железо, другие окажутся оружейной сталью. Наш народ является сталью, из которой не только пушки льют. Из нее еще космиче­ские корабли делают, атомные реакторы, турбины для электростанций. В любую сферу, где требуется повы­шенная прочность, наш народ годится.

Качества каждого материала определяет природа. Когда он утратит свои качества, останется материалом только по названию. «Если же соль потеряет силу, то чем сделаешь ее соленою? Она уже ни к чему негодна, как разве выбросить ее вон на попрание людям» (Мф. 5,13). Энергия народа основополагающая для великих дел. Все самое великое в истории произошло вопреки здравому смыслу и благодаря выходцам из народа. Никому не известные лейтенанты, адвокаты и сапож­ники брались за дела мирового масштаба. У них не было ни ресурса, ни команды. Но они начинали де­лать, и появлялось то и другое. Мир раздвигался пе­ред их напором, как море перед Моисеем.

ГЛАВА 15. Империя зла.

С подачи Рейгана Советский Союз называли импе­рией зла. А куда делся дух, составлявший зло, после падения СССР? Он не мог исчезнуть, не мог уйти в никуда. Значит, витает где-то неприкаянный, ищет себе убежище. И, похоже, уже нашел.

С христианской точки зрения СССР был языческой империей, поклонявшейся «красному» идолу. Поклоне­ние закономерно привело к выдавливанию высших ценностей земными. Статус «высшего блага» получает постоянный рост материального благополучия. В кон­це существования советской России в полной мере проявились контуры потребительского общества. Ока­завшись отрезанным от высших ценностей, советский человек начал, образно говоря, упрощаться. Возник «гомо советикус» — неудовлетворенный потребитель, страстно мечтающий о западном уровне потребления, готовый за жвачку и джинсы Родину продать. Количе­ство таких людей росло и, наконец, достигло крити­ческой массы. Когда к ней поднесли огонь демократии, СССР взорвался

Все, языческой империи больше нет. Она канула в лету, развалившись от внутренних противоречий. Но куда пропал составлявший ее дух? Куда исчезло то, благодаря чему СССР был империей зла? Куда делась сущность, вдохновлявшая гонения на Церковь, рас­стрелы священников, массовые репрессии? Куда делось ЭТО?

Вопрос неординарный, и от него попросту хочется отмахнуться. Мол, какой еще дух... Был СССР, была определенная политика, перегибы, гонения... Когда СССР рухнул, гонения прекратились. Зачем мистифи­цировать историю, если все можно объяснить с рацио­нальных позиций, усмехнется пропитанный атеизмом современный человек.

Практика показывает: не все можно объяснить ра­ционально. Более того, попытка рационального объяс­нения сложных проблем не объясняет, а непрости­тельно упрощает и в итоге извращает. Нам, верующим людям, ближе синтез рациональной логики с метафи­зикой. Историю вершат не только люди, но и дух. Из одного субъекта дух переходит в другой, и другой пре­ображается. Нечистый дух может войти не только в человека, и не только в стадо свиней, но и в целый народ и в империю. И бросится тогда эта империя со своим народом «с крутизны в море и погибло в воде» (Мф. 8,32).

Со времен Петра злой дух начал входить в Россию. В 1917 году окончательно овладел русской империей, народом и «долгое время мучил его». (Лк. 8,29). Еван­гелие говорит нам о человеке, одержимом злым духом, гонимом в пустыню. Наш народ 70 лет был гоним в духовную пустыню. Обладая огромной силой, он на­водил ужас на весь мир. Никто не мог с ним спра­виться.

Но пришло время очищения... Современная Россия напоминает бесноватого, из которого вышел злой дух. Его одели в чистую рубашку, и теперь сидит он и ози­рается, и вспоминает себя. «Нашли человека, из кото­рого вышли бесы, сидящего у ног Иисуса, одетого и в здравом уме» (Лк. 8,35).

