ПОЛИТИЧЕСКОЕ СОЗНАНИЕ И ИДЕОЛОГИИ

назад   оглавление   вперед

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ОБЩАЯ

ВСТУПЛЕНИЕ.

ГЛАВА  1. Этапы.

ГЛАВА 2. Механизм.

ГЛАВА 3. Признание ошибки.

ГЛАВА 4. Характеристика ситуации.

ГЛАВА 5. Сословия.

ГЛАВА 6. Запутанные.

ГЛАВА 7. Общество «крысиных королей».

ГЛАВА 8. Выход.

ГЛАВА 9. Потребность.

ВСТУПЛЕНИЕ

Четыре века назад Минин обратился к землякам: «Правда, может кто сказать: что мы можем сделать, не имея ни денег, ни войска, ни воеводы способного? Но я мое намерение скажу. Мое имение, все, что есть, без остатка, готов отдать в пользу и сверх того заложа дом мой, жену и детей, готов все отдать в пользу и ус­лугу Отечеству, и готов лучше со всею семьею своею в крайней бедности умереть, нежели видеть Отечество в поругании».

На момент произнесения этой речи Россия была ча­стично оккупирована Речью Посполитой, частично яв­лялась ничейной территорией. К бесхозным землям примерялась Европа. Прошло четыре года, и Россия восстановилась как мощное православное царство. Кто мог подумать, что деятельность мелкого нижегородско­го купчика приведет к спасению страны? Никаких людских, политических и материальных ресурсов у него не было. Единственное, что имелось — неподдель­ная боль за Родину. Минин не мог бездействовать, и сотворил Бог чудо.

Нашему делу нужны те, кто любит Россию так силь­но, а ситуацию понимает столь глубоко, что не может бездействовать. В первую очередь нужна именно лю­бовь. Голое понимание, без любви, не вызовет горяче­го желания действовать. Если человек вычеркнул свою Родину из списка живых, ему бесполезно объяснять опасность ситуации. Даже если он все понимает, тол­ку от этого будет нуль. Раньше он занимался своими делами или лежал на диване без понимания. Теперь будет делать то же самое с глубоким пониманием про­исходящего.

Кто не верит в чудо воскрешения России, тот не поверит в помощь Божью. Великое чудо никогда не совершается падшими и обленившимися. В лучшем случае они ждут, когда Бог вместо них все сделает. Но Бог не делает вместо людей, Он лишь помогает делающим.

Четыреста лет назад Россия возродилась из пепла и праха в православное царство. Потом был хаос 1917 года. Снова многие думали, на этот раз Россию уже ничто не спасет. Но она опять возродилась из небытия — в совет­скую империю. Всякий раз это было чудо, противоре­чащее логике и выводам аналитиков.

Враг многократно убедился — Россию не сломать уничтожением материальной составляющей. Пока жива ее душа, она каждый раз поднимается, как русский Ванька-встанька. Сегодня акцент перенесен с уничто­жения материальных объектов на духовные. Результат превосходит все ожидания врага. Россия в третий раз погружается в пучину самого страшного хаоса, духов­ного. Когда у нас разрушают душу, дальше все осталь­ное мы разрушаем сами.

Мы сегодня живем милостью Божьей, за счет про­дажи ресурсов. Все, что некогда составляло основу на­шей научной, экономической и промышленной мощи, или разорено, или разоряется. Как хорек разоряет пти­чьи гнезда, так разрушительные энергии, высвобожден­ные врагом, разоряют нашу страну.

Мы достигли дна. Дальше опускаться некуда. Наше состояние хорошо только тем, что ощущение дна по­зволяет от него оттолкнуться и начать путь наверх. Мы абсолютно уверены, наша Родина вновь превратится в самое мощное государство планеты. Бог есть, ресурс есть, люди есть. Все есть. Дело только за нами. Хочешь быть с нами, будь с нами.

Дистанцируйтесь от эмоций. Не бросайте чтение книги на половине и не читайте по диагонали. Не делайте преж­девременных выводов и не смотрите на ситуацию через при­зму того или иного шаблона. Относитесь к этой работе так, будто она может круто изменить вашу жизнь.

ГЛАВА  1. Этапы.

Решение всякой задачи имеет свою последователь­ность. Не решив предыдущего, нельзя взяться за сле­дующее. Не построив первого этажа, невозможно при­ступить к строительству второго. Если действовать не к месту и не ко времени, нарушая последовательность, в лучшем случае это будет пустой тратой времени. В худшем принесет вред.

Чтобы избежать подобных казусов, определим по­этапный ход нашей деятельности на основе обязатель­ной последовательности.

Первый этап: формирование идеи. Реализуется через озарение или расчет. Например, таблица Менделеева явилась великому ученому во сне. Планета Нептун про­рисовалась из расчетов французского астронома Леверье. Идеи рождаются или через озарение, или «на кончике пера».

Первооткрыватели принципиально новых тео­рий — люди пророческого типа. Они возвещают миру о том, чего еще никогда не было. Откуда идеи при­ходят к ним в голову, не знает никто. Образ перво­открывателя — Архимед, бегущий по улице с криком «Эврика!».

Второй этап: осмысление идеи. Упорядочивается внутренняя логика. Расчеты на бумаге показывают воз­можность практической реализации идеи.

Мыслители доводят идею до той степени ясности, когда возможность (или невозможность) практической реализации становится очевидна относительно широко­му кругу элиты. (В данном случае под элитой понима­ются люди, способные мыслить в заданных масштабе и теме).

Третий этап: перенесение теории в область практи­ки. Организация практической деятельности.

Организатор похож на человека, которому в чистом поле нужно построить авиационный завод. Есть чертежи будущего самолета. В лучшем случае к чертежам есть ре­сурс. В худшем ничего, кроме чертежей, нет. Все задачи имеют принципиально новый характер, списать решение невозможно. Решение задач, в том числе и по привлече­нию ресурса, требует озарения. Механический подход к процессу невозможен, скопировать ничего нельзя.

Четвертый этап: руководство организованным в об­щих чертах практическим процессом.

Руководитель развивает ключевые направления. Процесс идет уже не в чистом поле. Как минимум, по­ставлены палатки, обеспечено финансирование и най­дены ключевые решения.

Пятый этап: администрирование, контроль работы механизма.

Администратор следит за плановой работой меха­низма точно так же, как механик следит за давлением масла и прочими техническими характеристиками. Тре­буется четкое исполнение. Творчество проявляется только в организации работы рядовых исполнителей.

Шестой этап: механическое исполнение работ.

Исполнителей можно отнести к разновидности инст­румента. От них требуется точное исполнение постав­ленной задачи. Творчество возможно в очень и очень узких рамках.

«Каждый солдат должен знать свой маневр». (А. В. Су­воров).

* * *

Переложим описанную схему на наш «Проект». Начнем с точки отсчета — с идеи. Слава Богу, поло­вина идеи есть. Многие мыслители задолго до нас указали на демократию как на великое зло. Нет нуж­ды в озарении, чтобы понять ужас демократии. Оза­рение нужно, чтобы найти ей замену, иначе разруше­ние обернется ее восстановлением. Причем, в худшем варианте по сравнению с нынешней.

Если место старой идеи не занять новой, старая воз­вращается в своем худшем варианте. «Когда нечистый дух выйдет из человека, то ходит по безводным местам, ища покоя, и не находит; тогда говорит: возвращусь в дом мой, откуда я вышел. И, придя, находит его незаня­тым, выметенным и убранным; тогда идет и берет с собою семь других духов, злейших себя, и, войдя, живут там; и бывает для человека того последнее хуже перво­го» (Мф. 12,43-45).

Разрушение старого имеет смысл, когда понятно но­вое. Бессмысленно заменять нынешнюю демократию любой другой недемократической моделью, если нет уверенности в ее прочности и иных достоинствах. Прой­дет время, максимум, два-три поколения, и несовершен­ное новое станет похуже старого.

Пример возвращения старого в худшем варианте ви­ден на судьбе СССР. Коммунистическая модель в клю­чевых узлах была вопиюще сырой и непродуманной. Имелся перечень пожеланий, каким должен быть совет­ский человек, но отсутствовала технология, из которой было бы понятно, вследствие чего он таким станет. Как это соответствует природе человека? И если никак не соответствует, значит, задача решается через изменение природы человека. Возможно ли такое изменение в принципе, и если возможно, человек ли это будет?

Когда рассматриваешь советскую конструкцию с вы­соты прошедшего времени, создается впечатление, что природа человека и общества вообще не принималась в расчет. Новую модель государства строили так, слов­но человек не обладает своей природой. Или эта при­рода как глина, которую можно запросто переделать под любую конструкцию.

История свидетельствует — изменение законов при­роды невозможно. Игнорирование закона ведет не к его исчезновению, а к исчезновению игнорирующего закон. Так и произошло с коммунистами. Место ста­рой аристократии заняла новая, и прошлое воссозда­лось в своем худшем варианте. Масса автоматически начала подражать новым аристократам.

В распаде СССР не виноваты «аристократы» или подражавшая им масса. Виновата система, пропускав­шая на ключевые места малых людей. Попав на вер­шину общества, они восприняли свое положение не как бремя и служение, а как подарок судьбы. Это ощу­щение максимально выражено в словах Папы Льва X: «Насладимся папством, которое даровал нам Бог». По­лученный ресурс он понимал как узаконенную возмож­ность следовать лозунгу «Бери от жизни все». Виноват ли в таком понимании мира этот человек? Нет, не ви­новат. Виновата система, позволившая такому челове­ку оказаться на таком месте.

Аналогично и с коммунистическими правителями. Многие не понимали власть как служение. Это было выше их ограниченного мировоззрения. Беззащитность системы позволила подняться наверх именно обывате­лям, судя по их глубинной сущности и масштабу мыш­ления. Просто они оказались изворотливее собратьев. Власть понимали точно так же, как вышеупомянутый Папа. Для них это было теплое место, возможность устроить свою жизнь за счет общества.

Остальные обыватели понимали власть так же, и были не против насладиться ею. Разница в том, что у одних хватало духу и талантов добиваться власти, у других не хватало. Последним оставалось судачить о власти на кухне (сегодня на форумах). Общее у тех и других — они искренне считают власть инструментом добычи личного блага.

Такое поведение власть имущих задает образец для подражания. Логика маленького человека развалила ог­ромную империю. Мир так устроен, что общество идет туда, куда идут те, кто в обществе почитается за элиту. В обществе, не поднимающемся в своих стремлениях выше материальных целей, элитой считают власть иму­щих, богатых и знатных.

Психологи отмечают: присяжные заседатели за одно и то же преступление почти наверняка оправдают из­вестного человека и осудят неизвестного. Это природа общества и человека, к которой можно по-разному от­носиться, но которую нельзя игнорировать.

Во все времена одни люди стремились к высокой жиз­ни, другие — к сытой. Кем захотят быть люди, рыцаря­ми без страха и упрека, или потребителями без принци­пов и совести, полностью зависит от элиты. Простые и обыкновенные подражают той жизни, какой живут бога­тые и знатные. Это относится ко всему, начиная от ма­неры одеваться и кончая моделью поведения. Во време­на Сталина носить одежду военного стиля считалось осо­бым шиком. Мода тут ни при чем. Просто такой стиль носила элита. Если завтра власть снова перейдет на во­енную форму, многие будут стараться в общих чертах выглядеть так же. Люди хотят быть похожими на элиту, чтобы подчеркнуть свою причастность к силе. Если се­годня элита демонстрирует приверженность к потребитель­скому стилю жизни, неудивительно тотальное стремление массы к тому же самому.

Приоритет признается не по уровню духовности или интеллекта, а по степени известности. В век информа­ционных технологий известным можно сделать кого угодно. Ученые утверждают, если «раскрутить» обезьяну, сделать из нее бренд и позиционировать как пос­ледний писк крутости, в молодежной среде начнется подражание... обезьяне. Будут копировать ее жесты, звуки, стиль одежды и прочее.