Злой дух покинул Россию и ее народ и вошел в США... Те, в ком он поселился, беснуются. Подтверж­дение тому моральный и нравственный облик западно­го человека. Происходит утрата базового, понятий со­вести, долга, чести, стыда.

Если смотреть на происходящее не через призму «свободных» СМИ, а беспристрастно, в должном мас­штабе, нетрудно увидеть, что толпа бежит к бездне. И как в свое время в СССР многие предрекали скорое падение в пропасть, так теперь многие на Западе гово­рят то же самое. Фактически сегодня Запад представляет собой поздний СССР. Он получит все то, что получили мы. Но у нас преимущество: мы все это уже пережили, а он — нет. У нас вакцина, а у него — ничего.

Объяснение мировых событий с метафизических высот позволяет осмыслить происходящее. Рациональ­но объяснить грязь потребительского общества невоз­можно. Но стоит ввести более расширенное понятие «империя зла», все встает на свои места.

Мы не имеем ничего против рядовых и нерядовых американцев. Вряд ли можно серьезно утверждать, что люди, составляющие американское правительство, яв­ляют собой античеловеческую секту. Нет, это такие же обыватели, в лучшем случае хорошие завхозы и адми­нистраторы, не отдающие себе отчета в происходящем. Их больше заботит судьба собственного бизнеса, чем судьба страны. Они точно такие же, какими были со­ветские руководители. Люди с детским масштабом мышления получили взрослые ресурсы и рулят, как понимают.

Охватить и осмыслить, что же все-таки происходит на планете, удел очень и очень немногих. До тех пор, пока эти немногие не составят конструктивную силу, ничего не получится. Чтобы построить самолет, нужны самолетостроители, люди, понимающие тему. Чтобы построить государство, необходимы люди государствен­ного ума.

* * *

В книге пророка Даниила есть рассказ о таинствен­ном «сне Навуходоносора», который потряс царя. Он собрал своих мудрецов с просьбой растолковать ему сон, который забыл, грозя в противном случае всех казнить. Спас всех пророк Даниил. Он сказал грозно­му Навуходоносору: «Тебе царь, было такое видение: вот, какой-то большой истукан; огромный был этот ис­тукан, в чрезвычайном блеске стоял он пред тобой, и страшен был вид его. У этого истукана голова была из чистого золота, грудь и руки его — из серебра, чрево его и бедра его — медные, голени его железные, ноги его часть железные, частью глиняные. Ты видел его, доколе камень не оторвался от горы без содействия рук, ударил в истукана и железные и глиняные ноги его и разбил... А камень, разбивший истукана, сделался великою горою и наполнил всю землю» (Дан. 2,31—35).

Пророк истолковал сон: «Ты, царь, царь царей, кото­рому Бог Небесный даровал царство, власть, силу и сла­ву... ты — эта золотая голова! После тебя восстанет другое царство, ниже твоего, и еще третье царство, медное, которое будет владычествовать над всей землею. А четвертое царство будет крепко, как железо; ибо как железо разбивает и раздробляет все, так и оно, подобно всесокрушающему железу, будет раздроблять и сокру­шать... И во дни тех царств Бог Небесный воздвигнет царство, которое во веки не разрушится, и царство это не будет передано другому народу; оно сокрушит и раз­рушит все царства, а само будет стоять вечно» (Дан. 2, 37-44).

В пророчестве речь идет о последовательности четы­рех сменяющих друг друга царств: Ассирийского (золо­того), Персидского (серебряного), царства Александ­ра Македонского (медного) и «железной» Римской империи.

Пятое Царство — православная Россия, наполнит всю землю, сокрушит царства, где нашел себе новый приют нечистый дух, «а само будет стоять вечно».

Существует мировой дух империи. Когда он вселя­ется в ту или иную страну (или даже в племя, чему свидетельство — империя Александра Македонского, возникшая в прямом смысле на пустом месте, полуди­кое племя македонян, тихая провинция в тени ахей­ской культуры, покорившая мир), в ее народ, возника­ет империя. Если все страны представить в виде лю­дей, то империя — это царь.