Если даже обезьяна может быть образцом для под­ражания, человек тем более может. Даже самый неда­лекий. Непроходимая, но популярная дура будет дик­товать образец поведения и внешнего вида миллионам женщин. Не потому, что она умнее или благороднее, а потому что ее лицо узнаваемо.

Чтобы женщинам не было обидно, все сказанное в той же мере относится и к мужчинам. Любой извест­ный и богатый дурак, позиционированный как звезда, многим будет задавать норму поведения. Более умные и глубокие люди будут ему неосознанно подражать. «Рабы господствуют над нами, и некому избавить от руки их» (Плач. 5,8).

Посмотрите любую политическую или развлекатель­ную передачу, и вы найдете множество глупых людей, подаваемых под видом элиты. Они формирует обще­ству потребительское мировоззрение, задают установ­ки и образцы для подражания, сами не сознавая того.

Поведение любого узнаваемого лица автоматичес­ки становится образцом для подражания. Из этого факта следуют очень серьезные выводы. Сам дурак (или дура) по понятным причинам не понимают сво­его влияния на общество. Им по-честному кажется, что они великие и все от них в восторге. Когда сы­тые и глупые заявляют себя элитой и призывают брать от жизни все, у общества нет шанса. Начинается стре­мительная деградация, что наглядно показывает со­временность.

Эффект «новой элитности» означает, что общество можно увлекать в пропасть через превращение дураков и идиотов в «звезд». Именно это мы сегодня и наблю­даем. «Звезды» выполняют роль топора, подложенного под компас корабля. Корабль полным ходом плывет на рифы, но никто этого не понимает. Интересная ситуа­ция: явных врагов нет, а явный вред производится и тиражируется самими членами общества. И все пото­му, что в нем «зажигаются звезды».

Помните у Маяковского: «Послушайте! Ведь, если звезды зажигают, значит это кому-нибудь нужно?». Ко­нечно, нужно, но вот кому — отдельный вопрос. В дан­ном случае это нужно точно не обществу. И не самим «звездам». Кому же?

ГЛАВА 2. Механизм.

Чтобы управлять обществом, нужно понимать ме­ханизмы, приводящие его в движение. Главным меха­низмом является эффект подражания, Когда право­славный царь со своим двором выполняли многоча­совые православные обряды, они создавали эталон поведения и шкалу ценностей. Когда западные коро­ли и рыцари собирались в Крестовые походы, они формировали понятие искупительного подвига. Луч­шие юноши мечтали посвятить жизнь высокому под­вигу, а лучшие девушки мечтали иметь такого жени­ха. Так формировалась элита.

Когда элита наполнилась людьми, поступки которых создавали вредные модели поведения, система начала гнить и вскоре рухнула. Люди, заявленные элитой, яв­лялись таковой только по крови. По духу это были обыватели, которым повезло родиться в дворянской семье. Стремления родовой элиты и рыночного торгов­ца оказались в одной плоскости.

Когда стремления элиты и простолюдинов были разнесены по разным плоскостям, эффекта конкуренции не возникало. О какой конкуренции могла идти речь, если один — рыцарь, а второй — купец или кре­стьянин? У них разное поле боя, разные цели. Один сражался за высшие цели, имея наградой воинскую доблесть. Другой сражался на производственном или торговом «поле», имея наградой торговую прибыль. Все было на своем месте до тех пор, пока сохранялись раз­ные стремления. Недоразумения начались, когда заяв­ленные элитой люди начали стремиться к тому же, к чему и простолюдины, то есть их интересы оказались в одной плоскости. А это указывает на отсутствие под­линной элиты. Получалось, люди, за которыми призна­вались большие полномочия (ресурс), использовали свои преимущества не для защиты общества, а для его эксп­луатации. Когда люди со статусом элиты и стремления­ми простолюдинов пришли в материальный сектор, они образовали несправедливую конкуренцию. Они забирали себе лучшие куски не потому, что заслужили или завое­вали их, а по праву рождения.

Такой конкуренции общество не могло признать. Или конкурируй на равных, или уходи в свою нишу. Если ты заявляешься как элита, занимайся тем, чем положено элите. Стремись к высшим целям, заботься об обществе, защищай от врагов и прочее. В общем, веди себя как родитель по отношению к ребенку. Если родители опускаются до соперничества с детьми за ма­териальные ценности, дети отказываются признать та­кую конкуренцию справедливой и покидают отчий дом. Простолюдины (взрослые дети) приходят в движе­ние, как муравьи в потревоженном муравейнике, ког­да на очевидном уровне чувствуют несправедливость. Это чувство питало буржуазные революции и переход от феодализма к капитализму в целом.

Осознание несправедливости порождает энергии, вызывающие реконструкцию общества. Отличительная черта нового общества — дети отказываются иметь родителей в принципе. Они в точности копируют пове­дение беспризорников. Хороших родителей они не ви­дели, а от плохих удрали. Наследственный принцип формирования элиты заводит ситуацию в тупик. На основании своего печального опыта общество приходит к идее самоуправления. Сегодня эта идея оформлена в систему, известную как демократия.

Казалось, народный выбор выявит самых лучших людей, самых благородных, бескорыстных, честных и умных. Казалось, постоянная смена власти не позволит временно назначенным правителям засидеться и полу­чить конкурентное преимущество.

Когда теорию перенесли на практику, возникло со­вершенно не то, к чему стремились. Новая система по­казывала результаты, превосходящие самые мрачные прогнозы. Проще говоря, она работала в обратную сто­рону. Народ неизменно выбирал не самых лучших, а самых худших. Худшие характеризовались наличием талантов и отсутствием совести.

Из попробовавших власти рождается сословие про­фессиональных политиков, понимающих свою деятель­ность точно так же, как вчера понимали свое ремесло. Проще говоря, цель в обоих случаях была одна — снискать хлеб насущный.

Управление обществом превращается в ремесло. Но­вые командиры легко обходят все преграды, предусмот­ренные теорией демократии. Новая аристократия воз­никает исключительно из жуликов и проходимцев. Случилось ровно по пословице: «Когда пан хам, пол­беды. Когда хам пан, совсем беда».

На планете появился принципиально новый тип общества — потребительское. У членов нового обще­ства начал формироваться новый смысл жизни. Если раньше стремление к материальному благу являлось приложением, то теперь оно превращалось в основ­ную цель. Что для традиционного общества было свято, для потребительского оказалось пустым сотря­сением воздуха.

В условиях демократии самые циничные и талант­ливые простолюдины сумели изменить свой статус, но не смогли изменить свои устремления. Полученный ресурс увеличил нечестную конкуренцию.

Прежняя элита боролась за власть, но по правилам, которые поддерживались атмосферой и укладом дво­рянства. Да, сословие дворян вырождалось, но процесс гниения сдерживался благодаря той же причине, по ко­торой... гнил. Наследование статуса вводило в круг ари­стократии детей аристократии. Потомственные наслед­ники только внешне, по телу, являлись аристократами. По духу большинство были простолюдинами, мысля­щими не дальше балов и развлечений. Но в этом был свой плюс. Институт наследования исключал конку­ренцию, наблюдаемую при демократии.

Если при демократии по факту участие в соревно­вании принимают только богатые беспринципные люди, при наследственном принципе — только богатые «породистые» люди. Очевидно, что при втором вари­анте система медленнее заполняется хищниками.

Чем меньше ограничений, тем больше претендентов и жестче соревнование. Здесь как при поступлении в вуз — чем больше соискателей на место, тем труднее сдать экзамен. Демократический экзамен на «элитность» сдавали самые жуликоватые из самых талант­ливых проходимцев. Наследственный принцип не до­пускал ничего подобного.

Наследственный принцип расставлял на ключевые места людей не по талантам, а по «породе». Такой кад­ровый подход закономерно порождал неэффективную неуклюжую управленческую машину. Ее плюс — она не порождала демократической конкуренции, не селекци­онировала жуликов. Демократия же расставляла на ключевые места талантливых хищников, образуя эффективный механизм уничтожения государства. Власть выполняла функцию сверхмощного магнита, вытягива­ющего из общества простолюдинов-потребителей, у кого хватало духу начать борьбу за власть. Конкурент­ная борьба выявляла худших.

Народные выборы, по сути являющиеся манипуля­цией сознанием, создавали ситуацию, где победить мог не просто самый умный и сильный, но к тому же и самый беспринципный. При прочих равных последнее качество обеспечивало победу. Честные умные и силь­ные проигрывали беспринципным умным и сильным.

Самые беспринципные простолюдины получают статус элиты. Новая элита ужасна в своей примитивности. Мно­гие чувствуют, здесь что-то не так и не то, но, не умея понять, что не так и где не то, замыкаются в себе. Никто не понимает, как вести себя под властью духовных пигме­ев. Одни пробуют протестовать и возмущаться, но, не умея оспорить базового постулата демократии и признавая ущербными все формы наследственного принципа форми­рования элиты, зацикливаются на частностях.

В первой книге мы писали: «Масса приходит в дви­жение, следуя за свободными». По своей природе масса инертна. Она не может создавать собственных ориен­тиров, ей всегда нужен поводырь. Этого не надо сму­щаться, такова природа общества. В этом большой смысл. Если бы каждый был сам себе режиссер, обще­ство как единое целое было бы невозможно. Именно благодаря потребности подражать возможно как суще­ствование общества, так и управление им.

Когда законодателями мировоззренческой и интел­лектуальной моды становятся личности с несоответ­ствующим масштабом, общество можно сравнить с путником, блуждающим по джунглям с неправильной картой. Он не знает куда идти, а все нарисованные на карте выходы оказываются ложными, существующими лишь в воображении картографа. Если элита не задается вопросом, каковы последствия ее поведения, она ведет общество в пропасть. «Может ли слепой водить слепого? не оба ли упадут в яму?» (Лк. 6,39).

Никакая логика не сможет разрушить данную уста­новку. Изменить курс нельзя нравоучениями. Нужны новые образцы для подражания. Чтобы создать такие образцы, нужна новая элита. Ее создание требует оп­ределенных социальных механизмов. Если таких меха­низмов нет, задавать тон будут плебеи. Это не бедные, это духовно нищие люди. Сколько бы у них ни было денег и возможностей, их стремления всегда будут ог­раничены формулой «хлеба и зрелищ».

Демократия опаснее секты. Она формирует ложную элиту, которая задает обществу ложные образцы поведения. Но виноваты в этом не простолюдины, дорвавшиеся до власти и использующие ее в меру своего понимания. Ви­новата система, культивирующая такую элиту. Они непо­средственные разрушители, но не осмысливают характера своей деятельности. У спецслужб высшим пилотажем счи­тается использовать человека втемную, чтобы ему казалось, будто он действует по собственному желанию. С нашей так называемой элитой аналогичная картина.

Если некто хочет разрушить семью руками детей, он первым делом «пробьет» детям право на доступ к взрослому ресурсу. В ход пойдут слова о правах ребен­ка и прочее. Пресекать эти попытки способна систе­ма, не дающая шанса маленькому человеку стать эли­той. Например, корпорация устроена так, что случай­ный человек не может оказаться руководителем, какие бы хорошие слова ни говорил. Если в государстве не будет аналогичной отсечки, страну ждет хаос.

Чтобы реализовать задуманное, нужна система, рас­ставляющая людей по своим местам. Пока ее нет, ломать демократию не имеет смысла. Непродуманные действия воруют время и энергию, ничего не меняя кардинально. Непродуманное новое вывернется в худшее старое.

ГЛАВА 3. Признание ошибки.

«Чем глубже мы заглядываем в прошлое,

тем лучше видим будущее».

Уинстон Черчилль

В первой книге сказано: «Когда люди предлагают что-то сломать, закономерно спросить, а что они пред­лагают взамен? Призыв сначала сломать, «а потом что-нибудь придумаем», не вызывает доверия. Без общего по­нимания, что будет вместо демократии, невозможно конструктивно действовать». История станет повто­ряться, как в известном фильме, где герой просыпал­ся и вновь оказывался во вчерашнем дне.