Существует и мировой дух антиимперии, империи зла. Когда этот дух входит в ту или иную страну, воз­никает фашистская Германия или коммунистическая Россия. На наших глазах рождается новая империя зла, умная, жестокая и беспощадная.

ГЛАВА 16. Вставай.

Еще раз в сжатой форме зафиксируем: наша зада­ча на первом этапе — насытить информационное пространство. Нужно донести до всего общества фундаментальную ущербность ключевых узлов де­мократии. Показать, что это отыгранная тема, обре­ченная терять свои позиции в мире. Чем больше Россия будет цепляться за этот пережиток прошло­го, тем глубже она будет погружаться в пучину ста­рых и новых проблем.

Кстати, такая информация уже вовсю «гуляет» в обществе, но нужно спровоцировать вокруг нее интел­лектуальную активность. Это обострит обсуждение темы, что вместо демократии и поможет быстрее най­ти современную форму государственного устройства.

Когда обсуждение достигнет критической массы, когда информация пропитает общество до самых даль­них закоулков, возникнут необратимые последствия. Насыщение в прямом смысле изменит структуру и со­став общества. Возникнет новое общество, природа которого будет искать соответствующую форму. Какая это будет форма, мы не знаем. И никто не знает. У нас есть общие представления, но критиковать и детализи­ровать их нужно всем вместе. Сейчас важно задать на­правление, основанное на отходе от индивидуализма, превалировании общего блага над личным, а также ориентир в глобальном на нерациональное. В общем, примерно те же принципы, что в здоровой семье.

В разогретом идеей обществе чем выше температу­ра, тем больше рождается автономных идейных лиде­ров. Чем выше концентрация лидеров и чем меньше они связаны друг с другом, тем полнее насыщение пространства. Показателем насыщения является напол­нение разных информационных носителей, к которым относятся не только центральные СМИ и толстые умные журналы, но и заборы и стены.

Информация, дошедшая до ума и сердца элиты, начинает распространяться и нарастать, как снежный ком. Возникает людской ресурс для будущего дей­ствия. Он начнет свой эволюционный путь, превраща­ясь в организованную структуру. Насколько она будет жесткая, сейчас трудно предугадать. Может, это будет конструкция пирамидального иерархического типа, а может, что-то принципиально новое. Несомненным остается факт — в обществе возникнет реальная живая сила. Это будет плоть от плоти продукт общества.

Сам по себе этот факт означает: никакая спецслуж­ба не сможет остановить процесс. Он вне поля ее зре­ния, в другой плоскости. Так в свое время стали нео­братимы идеи просвещения.

Появится множество самостоятельных автономных центров силы. Их работа будет подпитываться и акти­вироваться самим обществом. Независимо друг от дру­га они увеличат информационную концентрацию. Об­щество уподобится улью, осознавшему опасность пре­жнего жилья.

Итак, этапы формирования новой силы:

1.   Насыщение пространства информацией.

2.   Проявление автономно действующих лидеров.

3.   Структурирование лидеров в команду.

Этап идейного насыщения можно назвать инкубаци­онным периодом. Начало положено, ящик Пандоры открыт, процесс не остановить. Идея вышла в массы и начала овладевать умами. На сегодняшний день это самостоятельная, ни от кого не зависимая, в том чис­ле и от авторов, идея. Она действительно стала ничь­ей, а потому с полным правом может считаться соб­ственностью  России.

Ситуация такова: мир готов воспринять идею. Ис­тория человечества свидетельствует: как только в обще­стве возникает новое понимание мира, следом меняет­ся форма общества. Какие контуры она примет, нам неведомо. Но мы знаем, энергия структурируется сооб­разно ситуации, в которой она достигнет своего пика. Преобразования, изменения, восстания, революции, государственные трансформации были следствием. Причина крылась в изменившемся умонастроении мас­сы под влиянием деятельности идейной силы. Мы сейчас не касаемся вопроса, что это была за сила, ка­кую она несла идею. Нам важно подчеркнуть, что при наличии идеи возникает сила, обусловливающая нео­братимость процесса.

Так в свое время возникла модель массовой поли­тической партии. Она стала решающей силой, предоп­ределившей «физиономию» будущего. До этого в исто­рии ничего подобного не было. Новая форма родилась как ответ на вызов времени и определила контуры по­литического пространства. Она соответствовала духу времени и потому стала решающей силой.

Все течет, все меняется. Сегодня политическая партия как форма действия устарела, требуется что-то новое. И это новое не может родиться в тиши каби­нетов чиновников. Новая система рождается за рамка­ми старых систем, в ни чем не ограниченном поле де­ятельности. Она рождает новых людей, своего рода стройматериал будущей силы и костяка будущего госу­дарства.

Никакая материальная сила не в состоянии остано­вить этот процесс. Он надвигается как ледник, сме­тая все на своем пути. Все попытки разбить ее приве­дут к обратному эффекту.

Единственное, что может противостоять нам — ана­логичная сила. Стену огня остановит встречная стена огня. Искусственные усилия не могут принести резуль­тата. Более того, для подлинно идейной силы гонения играют роль активатора.

Тот факт, что наша информация всколыхнула обще­ство, свидетельствует: мы коснулись болевых точек ак­тивной части населения. Люди думают на эту тему, и как только появилась идея, демонстрирующая призна­ки жизни, они тотчас начали реагировать. Не важно, насколько они с нами согласны. Важно, что они нача­ли говорить об этом, спорить, искать выход.

И еще: попробуйте расстаться с подозрительностью к идее. Нет смысла «копать», кто да что стоит за этим. За этим стоите Вы. И эта идея Ваша. Действуйте по своему усмотрению как честный человек, который лю­бит Россию и никого не хочет обмануть.

Не все — козлы. И во власти в том числе. Честных умных людей, в силу различных обстоятельств вынуж­денных играть по навязанным правилам, — полно. Многим давно понятно — это путь в никуда. Но до сих пор не было реальной противостоящей силы. Были или прохвосты, или искренние глупцы. Одни отрабатывали заказ Запада (либо их использовали втемную). Другие призывали наступить на те же граб­ли. К числу последних не так давно относились и мы. Люди, не зная что делать, ушли в себя, в свои маленькие заботы. Но если появится реальная сила, заявляющая понятные цели, имеющая цельное миро­воззрение, соответствующее современным умонастро­ениям лучших людей России, очень многие примкнут к ней. И сделают больше тех «патриотов», что деся­тилетиями переливали из пустое в порожнее. Дерево не принесло плода и основательно высохло. Нужна новая энергия, свободная от того, что сегодня назы­вают политикой.

Вставай, страна огромная! Предстоит великая борь­ба. Наркоманы потребления и порока, присосавшиеся к ключевым узлам государственной системы, добро­вольно не откажутся от кайфа. Идущие в ад и тянущие за собой других просто так свои позиции не сдадут.

Бессмысленно увещевать наркомана отказаться от наркотиков. Они стали его жизнью. А кто откажется от жизни? Что-то доказывать, стыдить — бессмысленное занятие. Они больше нас понимают все это. Но дела­ют. Эти люди до последнего будут защищать право на порок. Это страшная опасность для России.

Всем, русским и французам, англичанам и немцам, японцам, бельгийцам, испанцам и другим народам, если они хотят выжить, предстоит тяжелая гражданс­кая борьба, аналог гражданской войны. На первой ста­дии это будет война в информационном формате. Как будет она развиваться на второй стадии, мы не знаем.

Но мы твердо уверены: от ее успеха зависит судьба че­ловечества.