Отсутствие глубокой мировоззренческой базы сводит все усилия на нет. Множество умных людей толкутся на месте, обсуждая ничего не значащие «бантики», бу­дучи не в состоянии продвинуться ни на шаг. Никто не знает, как исправить ситуацию.

Чтобы яснее понять мысль, представьте: у Ленина нет теории марксизма, и он не собирается в корне менять систему, не думает строить коммунизм. Просто высту­пает за улучшение бытовых условий рабочих, за увели­чение социальных льгот, за понижение коммунальных платежей и прочее. В общем, за что радеют тред-юнио­ны (и современные коммунисты). В итоге вся его энер­гия шла бы на борьбу за экономические требования, не влияя на систему в целом.

Наличие марксизма дало ту спасительную платфор­му, на которой возникла конструктивная команда. Да, команда ошиблась, но мы сейчас не об этом. Причи­на не в пороке команды, она была что надо, железная. Причина в дефекте теории, по сути являющейся уто­пией. Но при этом дефектная теория марксизма была цельным учением. Только на базе цельного учения можно создать команду. Цельное — значит, дающее базу ключевым узлам системы, в первую очередь прин­ципам системы и формирования власти. Без такого учения команда невозможна.

Все движения, боровшиеся за социальные и эконо­мические привилегии, не касаясь базовых принципов системы, не создали такой команды, какую породили большевики. Тред-юнионы представляли борьбу в рам­ках существующей системы, по сути предлагая встро­иться в нее, отвоевать свою долю пирога. Большевики же боролись за изменение системы. Это их принципи­альное отличие от тред-юнионов (современных комму­нистов).

Борьба за экономические уступки — слишком мел­кая цель для рождения настоящей команды. Современ­ные коммунисты никогда не создадут железные легио­ны, потому что не заявляют своей целью строительство коммунизма. Они будут бороться за улучшение комму­нальных реформ, спекулировать во время выборов на проблемах простого человека, но все это не то.

Для подлинного преобразования нужна подлинная команда. Для этого надо не спекулировать, не играть в чужие выборы, не участвовать в подковерных бата­лиях, одним словом, не встраиваться в существующую систему, а строить свою.

Наличие демократии без собственной знати означает власть чужой аристократии. На демократическом Западе властвует аристократия. Да, это далеко не та аристокра­тия, какая нужна для управления страной. Это не арис­тократия духа, это финансовая, торговая и промышлен­ная знать, объединенная в аристократию политическую. Это ее представители принесли с собой торговый дух, превратив правительство в рынок, но мы сейчас не о том. Власть торговой аристократии — это, безусловно, плохо. Но власть чужой торговой аристократии еще хуже.

Мы играем на 100 % в чужую игру. Чтобы в свою игру играть, нужно свою систему строить. Тогда уско­рится процесс притока единомышленников, увеличе­ния команды, ведения эффективной борьбы. В против­ном случае все сведется к переделу сфер влияния и политическим спекуляциям. Наверное, на этом можно устроить свою судьбу, но мы имеем другую цель, мы Россию хотим спасти. В наше время такое желание странно звучит, но это так. Представляете, не марги­налы, не политики, а обычные вменяемые люди хотят помочь своей Родине. Точкой отсчета этого спасения является цельная мировоззренческая система, ключе­вые узлы которой тщательно и детально проработаны. Не набор благих пожеланий, а именно система. Архи­мед сказал: «Дайте мне точку опоры, и я переверну земной шар». Нам нужна точка опоры.

Мы поставили целью найти «такую систему, кото­рая в силу своей природы стремится сделать общество здоровым. То есть налицо должна быть заинтересован­ность системы в формировании у людей человеческих ка­честв. Хорошая система та, что жизненно заинтересо­вана в этом. Само существование государства должно зависеть от успеха в подобном деле. Если система справ­ляется со своей задачей, то есть формирует у людей че­ловеческие качества, значит, она живет и процветает. Если не справляется, — значит, умирает. Это как ин­стинкт самосохранения. Нам нужно найти такую сис­тему, которая ради своего существования будет стре­миться формировать здорового в моральном и физическом плане человека. Экономика, наука, искусство, религия и прочие ресурсы будут поставлены на службу, чтобы реализовывать базовое условие, создавать человека. В про­тивном случае, если власть не сможет поставить свой ресурс на достижение главной цели — формирование че­ловека с большой буквы, — ресурс будет работать на разрушение общества» («Проект Россия», первая книга).

По нашей логике получалось, «государство — это гигантский механизм. Идея двигателя — источник энер­гии. Идея государства — источник власти. Идея государ­ственных моделей происходит из разных принципов фор­мирования власти. В этом контексте есть три источни­ка власти — Народ, Сила, Религия. В рамках этих направлений развивается любая политическая теория. Власть или выбирается народом, или захватывается силой, или считается данной от Бога. Один из трех ва­риантов становится компасом, указывающим генераль­ное направление». («Проект Россия», первая книга).

В данном случае имеется в виду идея не государства вообще, а принципа формирования власти. Как в раз­ных типах двигателя разный принцип высвобождения энергии, так в разных типах государства разный прин­цип формирования власти.

Тщательно разобрав все три направления, мы пришли к убедительному выводу — единственной точкой опоры власти может быть только религия. Взяв это за ориен­тир, мы начали поиски, и на тот момент пришли к вы­воду, что оптимальной системой является монархия.

Пришло время признать свои ошибки. Под давлени­ем аргументов мы вынуждены сказать — никакая фор­ма монархии, в том числе принципат, не выполняет за­явленных выше условий. В самом лучшем, самом фан­тастическом случае, если у нас все получится как по нотам, монархия принесет кратковременное облегчение. Уже во втором поколении власть наполнится людьми, по духу не являющимися элитой. Начнется обратный процесс, что приведет к воссозданию худшего варианта демократии. Аристотель указывал на серьезный порок монархии. Он утверждал, что однажды прервавшись, она не сможет восстановиться в полном объеме. Имеется в виду, чем моложе династия, тем меньше в ней сакральности. Но дело даже не совсем в этом. Это так, част­ность, которую можно было бы решить.

Общая логика, заставившая нас отказаться от мо­нархии, начинается с того, что монарх будет иметь се­мью. Семья и ближний круг станут формироваться эле­ментом случайности. Если элиту будет создавать слу­чай, события начнут развиваться по описанному выше сценарию. Новая элита в своем большинстве будет иметь такое же стремление, как и самый последний простолюдин. Она будет служить образцом для подра­жания. И так же разведется на глянец и соблазны по­требительского стиля жизни, как сегодня разводится наша элита. Не от великого ума она транслирует на все общество потребительскую модель поведения.

Вчера общество копировало поведение коммунисти­ческой элиты (при Сталине их называли партийными дворянами). Сегодня общество кодирует поведение де­мократической элиты. Завтра будет копировать поведе­ние монархической элиты. Проблема в том, что элиту сформируют простолюдины по духу, которые начнут жить в соответствии со своими стремлением и уровнем понимания мира. В обществе снова родится ощущение несправедливости. В такой среде монархическая кон­струкция окажется очень уязвимой.

Сегодняшняя информационная среда по сравнению с прошлыми временами отличается большой агрессивнос­тью. Если ключевые узлы прошлого были подточены и разъедены в течение веков, то в современных услови­ях процесс разрушения пойдет с удесятеренной скоро­стью. Монархия рухнет уже не за века, а за несколько десятилетий. И вновь приходим к тому, от чего бежим, снова прорисовывается свиное рыло демократии. Нет смысла строить то, что разваливается уже на уровне теории. Базовый дефект монархии: качества личности и особенно ее масштаб, биологически не передаются по на­следству.

Избежать проблемы православным воспитанием нельзя. Религиозная вера может задать человеку высокий нравственный идеал, но не в состоянии пере­делать его природу. Не по силам ей духовные ценно­сти поставить выше материальных, если человек тому противится. Сегодня многие позиционируют себя пра­вославными, но при этом их устремления и приори­теты лежат в рамках материального. Не важно, что они говорят, язык без костей. Посмотрите, на что они тратят львиную долю времени, и поймете уровень их устремлений.

В том нет беды, это не унижает людей (и не воз­вышает). Это просто факт, природа. Каждый стре­мится духом к тому, что соответствует его природе. Купец стремится к прибыли не потому, что он пло­хой, а потому что он купец, представитель податно­го сословия. Никакая религия не изменит его устрем­лений, не заставит земные ценности считать детски­ми куличами. Он будет говорить то, что от него хотят услышать, но на деле всей душой будет стремиться в свою песочницу. Такое стремление несовместимо со статусом элиты. Крупные мыслители и руководите­ли не должны иметь детских стремлений. Иначе все напрасно...

Вера может горы сдвигать. Великий грешник, всю жизнь искавший сиюминутные удовольствия, может стать святым праведником. Есть достаточно приме­ров, когда человек был бизнесменом, но, уверовав, уходил в монастырь. Но если человек не имеет ин­теллекта, если он не рожден умным, глубоким и мас­штабным, вера не даст ему того, что он не имеет. Здесь нужно помнить: духовность и интеллектуаль­ность не являются синонимами. Если человек стал праведным, это не означает, что он теперь может быть великим математиком. Это таланты из разных плоскостей. Масштаб и глубина мышления — это как музыкальный слух. Он или есть, или его нет. И если его нет, человеку невозможно отличить фальшивую ноту от чистой. Особенно если ее намеренно прячут, специально пытаются представить явление не тем, что оно есть.

«— Вот что мне непонятно, — говорила Маргарита, и золотые искры от хрусталя прыгали у нее в глазах, — неужели снаружи не было слышно музыки и вообще гро­хота этого бала ? — Конечно не было слышно, королева, — объяснил Коровьев, — это надо делать так, чтобы не было слышно. Это поаккуратнее надо делать». (М. Бул­гаков. «Мастер и Маргарита»)

Огромное количество православных людей не усмат­ривают в смертельно опасных явлениях угрозы. Они соблазняются прелестями потребительской цивилиза­ции, потому что не видят вредного воздействия запад­ной эстрады, голливудских фильмов, мультиков, ком­пьютерных игр. Никто же от этого не умирает, люди просто развлекаются. Причем, соблазняются они в об­щем порядке, без какого-либо индивидуального внима­ния к их персоне.

На царскую семью обрушится соблазнение гораз­до большего размера. Кто запретит принцам или принцессам жить «глянцевой» жизнью? Если предпо­ложить наличие силы, способной на такой запрет, значит, мы говорим не о монархии. В монархическом государстве не может быть силы, способной регламен­тировать жизнь царя, членов царской семьи и их бли­жайшего окружения. Раз такой силы не может быть даже теоретически, никто на свете не помешает «коту Базилио» и «лисе Алисе» использовать будущих «Буратино» втемную. В чем непосредственно это будет выражаться, — дело десятое. Для нас решающее зна­чение имеет неизбежность развития вышеописанных событий.

Робкие надежды, что функцию контролера выпол­нит какой-нибудь парламент, провалятся, не успев тол­ком созреть. Этот факт доказывают все (без исключения) всенародно выборные парламенты, начиная от Французской революции и заканчивая сегодняшней де­мократией. Не могут люди, сражавшиеся на выборах ради возможности сидеть на шее общества, защищать народ. Это снова путь к демократии.

Последней соломинкой, за которую мы цеплялись, была надежда, что Церковь воспитает. Увы, нет осно­вания для такой надежды. Исторический опыт свиде­тельствует: в самом лучшем, самом удачном случае Церковь может воспитать первое лицо государства, то есть царя. Но это опять касается нравственной, но не интеллектуальной стороны вопроса.

Если человек имеет малый масштаб мышления, можно хоть на голове ходить вокруг него, границы его мировоззрения раздвинуть не удастся. Самого высоконравственного человека можно обмануть. В наше время обман и манипуляция сформировались как науки. Противостоять им одной честностью не­реально, что доказывается тысячами исторических примеров.

Объяснить этот момент человеку, мыслящему в бы­товых рамках, невозможно. Кто заводит разговор о предмете, который собеседник считает несуществую­щим, тот выглядит идиотом. Кто выглядит идиотом, с тем разговор короткий. Поэтому «не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями, что­бы они не попрали его ногами своими и, обратившись, не растерзали вас» (Мф. 7,6).

Утверждая монархию лучшим государственным строем, мы полагали ее оптимальной системой. Но когда появились аргументы, игнорировать которые не­возможно, мы пересмотрели свои взгляды. Сейчас мы понимаем монархию как низшую модель власти, вы­водимой от Бога. Если можно так выразиться, это последняя форма общества, терпимая Богом. Дальше начинаются нетерпимые и богопротивные.

ГЛАВА 4. Характеристика ситуации.

Сам факт осознания неприемлемости монархии для современной России — для нас громадный шаг вперед. Приступая к формированию новой концепции, мы не могли не сравнить ее с концепцией демократии, и под­робнее рассмотреть фундамент, на котором основана вся конструкция — на способности народа выбирать власть.

На слух это казалось таким очевидным, что не нуж­далось в доказательстве. Приняв ложное утверждение за истину, люди направили интеллектуальную энергию по ложному пути. В итоге появились замысловатые конструкции, не имеющие к практике никакого отно­шения. Исходя из постулата, что народ может выбирать власть, интеллектуальное осмысление сводилось к изу­чению того, чего никогда не было.

Выборов, о которых говорит демократия, в реально­сти не было нигде и ни разу. Ученые словно догово­рились делать вид, будто выборы действительно проис­ходят. В итоге они изучали виртуальную реальность — явление, которого в действительности нет. Несуществу­ющему явлению посвящены тысячи книг.

С постижением демократии складывается та же кар­тина. Люди изучают теорию, начиная со школьных времен. Далее идут на факультет какой-нибудь полито­логии. Когда они в совершенстве познают теорию и собираются применить ее на практике, оказывается, действительность не имеет даже отдаленного отношения к теоретическим выкладкам. В реальности полити­ческая борьба сводится к тому, чтобы любым путем склонить избирателя проголосовать за нужного канди­дата. Все предельно цинично и продажно, все сплош­ной обман.

Но если мы пофантазируем, и допустим, что все че­стно, все равно будет профанация. Люди станут выби­рать наиболее красивого или с самым приятным голо­сом. Вспомните, первые выборы, когда профессиональ­но обманывать и манипулировать еще не научились, были примерно такими, как сейчас.

Смотрите, что получается. Ошибка, принятая на веру, породила огромное ложное направление. Одни пытаются объяснить идущие процессы в соответствии с теорией демократии. Другие изобретают более или менее мудреные разновидности демократий. Рождают­ся суверенные, национальные, аристократические, уп­равляемые, реальные и прочие демократии, коим нет числа. Появляются экзотические, типа голосования по Интернету. Люди не понимают, изъян этой системы не в способе голосования, а в самом принципе невозмож­ности выбора. Не имеет значения, в каком порядке рассядутся музыканты, если они играть не умеют. Ана­логично и здесь — не имеет значения, каким способом люди будут выбирать то, о чем не имеют знания.

Последнее достижение в этом направлении — пред­ложение узаконить ту власть, которая имеется на дан­ный момент. Подтянуть под нее демократическую тео­рию и на этом поставить точку. Вот что есть на сегод­няшний день, то и будет считаться нашим особым видом демократии.

Причем тут название? Самолет можно назвать как угодно, хоть кастрюлей, дело не в названии, главное чтобы он летал. Аналогично и со страной — главное, чтоб она соответствовала базовым требованиям. Назва­ние системы дело десятое.

Пока нет концепции, конструктивное движение невоз­можно. Концепция — это не набор благих желаний и мечтаний. Это жесткая логичная структура, из которой видна реальность реализации желаний. Она должна по­казывать, как модель будет работать на практике.

Сегодня документы, претендующие на концепцию, похожи на новый литературный жанр, который образ­но можно назвать наивной утопией в бюрократическом стиле. Они изобилуют благими пожеланиями, но из них, хоть убей, не видно, как пожелания преобразуют­ся в факты. Например, заявляется: власть не должна воровать и должна заботиться о народе. Хорошее по­желание. Но вследствие чего оно будет реализовано? Тут глобальный молчок. Интеллектуальный вакуум за­полняют эмоции в стиле «у народа проснется самосоз­нание, и он могучей рукой сметет паразитов». Читаешь и думаешь: какой же бред... Будто люди фильмов про революцию насмотрелись и теперь уповают на пробуж­дение самосознания, чтобы потом «могучей рукой»...

Можно понять школьника, на крайний случай сту­дента, который рисует в тетрадке факел, под ним пи­шет слово «свобода», и дальше... Душа кипит, хочет справедливости, вокруг все мелко, и он выражает свой протест. Но партийные документы — это же совсем другое. В них люди ожидают увидеть не нарисованный факел за колючей проволокой и не лозунг. Они хотят уяснить для себя причину и найти ответ, что делать.

Любая сложная модель строится не на эмоциях, а на расчетах. Прочность ключевых узлов должна быть вид­на на уровне логики, раскрывающей ключевые момен­ты. Это как с чертежом самолета. Принцип подъема машины в воздух должен быть понятен не из пламен­ных речей конструктора, а из его расчетов. Не говорите громких слов. Покажите расчеты, из которых я увижу подъемную силу винта или крыла, и соглашусь с вашей логикой (или не соглашусь).

Эмоции хороши для манипуляции. В серьезном деле они не нужны. Заявка на новое устройство общества — серьезное дело. Потому без серьезных расчетов его не­возможно реализовать. Благих намерений в данном слу­чае недостаточно, чтобы построить социальную модель.

Чтобы провести необходимые расчеты, нужно учи­тывать реальную (а не желаемую) природу человека и общества. Иначе будет очередное строительство дома на песке. «Построил дом свой на песке; и пошел дождь, и разлились реки, и подули ветры, и налегли на дом тот; и он упал, и было падение его великое» (Мф. 7,2-27). На митингах все будет хорошо. Но через максимум три поколения все рухнет.

Наша задача создать систему, по своей природе не способную пропустить на место элиты мелких, недале­ких людей. Пока нет понимания такой системы, все наши пожелания не более чем треп. Основой этой си­стемы, носителем власти может быть только отдельное сословие. Это суть любой социальной системы. Один, два и даже тысяча человек не в силах взять на себя всю полноту власти. Обществом правит сословие, группа, класс. Прочность структуры зависит от того, из како­го материала и по какому принципу структурирован класс носителей власти.

История не знает случая, чтобы общество, сохра­нившее свою элиту, перестало существовать. Оно мо­жет быть захвачено, но если оно физически не унич­тожено, если сохраняется элита, носитель высших ценностей и принципов, общество всегда освободит­ся. Яркий пример — евреи. Этот народ показал воз­можность сохранять себя, не имея даже своей терри­тории. И напротив, общество может исчезнуть с лица земли в зените материального, политического и вооб­ще земного могущества, если утратит свою элиту. Та­кая судьба ждет Европу.

Известно, что люди обладают разной природой, и как следствие, разными стремлениями. Один стремит­ся к материальной роскоши. Другой равнодушен к ма­териальной составляющей, он ищет высшие принципы. Каждый строит свою модель поведения на своем стремлении.

Если представить власть капустой, очевидна необхо­димость защиты от козлов. Если таковая отсутствует, огород наполняется известными персонажами. Они размножаются, плодятся и пожирают капусту в неимо­верных количествах. Нет надежды, что травоядные бу­дут воздерживаться от поедания овоща, и однажды это воспримется нормой. Общество перестанет удивляться, что его грабят. Да, власть нас обижает, но это же есте­ственно, на то она и власть.

Такая власть мечтает быть подальше от народа, что­бы он не надоедал ей глупыми требованиями. Народ отвечает взаимностью. По понятным причинам долго такое образование продержаться не может. Однажды оно разрушится и подавит под собой много народу.

Избежать такого печального конца нельзя, не защи­тив огород от всех видов травоядных. Фундаментальная задача — создать конструкцию, исключающую попада­ние во власть несоответствующих людей. Властное со­словие должно пропускать в себя только тех, кто по своим природным качествам соответствует базовым требованиям по устремлениям.

Как над здоровой семьей стоят родители, понимающие своей целью заботу о семье за счет себя, а не о себе за счет семьи, так и над здоровым обществом должны стоять люди, понимающие своей целью заботу об обществе.

Чтобы создать такую систему, нужно нетривиальное решение. Как закрыть козлам доступ в огород? Сразу отсечем теории, предлагающие решить вопрос насили­ем. Будь все так просто, общество давно бы избавилось от паразитов всех видов. Ни Иван Грозный, ни сред­невековые европейские и азиатские правители, ни вла­стители древнего мира, заподозрить коих в мягкотело­сти нельзя, не смогли решить этой задачи казнями и пытками вороватых чиновников.

Система взаимного контроля тоже не решает про­блемы. Она не отвечает на вечный вопрос: кто будет сторожить сторожей? Идея разделения властей, заду­манная с этой целью, провалилась. Практика свиде­тельствует — глисты легко преодолевают все барьеры и сплетаются в единый клубок, пронизанный системой взяток и связанный круговой порукой. Лукавство во­обще свойственно человеческой природе, «сыны века сего догадливее сынов света в своем роде». (Лк. 16,8).

Короткая легенда в подтверждение человеческого лукавства. С неба свисала веревка. Кто держался за нее и говорил неправду, умирал. Один человек должен был другому десять жемчужин и отрицал факт задол­женности. Тогда должника попросили подтвердить свои слова, держась за веревку. Он согласился. Перед тем как идти к веревке, взял десять жемчужин и за­бил их в тростниковую трубочку. Когда подошли к месту, должник протянул заимодавцу трубочку и ска­зал: «Подержи». Потом взялся за веревку и поклялся, что отдал жемчужины. После повернулся и сказал, мол, давай сюда трубочку. Тот отдал. На следующий день веревка исчезла.

Наши современники стали еще изощреннее, а сис­тема — более сложной и непрозрачной. Люди прихо­дят на службу изначально денег заработать или приоб­рести иное благо лично для себя. Они настроены в первую очередь не работать, а создавать видимость; а если и делать дело, то исключительно как условие того, чтобы и дальше разрешали зарабатывать. Принести пользу обществу — не их цель. Их цель принести пользу себе, даже и за счет нанесения вреда обществу. Конечно, оптимально, чтобы и обществу была польза, но в реальной жизни такие совпадения нечасто случа­ются.

Контролирующий аппарат, состоящий из таких же искателей денег, не спасает ситуацию. Кто будет сто­рожить сторожей? Гоголь в одном из своих писем пи­сал: «Если к жулику приставить сторожа, будут два жулика. Если за тем сторожем приставить еще одного сторожа, будут три жулика». Наращивание количества сторожей ведет к увеличению жуликов, но не к улуч­шению порядка.

Общество, пронизанное контролирующими структу­рами, — больное. У него не функционирует естествен­ный институт самозащиты. В любой сибирской, еврей­ской, кавказской деревушке не нужно никакой поли­ции нравственности или нотариуса. Там эти моменты регулирует само общество. Работает природный имму­нитет, защищающий общество от вирусов. Это показа­тель здоровья общества.

В любом мегаполисе есть множество всяких поли­ций и нотариусов, но что толку?.. Мегаполис не может самоорганизоваться. Попытки организовать его исклю­чительно на рациональной основе, искусственно, ни­чего не дают. Тут нужно искать что-то промежуточное. Нужно выявить и активировать социальные механиз­мы, защищающие общество от разрушения. Или под­ручные способы — совместное пение песен, совмест­ные праздники, работа.