Россия в предмобилизационном состоянии. Огром­ная масса людей в ключевых постулатах понимают и разделяют наше стремление. Насколько они активно будут реагировать — вопрос второго порядка. Будут и более активные, и менее, и совсем бездеятельные. Это не главное. Главное — растущая идейная масса, кото­рая в скором времени окрепнет в своих убеждениях и превратится в великую силу. Враг ничем, кроме наем­ной толпы, не обладает и не может обладать. Его сила в разрушении и создании всяческих помех для объеди­нения. Долгое время ему это удавалось. Но всему при­ходит конец.

Сегодня уже образовалось определенное пресыще­ние демократической риторикой. Повышение демок­ратического градуса даст обратный эффект. Стоит на этом фоне появиться чему-то принципиально свеже­му и новому, как многие, в первую очередь молодежь и мужчины среднего возраста, ринутся туда. Сначала любопытства ради, потому что новое. Потом за ком­панию, потому что модно. Потом за идею, потому что разделяю.

Очень скоро случайные люди отсеются. Возникнет чистая идейная масса. Не первом этапе не так важ­но, насколько одинаково все поймут и примут нашу идею. Важно, что все осознают неприемлемость демократии.

Через некоторое время мы будем центром, вокруг которого начнет структурироваться масса. Приглаше­ние единомышленников встать в строй в этом случае будет самой обычной мобилизацией. Сам этот факт дисциплинирует людей. Две составляющие, солдаты и офицеры, смыкаются воедино. Все, господа демократы, руки вверх. Нечем вам крыть. Нечего противопоставить описанному ходу событий. Кончается ваше иго на Руси. Страхи проходят, и Россия поднимает свои на­роды на борьбу с потребительской цивилизацией. Как море поднимает волны свои, так и наша страна под­нимется.

* * *

Не оставит Бог Россию. Камни возопиют, если люди молчат. Последний казнокрад и разбойник, мод­ник и тусовщик имеют крупицу православной веры. И проснется его душа. Схватит он тогда себя, горе­мычный, за голову, проклявши громко подлую жизнь свою, и будет готов муками искупить позорное дело свое, пустую жизнь свою. И встанет Россия в былой мощи.

«Хочется мне сказать, панове, что такое есть наше товарищество. Вы слышали от отцов и дедов, в какой чести была земля наша: и грекам давала знать себя, и с Царьграда брала червонцы, и города были пышные, и храмы, и князья, князья русского рода, свои князья, а не католические недоверки. Все взяли бусурманы, все про­пало. Только остались мы, сирые, да, как вдовица после крепкого мужа, сирая, так же, как и мы, земля наша! Вот в какое время подали мы, товарищи, руку на брат­ство! Вот на чем стоит наше товарищество! Нет уз святее товарищества! Отец любит свое дитя, мать любит свое дитя, дитя любит отца и мать. Но это не то, братцы: любит и зверь свое дитя. Но породниться родством по душе, а не по крови может один только человек. Бывали и в других землях товарищи, но таких, как в Русской земле, не было таких товарищей [...] Знаю, подло теперь завелось на земле нашей; думают только, чтобы при них были хлебные стоги, скирды да конные табуны их, да были бы целы в погребах запеча­танные меды их. Перенимают черт знает какие бусурменские обычаи; гнушаются языком своим; свой своего продает, как продают бездушную тварь на торговом рынке... Но у последнего подлюки, каков он ни есть, хоть весь извалялся он в саже и в поклонничестве, есть и у того, братцы, крупица русского чувства. И проснет­ся он когда-нибудь, и ударится он, горемычный, об полы руками, схватит себя за голову проклявши громко под­лую жизнь свою, готовый муками искупить позорное дело. Пусть же знают они все, что такое значит в Русской земле товарищество! Уж если на то пошло, чтобы умирать, - так никому ж из них не доведется так умирать!.. Никому, никому!.. Не хватит на то у них мышиной натуры их!» (Н. Гоголь, «Тарас Бульба»).

* * *

Авторы сочли разумным не подписываться.

Пусть интеллектуальная энергия читателей идет не на обсуждение личностей авторов, а на осмысление под­нимаемой ими проблемы.

17 августа 2007 г.

назад   оглавление   вперед