Современное общество похоже на человека, страда­ющего лишним весом, из-за которого у него отказы­вают жизненно важные органы. Для обеспечения жиз­ни его нужно подключать к искусственной почке, пе­чени и прочим аппаратам. Но это не решает проблемы. Печальное зрелище, но именно к такому состоянию приближается современное общество. Чем дальше рас­пространяется идея потребления, тем меньше общество способно себя защищать.

Рыба гниет с головы. Пока не решена эта пробле­ма, решение остальных проблем нереально. Пока сис­тема не имеет защитного механизма, власть будет на­полняться людьми, мягко говоря, не соответствующи­ми тематике. Если ворота в огород открыты, он будет заполняться самыми матерыми козлами, победившими других козлов. Как только старые козлы ослабеют, их тут же выбьют новые, молодые.

Жуткая конкуренция порождает жуткую эволюцию, или вернее сказать, мутацию. Появляются новые козлы, по уровню беспринципности и изворотливости превос­ходящие старых на порядок. Они зубами держатся за власть. Под каждым простраивается целая пирамида.

По сути, это раковая опухоль государства. Прокура­тура, ФСБ или МВД — суть инструменты, которые власть держит в руках. Рассматривать их в качестве лекарства, значит, вообще не понимать проблемы. До тех пор, пока нет понятия, как защитить «голову», она будет гнить.

Кроме того, существуют тысячи способов легально­го злоупотребления, которые никакой закон не выявит. Любой чиновник с ходу приведет вам десяток таких спо­собов, когда по факту это будет хищение и взятка, а по закону — выполнение служебных обязанностей. В усло­виях сложившейся круговой поруки наказание за такие завуалированные преступления вообще невозможно.

Раковая опухоль высасывает из общества все соки. Но тяжело больное общество ничего не может про­тивопоставить этому. Оно давно не едино, давно раз­ложилось и превратилось в своеобразную кашу. С каждым годом эта каша становится все более раз­варистой.

Огромный ресурс власти всегда будет притягивать желающих использовать его в личных целях. Вопрос, как избежать этого, как реализовать библейскую фор­мулу власти «первый меж вами будет вам слуга», пока ни кем не ставился. В основном затрагиваются повер­хностные проблемы.

На сегодняшний день главная проблема не в том, что на многие вопросы нет ответа. Умных людей пол­но, ответ найти можно на любой вопрос. Проблема в том, что поиском решения никто не занимается. Эта задача не осознается как задача. Как следствие, нет ни школы, ни учеников, ни традиции, ни наработок в этом направлении. Все твердят как заведенные, поли­тика, политика... Что это за политика такая, при кото­рой хищники и паразиты оказываются в правящем эшелоне? Бенджамин Франклин говорил: «Демокра­тия — это когда два волка и ягненок решают, что се­годня будет на обед». Можно не сомневаться, все будет решено по-честному, большинством.

Эта тема требует отдельного разговора и потому полноценно будет развернута в третьей книге. Тем, кто уверен, что не существует системы, при которой власть невозможно использовать в личных целях, сде­лаем намек. Именно намек, без детальных рассужде­ний.

Мы видим механизм формирования верховной вла­сти на принципах, близких к принципам формирова­ния власти в Церкви. Если бы любой имел возмож­ность получить в управление монастырь или стать епископом, Церковь за малое время была бы заполне­на паразитами точно так же, как сегодня ими запол­нена власть. Такому развитию событий мешает инсти­тут монашества.

Получению власти в православной Церкви пред­шествует длинный монашеский путь. Сан выше приходского батюшки может получить только мона­шествующий. Это отпугивает людей, ищущих власти ради своего блага. Притвориться нет шанса. Нереально представить человека, смысл жизни которого сладко есть и мягко спать, постригающегося в мона­хи в надежде на будущее епископство, через которое он надеется удовлетворить свою главную мечту жиз­ни. Нельзя одновременно идти налево и направо. Наряду с механизмом Церкви целесообразно рас­смотреть принцип формирования власти Древнего Рима. Но при этом нужно отметить: потребительские энергии сегодня настолько агрессивны, что пробивают даже церковный механизм защиты. Поэтому простое копирование тут не пройдет. Но мы поняли причину и знаем, как защитить ключевые узлы нашей системы.

Сегодня одна из главных проблем — заражение об­щества теорией всеобщего равенства. Нам прямо и косвенно внушают на подкорку, мол, по большому счету все равны. Это база демократии, на которой строится гипотеза, будто все могут выбирать хоть ру­ководителя Байконура, хоть руководителя страны. Пусть. Все могут стать Эйнштейнами, ура! Осталось сдать экзамен. Выходите к доске и демонстрируйте свое равенство.

Аналогично и здесь. Все могут быть во власти. Если для этого нужно отказаться от мира, от всех этих кули­чей и песочницы, что тогда? Согласитесь, справедливое требование. Чтобы бесстрастно руководить песочницей, нужно стоять не в ней, а над ней. Вы готовы?

Главное — создание самоподдерживающейся систе­мы, привлекающей людей определенного качества и отпугивающей остальных. Система не должна зависеть от воли одного человека. Примерно как в Церкви. Са­мый авторитетный человек, в том числе Патриарх, не в состоянии свернуть ее с пути. Максимум расколоть может, как это сделал, например, Арий. Или как это делают отдельные иерархи в бывших советских респуб­ликах. Но все равно это раскол в рамках христианства. Никто не может вывести Церковь за эти рамки. Если какой-либо иерарх издаст указ о переходе православ­ных в буддизм, это приведет не к умалению христиан­ства, а к умалению издавшего указ. Система как бы сама себя защищает.

Многие вопросы остаются пока без ответов. В на­шей концепции нет абсолютной полноты, но мы рабо­таем над решением этой задачи. Надеемся справиться с ней всем миром с Божьей помощью.

Нам нужна ваша помощь. Делу нужны крупные мыслители, свободные от шаблонов. Способные по­смотреть на проблему не с точки зрения приближаю­щихся выборов и не по соображению «что скажет на­чальник», а с позиции устройства человеческого обще­ства. Какое это должно быть общество? На каких принципах оно должно быть устроено? Откуда в нем должна браться власть? Что ее защитит от проникно­вения нежелательных личностей?

Таких вопросов десятки. Все они требуют серьезно­го глубокого анализа. Человечеству срочно требуется новая модель государственного устройства. Все старые модели изжили себя. Новый мир породил новые усло­вия, которых не было за всю известную историю че­ловечества. Старые модели в новых' условиях работают не за человечество, а против него.

По прочтению остается странное ощущение. Кажет­ся, мы противоречим себе. То говорим, нельзя ломать демократию, не определившись, что вместо нее. Затем вдруг предлагаем ломать. Так что же конкретно де­лать — ломать или не ломать?

Ломать. У нас нет детально проработанного чер­тежа конструкции, которую мы собираемся возводить на месте сломанной демократии. Но у нас есть об­щее представление о базовых принципах этой конст­рукции.

Учитывая дефицит времени, оптимальным вариан­том является параллельное производство двух дел. Пер­вое — аккуратно демонтировать демократию. Второе — одновременно дорабатывать чертеж новой конструкции государства.

Это примерно как если бы мы печное отопление ре­шили заменить паровым. Глупо сломать все печки, не подготовив переход на новый тип отопления. Но под­готавливать население к грядущему «слому печей» можно и нужно. Для этого не надо детального плана.

Достаточно в общих чертах иметь представление о ха­рактере дела.

Да, дело требует детализации, и это большой труд. Но имеющихся знаний достаточно, чтобы начать оче­видное. В третьей книге мы детально изложим новую концепцию. А пока, чтобы не тратить время, готовим общество к грядущим переменам. Они в любом случае будут глобальными. Весь вопрос только в том, что если пустить процесс на самотек, перемены будут катастро­фическими. Если организоваться по-новому, мы пре­одолеем кризис.

Сравнивая сегодняшнее наше положение со Смут­ным временем XVII века, отметим, что тогда люди не ждали, пока сложится концепция устроения жизни после освобождения. Ополчение Минина и Пожарско­го освобождало Россию от поляков.

ГЛАВА 5. Сословия.

Мир делится на материальную и метафизическую части. Человек — частица мира, и потому в нем при­сутствуют обе эти части, но доминирует что-то одно. У одних доминируют земные ценности, у других мета­физические.

Потребительская цивилизация пытается нас убедить в однородности общества. Пытается внушить, что устрем­ления людей лежат только в материальной плоскости. Области духа как бы не существует или она по умолча­нию вторична. На самом деле человеческое общество неоднородно. Оно состоит из людей самых разных уст­ремлений. У одних стремления ограничены земными ценностями, у других выходят за их рамки. Иначе откуда бы взялись монахи, ученые, творцы и прочие люди нематериального формата, с устремлениями, отличными от обывательских.

Итак, можно констатировать, что есть два типа лю­дей. Первые имеют метафизические цели, земные для них — по остаточному принципу. Для одних это слу­жение Богу. Для других служение чести, что проявля­ется в служении Отечеству. Вторые имеют приоритетом земные цели, метафизические — по остаточному прин­ципу. Самый многочисленный типаж составляют при­верженцы материальных благ. Они считают их высшей, единственно достойной внимания и реально суще­ственной ценностью. Другим ценностям или вообще нет места в мировоззрении этих людей, или они ума­лены до уровня пустого обряда.

У каждого свои ценности. При критической ситуации каждый начнет спасать то, что для него самое ценное. «Никогда человек не пожертвует высшей ценностью ради низшей. Во время пожара сначала спасают самое ценное. И никогда наоборот. Скажите, что для вас самое ценное, и мы можем предсказать ваше поведение на пожаре». («Проект Россия», первая книга). Если предположить, что у Ленина свой бизнес, и начала рушиться партия, а спасти можно одно, он спасал бы партию. Савва Моро­зов спасал бы бизнес. Это закон жизни. «Ибо где сокро­вище ваше, там будет и сердце ваше» (Мф. 6,21).

Представитель каждой группы всю жизнь стремит­ся в направлении высшей ценности. Одни к Богу. Дру­гие к служению обществу. Третьи к обретению матери­альных благ. Можно было бы сказать, что это предоп­ределено, если бы не многочисленные факты, когда развратник и разбойник возвышался до праведника, а праведник превращался в грешника.

Сейчас эти группы смешаны и распылены в усред­ненную массу. Некогда стройная конструкция, народ, гармония которой определялась тем, что каждый был на своем месте, сейчас сломана и перетерта. Словно человека прокрутили через мясорубку, смешали все его члены в единый фарш, где нет теперь ни глаз, ни рук, ни ног, но есть биомасса из клеток, некогда составляв­ших глаза, руки, ноги и прочее. Из этой биомассы можно лепить что угодно, хоть котлеты. Но человека из нее уже не создать.

Сегодня процесс перетирания и перемешивания — на полпути. Он не достиг точки невозврата. Конструк­ция основательно нарушена, но она еще сохраняется. В ней есть все указанные выше типы людей. Это зна­чит, из них вполне может сформироваться элита.

Во главе общества всегда стоит определенная груп­па. Вопрос сводится к тому, представители какого со­словия могут составить эту группу. Какой тип челове­ка оптимален для власти. Если не ответить на вопрос, если пустить его на самотек, над обществом встанет сословие хищников.

Каждый человек является представителем одного их трех сословий. Первое сословие духовное, второе служивое, третье податное. Принадлежность к сосло­вию определяет природа человека. Кто к чему стре­мится, тот к тому и относится. Духовное сословие стремится служить Богу. Служивое сословие стремит­ся служить Родине. Податное сословие стремится к прибыли.

Подчеркиваем, принадлежность к сословию опреде­ляют не чиновник или какая-нибудь комиссия, а сам че­ловек. Каждый знает свои стремления, и каждый идет в сектор, где эти стремления можно удовлетворить. Этот процесс имеет естественный характер. И нужно создать условия, исключающие возможность выдавать себя за того, кем ты не являешься. У козла не должно быть воз­можности наряжаться в сторожа и на воротах говорить, что он идет в огород охранять капусту.

Каждое сословие несет свою повинность. Духовное сословие платит подати службой Богу, и потому свободно от материальных и государственных повинно­стей. Служивое сословие платит подати службой Ро­дине и потому официально свободно от службы Богу (в том понимании, какое вкладывает в это духовенство в отношении себя) и материального налога. Податное сословие, почитающее главным делом жизни приоб­ретение денег, платит материальные подати и свобод­но от службы Богу и Родине. Каждый платит в общую кассу тем, к чему стремится. «Отдавайте кесарево ке­сарю, а Божие Богу» (Мф. 22,21). Так было, и так должно быть.

Теоретически все в общих чертах понятно. Пробле­ма возникает при расстановке всех на свое место. Представители служивого и духовного сословий не пытаются занять место податного сословия. Представи­тели податного сословия, наоборот, стремятся занять не свое место. Они рвутся на места, предназначенные для духовного или служивого сословий.

Самым слабым местом всех известных типов госу­дарств является незащищенность ключевых узлов от по­датного сословия. Его представители успешно маскиру­ются под служивых и духовных и паразитируют на теле общества. Это стало настолько обыденным, что никто не обращает внимания. Говорите, чиновники воруют? И что тут такого? Они изначально именно так понимали свое служение Родине.

Незаметно ушло понимание власти как бремени и служения. Современное общество предлагает понимать управленческие функции как доходное место. Коммер­циализация власти ведет к тому же, к чему ведут па­разиты, заполняющие организм. Они истощают орга­низм, и он погибает.

В гармоничном обществе каждый занимает место со­образно своей природе. Употребляя термин «природа», мы имеем в виду не ту природу, по которой оценивают породистых лошадей, а природу духа.

Элитность в человеческом понимании определяется стремлением духа. Если человек стремится к «золотым унитазам», это не означает, что он плохой. Просто его устремления свидетельствуют, что он не элита. По духу он представитель податного сословия, пусть даже в роду у него одни графы с герцогами и он миллиардер. Богатый простолюдин или бедный, не имеет значения. Деньги не дают высоты духа и не меняют масштаб стремлений.

Духовные качества не передаются по наследству. Не бывает наследственных интеллектуалов, художников или музыкантов. Аналогично не бывает наследственных рыцарей духа. Папа-музыкант, мечтающий сделать му­зыкантами своих детей, равно как и папа-правитель, мечтающий сделать своих детей правителями, как пра­вило, дальше копирования внешней формы не продвигаются. Исключения настолько редки, что являются доказательством невозможности передачи базовых ка­честв духа по наследству. Папа-столяр может передать свое ремесло сыну, потому что это всего лишь знание ремесла, не требующее определенной человеческой природы. Папа-правитель в теории также может пере­дать сыну ремесло правителя, но не в силах передать ему предпочтение духовного перед материальным. Если сын имеет предрасположенность к земным радостям, он будет реализовывать эту предрасположенность. Каж­дая тварь следует зову своей природы.

Из этого правила следуют большие выводы. На низ­ших уровнях наследственность желательна и является благом, во всяком случае, в этом нет ничего плохого. На высших уровнях она нежелательна и является злом. Плохие музыканты не несут обществу столько зла, сколько плохие властители. Если у аристократа духа родился сын, стремления которого не поднимаются выше поиска земных удовольствий, можно хоть на го­лове ходить, переделать его не получится. Невозможно корову переделать во льва. Коровами по духу, равно как и львами по духу, не становятся. Ими рождаются.

Конечно, человек не корова и не лев, и потому ис­ключения бывают. Но это очень большая редкость. Да, мы можем привести ряд примеров, когда человек в корне менял образ жизни — был разбойником, а стал воином, был гонителем христианства, а стал апостолом. Но совсем другое дело поменять природу. Язычник Савл был горячим человеком, по природе ориентиро­ванным на высшие ценности. Он гнал христианство не в качестве наемного гонителя, а по убеждениям. Ког­да его убеждения поменялись, его природа не измени­лась. Просто теперь он пошел в другую сторону. Пред­ставить амебообразного человека, до этого не имевшего никаких принципов, и вдруг ставшего воином и апос­толом, теоретически можно. Но на практике он как был ни рыба ни мясо, так и останется квашней. «Знаю твои дела; ты ни холоден, ни горяч; о, если бы ты был холоден, или горяч! Но, как ты тепл, а не горяч и не хо­лоден, то извергну тебя из уст Моих» (Откр. 3,15—16). Кроме того, если преображение и происходит, то не в результате воспитания, а как итог своего уникального жизненного опыта.

В подавляющем большинстве случаев природа опре­деляет место человека в обществе. Если это правило на­рушается и человек занимает не свое место, вокруг него образуется и растет раковая опухоль. Яркий пример: не­востребованный воин превращается в разбойника. Об­щество, где люди не на своем месте, — не жилец.

Вокруг человека, получившего власть по наследству или  по случаю, но по духу принадлежащего к податному со­словию, собираются такие же. Подобное притягивает по­добное. Возникает лже-элита. Новообразование, члены которого объединены одной целью — поиметь земные ценности, задает обществу разрушительный резонанс. Они могут заниматься благотворительностью, если это правило хорошего тона. И будут ему следовать, чтобы получить продвижение по службе или иное благо, но в основной жизни не перестанут придерживаться других установок. Резонанс двойной морали опасен для общества, как радио­активное облучение для живых организмов.

Неизбежно формируется своеобразная субкультура, между членами которой выстраиваются коррупционные связи, кумовство, круговая порука. Общество оказыва­ется под властью, у которой ни родины, ни флага, ни Бога. Хорошо им там, где хорошо кормЮт. Такую власть устраивает ситуация, когда люди тоже ни чем, кроме кормежки, не интересуются, а СМИ изо дня в день крутит одну пластинку: «В Багдаде все спокойно». Говоря о подобном явлении как о злокачественной опухоли на социальном организме, мы вынуждены констатировать: это не аллегория, а реальность. Имея статус элиты, представители новодельной субкультуры транслируют на общество смертельно опасную модель поведения. И начинается тотальное подражание...

Проблема в теоретическом осмыслении принципа работы механизма, расставляющего всех по своим ме­стам. Как устроить так, чтобы все были на своем мес­те? Чтобы этот механизм приводился в движение не указами, а внутренней энергией системы и соответство­вал природе человека. Чтобы ответить на эти вопросы, нужно серьезное погружение в тему. Благими намере­ниями такая задача не решается.

ГЛАВА 6. Запутанные.

Мы живем между эпохами. Одна эпоха закончилась, другая не началась. Этот период характерен хаосом не только во всех сферах жизни, но, прежде всего, в головах. Все сословия смешиваются, различия стирают­ся. Люди попросту забывают, кто они есть. Отличитель­ным признаком становится материальный «статус» — у кого солиднее счет в банке, машина дороже, «понтов» больше. Все эти штучки выполняют в потребительском обществе роль погон в армии. У кого звездочек боль­ше, тот и главный. Остальные качества не имеют зна­чения. Будь ты хоть бриллиантовый по своим челове­ческим качествам и по талантам, но если твои талан­ты нельзя конвертировать в наличные, ты никому не интересен.

Вот представьте: все звери в лесу забыли, кто они. Заяц не помнит, что он заяц, лось — что он лось, волк, медведь, лиса тоже запамятовали. И вот они ходят, не­прикаянные, кругами. Не знают, чем питаться, с кем дружить, от кого спасаться. Такая вот кашеобразная толпа, лишенная ориентиров. Вместо ориентиров у нее теперь по всему лесу развешаны плакаты с высокопар­ными словами об общезвериных ценностях, декларации о свободе, равенстве и братстве. Никто никому ничего не должен, все свободны, все забыли самое главное.

Ходят они ходят, но природа берет свое. Нужно как-то питаться, где-то жить и прочее. Начинается само­идентификация, в основе который лежит метод науч­ного тыка. Всем жрать охота, а что есть пища, никто не знает. Голодный волк жует все подряд. Траву поже­вал — не то. Орехи погрыз — снова не то. И так до тех пор, пока случайно не попробовал мяса. Тут его слов­но электрическим зарядом шарахнуло. Он счастлив, он нашел себя.

По тому же принципу волк начал искать себе това­рищей. С медведем попробовал дружить — получил лапой по уху, значит, не то. С лосем попробовал — не то. И так до тех пор, пока не встретил приблизитель­но себе подобного. В общем, методом тыка восстанав­ливал память по всем параметрам. Другие звери, которых свобода тоже лишила ориен­тиров, находятся в аналогичном положении. Хорошо тем, кому повезло, кого случай натолкнул на то, что соответствует его природе. А кому не повезло, у тех проблема. В таком лесу можно увидеть волка, которо­му не посчастливилось мяса попробовать. Зайцев вок­руг много, но ему и в голову не приходит, что их мож­но кушать. Да и зайцам от этого несладко, размножа­ются невероятно, всю траву сожрали.

И волки и зайцы ходят тощие, как велосипеды. Волки тощие, потому что на капусте сидят. Ее им больше достается, потому как они всегда побеждают в борьбе за еду. Но впрок она не идет — еле ноги волочат от полезного овоща. Зайцы тощие, потому что капусты на всех не хватает. Гармония нарушена, всем плохо. Все объединились кто с кем, по случаю, а не по природе.

Самыми сильными в этом лесу становятся те, кто полностью вспомнил себя и объединился с себе подоб­ными. Например, стадо оленей или стая волков — не важно, вспомнивших себя, сильнее всех будет. Потому что помогут друг другу, договорятся, в беде не оставят и прочее. А разномастная стая всегда будет слабая. Представьте бегущую компанию из льва, крокодила, шакала и прочих плотоядных, которых судьба сбила в кучу, но они не помнят себя. Все их клыки и когти оказываются бесполезными.

В жизни мы очень часто наблюдаем такую картину. Порой, и вы наверняка ловили себя на мысли, глядя на людей: что у них общего? Бежит группка, в которой один «лось», другой «бегемот», третий «филин», четвертый по­рождение эпохи демократии — когда все скрещивались с тем, кто рядом пробегал, и в итоге получилось нечто странное. Но свободное. От ориентиров. И вся эта груп­па с кислым видом орехи пробует есть. Кто жует, кто клюет, кто еще как. И у всех на физиономиях написано: жизнь не удалась. А вокруг плакаты «бери от жизни все», «свобода, равенство, братство». И кругом пустота.

Очень часто так бывает: встретишь человека, и сра­зу видно — не на своем он месте. Непонятно, кто он есть на самом деле, но ясно одно, не в ту шкуру влез. Его проблема в том, что он и сам не знает, кто он. Жизнь закрутила, завертела. Не представилось счастли­вого случая для самоидентификации. А кушать надо.

Изо всех сил человек пробует прокормиться тем, что подвернулось волей случая. На беду попалось что-то, отдаленно напоминающее пищу. Пожевал, проглотил, набил брюхо какой-то ботвой, вроде и наелся, пузо полное. А вроде и пустота, реальной сытости нет. По­том второй раз, третий... глядишь, и втянулся.

Вот пример из жизни. Один человек торговал секонд-хендом и сдавал в аренду биотуалеты. Так сложилось, что это был его источник питания. Чувствовал он себя отвратительно, но куда деваться. Он уже в этом дока, все тонкости понимает. Бросаться в новое неизвестное как-то уже и боязно. Да и смысл? Деньги те же. Но при этом он жутко стеснялся своего дела. Дру­гой бы гордился, и жена бы гордилась предприимчи­вым мужем. А у этого все наоборот. И не потому, что работа зазорная, нет. Просто не его это, и все тут.

Кажется, деньги не пахнут. Но это ошибочное мне­ние. Еще как пахнут. От некоторых до сих пор такой сильный запах стоит, хоть караул кричи. Кажется, все давно быльем поросло. А запах остался.

У Макаренко в колонии случай был. Один из вос­питанников был такой хулиган, спасу нет. И так, и эдак с ним, все без толку. И тогда Макаренко пригро­зил, мол, вкопаю посреди двора столб, и за каждый твой плохой поступок буду вбивать туда гвоздь. А за хороший поступок гвоздь буду вытаскивать. Вскоре столб стал похож на ежика. И в душе парня что-то екнуло, начал он совершать хорошие поступки. И скоро столб стал чистый. И вот идет однажды Макаренко по двору и видит, возле столба стоит парень, а по ще­кам слезы текут. «Чего же ты плачешь? — спрашивает он у парня, — гвоздей же больше нет, ты чистый». «Дырки остались», — отвечает тот.

Во всех нас до конца жизни останутся дырки, не­зависимо от того, вытащили мы гвозди или нет. День­ги всегда пахнут. И каждый почувствует однажды этот запах, если еще не чувствует. Угар у человека всегда проходит. У кого не проходит, того и человеком труд­но назвать. Одно слово, туловище.

Многие стали коммерсантами. По факту, но не по душе. Чем торгуют, нефтью или женскими трусами, не важно. Важно, что не их это дело. У многих только обо­лочка коммерсантская, а цели и ориентиры другие. Та­ким по природе положено не торговлей заниматься, а чем-то более значительным. Если это правда, они сами чувствуют это. Если не чувствуют, значит, действитель­но коммерсанты. Значит, счастливые люди, на своем месте. Но если человек ощущает, что его высшая цель не прибыль, а что-то более высокое, значит, он в эпоху смешения оказался в силу случая не на своем месте.

Александр Великий говорил: «Двадцать лет, и ниче­го для бессмертия». Он стремился к великому. Такое стремление прицепом дает материальное. Земные цен­ности образуются не вследствие стремления к ним, а вследствие стремления к ценностям другого порядка. Это очень существенная разница, отличающая одних людей от других. Богатый человек не обязательно ком­мерсант. Как показывает практика, самым большим ресурсом обладают далеко не коммерсанты.

Сегодня в головы элиты вбивают мысль, что земные цели можно достичь только коммерцией и торговлей. Но это не так. Не получается представить Наполеона или Суворова, Ермака или Ломоносова в образе куп­ца, озадаченного прибылью. Не к тому они стремились, другого полета люди. Но кто скажет, что у них были материальные проблемы? Перед ними купцы и вообще податное сословие шапку снимали. Потому что они были элитой. Им Бог таланты дал не для того, чтобы вычислять, что выгоднее купить, чтобы потом продать. Наверняка они могли быть удачными бизнес­менами, денег бы имели столько же, но жизнь была бы пустая.

Так сложилось, что многие представители элиты по духу не узнали себя. Таланты помогли им реализоваться в потребительском обществе, но им в нем всегда было тоскливо. Тоскливо сидеть в обществе людей, разгово­ры которых не поднимаются выше бытовых проблем. Кто где что купил, кто сколько нажил, с кем кто спит, кого куда назначили и прочее. И самое скучное для человека, которого судьба занесла в такое общество, сознавать, что сидит он среди «друзей» до тех пор, пока подтверждает свою состоятельность.

Не дай Бог, узнают, что ты «попал» и стал «пустой», сразу станешь никому не нужен. Незаметно, в текущем режиме, эта среда тебя выдавит. Потому что «чего с то­бой говорить, если пустой». Чтобы этого не произош­ло, в таком обществе изо всех сил «дуют щеки». Если раньше элита отторгала человека, потерявшего честь, сегодня она отторгает потерявшего деньги.

Чем отличается человек, имеющий высокие цели, но занимающийся бизнесом, от бизнесмена, не имеюще­го иной цели, кроме прибыли? Вроде оба представля­ют податное сословие. Да, так по факту, но не по сути.

Чтобы разобраться с этим вопросом, рассмотрим по­датное сословие поближе. Оно состоит из трех типов людей.

Первые имеют высокие цели, но не имеют талантов, чтобы реализовать их. Это обычные люди, которым Бог дал широкую душу, но не дал талантов. Они слабые, никуда не лезут, никого не обманывают. Чтобы прокормить себя, детей и семью, выполняют простую работу. Почет и уважение таким людям и низкий им поклон. О таких говорят, это соль земли, на них все держится. Они несут в себе то настоящее, народное, что содер­жит в себе главную информацию на уровне генов. Бла­годаря им Русь помнит себя и стоит до сих пор.

Кто из нас не встречал умного глубокого честного че­ловека, правильно говорящего о ситуации (например, о спасении России), но у которого не хватает воли и спо­собностей перейти от слов к делу. Сердце у него по-на­стоящему болит, но делать что, не знает, не решается дей­ствовать. Среди наших бизнесменов много людей, по духу и словам напоминающих купца Минина. Отличие в том, что духу у них не хватает делать то, о чем говорят. Жиз­ненный опыт свидетельствует: самое сложное — перво­му песню запеть. Присоединиться к поющим проще. А вот когда все молчат, запеть первому, — это подвиг. У многих есть честное бескорыстное желание помочь Ро­дине, но не у многих есть талант первому начать это реализовывать. Страшно. Насмешки будут, неудачи, про­блемы. Многие страхи умаляют желание.

Вторые из податного сословия — самые несчастные люди. Они стремятся к деньгам, но не имея талантов, не могут достичь цели. Это вечно стенающий плебс, стремящийся к хлебу и зрелищам, но никогда не име­ющий ни того, ни другого в желаемом объеме.

Третьи — коммерческие люди различных форматов. Они имеют таланты, и часто большие. Но у них нет высоких целей. Все, что они делают, — ради денег. Какой у них бизнес, арбузами торговать, на бирже спе­кулировать или бюджет «пилить» — не важно. Сейчас коммерсант не обязательно торговец. Коммерсант это тот, кто не имеет большей цели, чем деньги. Новая по­рода коммерсантов рядится и в мундиры силовиков, и в костюмы чиновников, и в халаты врачей и т. д. Они служат не народу и не России. У них вообще нет такого понятия, как у средневекового человека нет по­нятия «Интернет». Они служат Мамоне. Этому посвя­щена вся их жизнь. Фактически они меняют свою жизнь на побрякушки, как папуасы меняли золото на стекляшки. Настоящей жизни не знают, она проходит мимо, где-то там, далеко...

Такие люди не могут иметь цель принести пользу обществу. Их бизнес может нести обществу пользу, но исключительно как сопутствующий фактор. С таким же усердием они приносили бы вред, если бы это давало ту же, даже небольшую, пользу. У них точно по посло­вице «Где хорошо, там и Отечество» (Ubi bene — ubi patria). По-русски говоря, где больше каши, там и Ро­дина наша.

Мы прибегли к таким подробностям, чтобы отличить одних от других. Если человек занимается бизнесом, но душа его рвется к целям другого порядка, это потенци­ально наш человек. Но если его стремления ограниче­ны «золотым унитазом», но при этом он оперирует вы­сокими понятиями, это не наш человек. Тот, кто рас­сматривает все, в том числе себя и окружающих, как объект купли-продажи, сколько бы у него ни было мил­лиардов и связей, нам не нужен.

Кто разделяет идею, пусть приходит на идею. Это мы говорим для политических коммерсантов, научив­шихся зарабатывать на выборах. К сожалению или к счастью, это не наш профиль, у нас цели другие. Та­ких людей можно рассматривать как партнеров, но именно как коммерческих и промежуточных, а не стратегических. На этапе становления такие жуки по­просту опасны хотя бы тем, что будут соблазном для других. «Отойди от Меня, сатана! ты Мне соблазн! по­тому что думаешь не о том, что Божие, но что чело­веческое» (Мф. 16,23).

Сотрудничать с людьми, движимыми наживой, а не любовью к Родине, можно, но не нужно строить иллюзии. Необходимо понимать: купцы с нами сотрудни­чают не от великой любви к России, а в надежде по­лучить прибыль.

Экономическую силу надо понимать как вьючное животное, существующее исключительно ради блага общества, но никак не наоборот. Сегодня вьючное животное сидит в повозке, а общество, запряженное в оглобли, тянет его.

Кое-кто опасается, мол, если общество изменит от­ношение к торговцам, если перестанут вокруг них пры­гать и петь дифирамбы, а укажут место, коммерсанты обидятся и перестанут заниматься любимым делом. И в итоге пострадает общество.

Глупость какая... С таким же успехом можно по­лагать, что травоядные обидятся и перестанут щипать траву, производить молоко и шерсть, если им ска­зать, что они травоядные, а не львы и даже не орлы. Напротив, все встанет на свои места. Когда у траво­ядных амбиций лишних не будет, они еще лучше начнут траву кушать. Не могут они против природы пойти. Обществу от этого только выгода. Если даст Бог поставить все на свои места, первая польза об­ществу проявится в том, что коммерсанты будут уб­раны с ключевых узлов, куда они сегодня забрались, на свое природное место.

ГЛАВА 7. Общество «крысиных королей».

Крысы

Сложившаяся в России ситуация создана путем применения технологи, известной под названием «крысиный король». Задача этой технологии — раз­рушить ключевые узлы, невидимые фундаменты и скрепы социальной конструкции. Создать атмосфе­ру раздробленности, когда каждый сам за себя и нет понятия «свой». Чтобы достичь этого, нужно сло­мать нравственность. Показателем сломанной нрав­ственности является поведение, когда свой предает своего.

Суть этой технологии очень ярко раскрывается на примере крыс. Эти животные в первую очередь извес­тны своей невероятной выживаемостью. Основа такой живучести — в социальной сплоченности. Крысы не­вероятно социальные животные. Они вместе ходят «на дело», помогают друг другу, защищают, если есть воз­можность, забирают с собой раненых. Крысы ощуща­ют себя единым организмом и ведут себя как единый организм. Они быстро обмениваются информацией, быстро предупреждают об опасности, передают навы­ки защиты. В таком поведении нет индивидуальной выгоды. Защитный механизм имеет нравственную при­роду.

Один из самых эффективных способов борьбы с крысами основан на разрушении защиты. Так как за­щита имеет основанием нравственность, способ в итоге основан на разрушении нравственности. Всем нельзя сломать нравственность. Можно сломать одиночке, да и то не сразу. Ломают постепенно. Для этого создают условия, когда рациональная логика приобретает реша­ющее значение. Главное, заставить совершить первый шаг — действие, до этого находящееся под абсолютным табу.

Делается это следующим образом. Берут крупную и сильную крысу, долго морят ее голодом, а потом бро­сают к ней в клетку только что убитую крысу. После некоторых раздумий она пожирает своего мертвого со­брата. Рациональная логика подсказывает: это уже не собрат, это пища. Ему все равно, а мне выжить нуж­но. Значит, кушать надо.

Второй раз планка безнравственности поднимает­ся выше. В клетку бросают еле живое животное. Но­вая «пища» хоть и почти мертвая, но все же живая. И снова рациональная логика подсказывает решение. Он все равно умрет, а мне нужно жить. И крыса опять ест себе подобного, теперь уже практически живого.

Третий раз в клетку бросают вполне живую и здо­ровую «пищу», слабого крысенка. У сильной крысы снова включается алгоритм рациональной логики. Есть все равно нечего, говорит она себе. Что толку, если мы оба погибнем? Пусть выживет сильнейший. И сильней­ший выживает.

Обратите внимание, у крысы на принятие реше­ния с каждым разом уходило все меньше времени. При этом уровень безнравственности каждого ново­го пожирания был все больше. Через некоторое вре­мя крыса вообще не думала. Она относилась к своим соотечественникам как к пище. Едва ей подбрасыва­ли в клетку новую крысу, она тут же накидывалась на нее и пожирала. С момента, когда она вообще не думала, жрать или не жрать, ее нравственность была сломлена.

Далее ее выпускали назад в общество, откуда в свое время взяли. Это уже была не та крыса. Это уже было существо без признаков нравственности. В своих по­ступках оно руководствовалась только логикой эгоиз­ма. Но окружающие не знали этого. Они принимали ее за свою и полностью доверяли.

Очень быстро существо, внешне похожее на крысу, приходило к мысли: зачем где-то искать пищу, если она кругом, теплая и свежая. Рациональная логика опреде­ляла характер действия. Крысоед выбирал ничего не подозревающую жертву и пожирал ее.

Очень скоро он приходил к выводу, что самый оптимальный вариант — не открыто нападать и пожирать, а делать это втайне от общества. В следую­щий раз под тем или иным предлогом эта крыса за­манивала свою жертву в укромное место и там по­жирала.

Когда у крысиного сообщества не оставалось сомне­ний, что среди них завелся волк в овечьей шкуре, кры­сы уходили из этого места. Причем, уходили в ста слу­чаях из ста. Животные словно боялись отравиться флю­идами трансформированной крысы. Они боялись стать такими же. Инстинктивно чувствовали: если их созна­ние впитает новые установки, возникнет общество без тормозов, общество предателей, общество потребителей. Атмосфера безнравственности разрушит механизм соци­альной защиты и погибнут все.

Напрашивается вопрос: почему крысиное сообще­ство уходило, почему не могло уничтожить «короля»? В таком поведении тоже есть глубокий смысл. Коллек­тивный разум, которым в данном случае можно считать инстинкт, просчитывал, что в ликвидации примут уча­стие самые сильные особи, элита общества. Кто знает, что с ними будет, когда они вопьются зубами в живую плоть безнравственного собрата. Не заразятся ли сами его порочностью?

Даже крысы не хотят жить в гражданском обществе, построенном на постоянной войне друг с другом, раз­дирающей единое на множественное. Крысы умнее лю­дей. Справедливо опасаясь, что рациональной логикой эгоизма заразится крысиная элита, они уходят в дру­гое место.

Аналогии

Если пофантазировать и представить, что общество не покинуло безнравственного собрата, а осталось с ним жить, легко допустить, что он заразил бы своей ра­циональной логикой элиту. Тоже придумал бы как это сделать поэтапно и незаметно, в полном соответствии с логикой. Вместо одного «крысиного короля» появи­лась бы целая каста таких «мутантов». Не имея прин­ципов, они быстро победили бы традиционную элиту. Далее нашли бы способ придать новому порядку ста­тус справедливости и законности. Если совсем отпус­тить вожжи фантазии, логика приводит нас к образо­ванию демократического общества. Члены нового об­щества сами выбирали бы себе тех, кто будет питаться этим самым обществом.

Крыс спасает от такой трансформации отсутствие свободы в человеческом понимании. Отсутствие тако­го мощного интеллекта, как у человека. Они руковод­ствуются инстинктом. Он определяет главной ценнос­тью общества не пищу и даже не жизнь отдельной крысы, а нравственность. Это фундамент, на котором построена любая социальная конструкция. Ради ее це­лостности они уходят от источника заразы. Сохраняя фундамент, крысы сохраняют себя единым обществом с традиционной шкалой ценностей, в итоге сохраняясь как вид.

У человеческого общества нет такого инстинкта. Но оно тоже основано на нравственности. Если убрать этот фундамент, вся конструкция быстро превращается в гору мусора, который начинает перетирать себя до состояния пудры, то есть, когда мельче уже некуда. Перетереть в пудру — значит, отрезать от корней, традиции, уклада и главное, свести на нет моральные устои. Для общества последней стадией размельчения является момент, когда оно превращается в ни чем не связанных индивидов. Возникает атомизированное общество, человеческая пыль, строительный материал для нового мирового по­рядка.

Хотите получить образ процессов, идущих на миро­вом уровне? Посмотрите на стол, за которым сидите. Стоят разные предметы из разных материалов. Каждый предмет как бы прообраз каждого народа. Предметы самобытны и не соединяемы. Пока они целы, из них невозможно создать что-то единое. Но если их все, и керамическую пепельницу, и пластмассу, и бумагу, пе­ремолоть в пыль и перемешать, получится однородная масса. Потом эту кашеобразную массу — под пресс, и давление создаст нечто принципиально новое. Это мо­жет быть что угодно, любая конфигурация, характери­стики которой даже предположить трудно.

Разрушение человеческого общества осуществляет­ся по технологии «крысиного короля». Весь удар скон­центрирован на разрушении нравственности. Всеми способами выжигается понятие свой. Потребительское общество учит: своих в природе нет. Все чужие, все — потенциальная пища. Самая оптимальная пища те, кто находится рядом и считает себя твоим близким. И не подозревает, что ты на самом деле «крысиный король». Он верит, а ты его жрешь.

Таких «крысиных королей» в современном обще­стве становится все больше. Это самые страшные хищники. Они объединяются в группировки, рассмат­ривая соотечественников как быдло (пищу). Открыв «истину», что свое счастье можно построить на чужом несчастье, сначала они действовали в лоб — «пожи­рали» народ открыто. Потом сообразили, что самый оптимальный вариант — пожирать под завесой краси­вых высоких слов.

С экранов полились потоки обещаний и высокопар­ных слов о свободе и равенстве. Изначально «короли» не собирались выполнять обещанное. Для них это было лишь средство приманить «пищу». Они рвались на клю­чевые узлы общества, чтобы под покровом красивых слов жрать своих. С каждым годом они набирались сил, становились более сильными, изворотливыми и опасны­ми. Главная их опасность — они внешне не отличаются от здоровых членов общества. Они научились так мас­кироваться, что выглядят лучше своих честных собратьев. Но если не слова слушать, а на дела смотреть, не­трудно разглядеть суть этих серых существ.

Вся мощь их ума и воли сосредоточена в узком эго­истичном секторе. Они разучились думать в категори­ях общества и государства. Они думают только о себе и своем выводке. Они питаются своими собратьями точно так же, как тот крысоед. Их много, они неверо­ятно расплодились, и их количество продолжает расти. Они поделились на мелких и крупных, разбив страну на охотничьи угодья, места охоты и кормления.

Мелкие «крысы», подвизающиеся в уголовном сек­торе, рассуждали — вот лежит пьяный, в кармане день­ги. Все равно кто-то возьмет. Раз так, почему не я? И брал потихоньку. Потом брал у полупьяного. Объяс­нение было другое: он все равно пропьет, а мне день­ги нужны на правильные дела. А потом приходил к мысли: раз денег всем не хватает, все плохо живут, то пусть выживет сильнейший. Далее высматривал жерт­ву, бил по голове и грабил. При отсутствии нравствен­ности против такой логики нечего возразить.

В бизнесе логика сначала приводила к мысли, что человека можно уволить, выкинуть на улицу. Ход мыс­ли понятен: если не выкину, разорюсь, и в итоге он все равно окажется на улице. И я вместе с ним. Раз он все равно там окажется, пусть уж лучше без меня. И уволь­нял. Второй этап: пусть работает, но зарплату можно не платить. Иначе разорюсь, и все окажутся на улице. Атак предприятие сохранится. И начинались созна­тельные задержки выплат. Третий этап: например, предприниматель сознательно начинал делать вредную для здоровья продукцию. Если буду думать о судьбе не­знакомых людей, разорюсь. Пусть сами о себе думают. Для него собратья были не более чем теплое живое мясо, которое само в рот ползет.

Аналогично рассуждали политики. Первый слом, поедание трупа, это обещание того, что заведомо выполнить нереально. Логика: если не будешь обещать с три короба, тебя не выберут. Выберут другого, хуже тебя, который обещает, что рот выговорит. Раз в лю­бом случае общество будет обмануто, но в одном слу­чае ты окажешься в числе дураков, а во втором случае в числе избранных, пусть будет второй вариант.

Аналог второго этапа слома нравственности, пожи­рание полуживого собрата, это торговля местами в сво­ей партии. Логика тоже понятная, на выборы нужны деньги. Если строить из себя гимназистку, деньги возьмут конкуренты. В итоге деньги все равно кто-то возьмет, и в любом случае будет выбран. Раз это неиз­бежно, то пусть лучше я возьму, чем кто-то.

Третий этап, пожирание живого и здорового собрата, — лоббирование законов, идущих во вред обществу. Логика та же самая. Если ты откажешься участвовать в прямом грабеже общества, его ограбят другие. Людоедский закон все равно протолкнут, а раз так, какая разница, через кого это будет сделано? Лучше пусть через меня.

Сегодня политический публичный сектор представ­ляет собой сборище «крыс» последней стадии. У них нет ничего святого, ничего личного, только бизнес. И этот процесс не может остановиться. Он будет совер­шенствоваться, подчиняясь рациональной логике.

Государственным чиновникам тоже с помощью ра­циональной логики постепенно сломали нравствен­ность. Сначала многие стеснялись, когда им предлага­ли деньги. Советские установки, что это подло, еще работали. Потом взятку назвали другим словом, что сняло рефлекс на слово «взятка», и процесс пошел.

Взяток теперь не брал никто. Теперь «откатывали», «заносили» и «пилили». Это уже были не воры, а ува­жаемые члены общества, использующие окно возмож­ностей. Произошло самое страшное — по умолчанию и негласно в глазах общества это было легализовано. Человек мог торговать своей честью. Общество ему доверило общую кассу, а он за взятку раздавал ее хищникам.

Порядочная женщина отвергнет предложение за деньги вступить в половые отношения. Чиновники по­требительского общества, торгующие общественным благом, опустились ниже женщины, торгующей телом. Та хоть своим торгует, а эти чужим. В целом это назы­валось деловой подход к жизни.

На определенном этапе дошло до того, что предла­гали официально признать: мол, в административном секторе сложился рынок со своими правилами и рас­ценками. Раз так, почему бы его ни узаконить? Про­ще говоря, поступило предложение узаконить казнок­радство и коррупцию, а заодно и проституцию. Мол, все же знают, что это есть! На тот момент легализация всех трех пороков была отвергнута, но процесс разло­жения идет, все меняется...

Практика свидетельствует: возникшее явление, если оно имеет корни в обществе и ему ничто не может противостоять, однажды будет узаконено. В обозримой перспективе, если ничего не помешает идущим процес­сам, мы увидим то, что сегодня представить не можем. Рынок все прогнет под свои правила. Все будет про­даваться и покупаться. Что не может продаваться, на­пример, совесть, потому что она в момент продажи испаряется, то исчезнет.

Первый этап слома нравственности госслужащих — предлагали взятку в виде благодарности за легальную, но, например, ускоренную работу.

Потом предлагали «скушать полуживого». Это вы­ражалось в выполнении двусмысленных заказов. На­пример, пробить через бюджет финансирование ка­кой-нибудь школы, а с выделенной суммы взять от­кат. Логика та же — откажешься ты, согласится другой. А тут и сам денег заработаешь, и детям польза.

Третий этап — «поедание живых и здоровых». Под благовидным предлогом предлагается украсть, напри­мер, деньги для больных. Схема внешне, как прави­ло, очень благочестивая, комар носа не подточит. Но знающие люди все понимали. И снова та же логика — не ты возьмешь, другой подсуетится. Лучше ты нико­му не сделаешь, бюджет попилят, а ты останешься в дураках.

«Крысиные короли», прошедшие все круги логи­ки, выпущены в общество. Они понимают свой на­род как питание. Питание им понравилось, и они уже сами проявляют инициативу. Аппетиты растут, техника совершенствуется, «крысы» сбиваются в группировки, между которыми начинается конкурен­ция.

Чтобы было понято, члены этих группировок не считали подельников за своих. Своих там в принципе не могло быть. Это были партнеры, помогающие друг другу пожирать собратьев. Как только партнер ослабе­вал, его тут же пожирали бывшие партнеры. Нет, даже не бывшие. Пожираемый и пожирающий продолжали оставаться партнерами. Начала даже культивироваться новая мораль, типа, не за что обижаться на меня, сам виноват, что расслабился, я только воспользовался. Ничего личного, просто бизнес. Новые условия порож­дали новую логику. Партнерство сводилось к пожира­нию слабого, кем бы этот слабый ни был, хоть брат родной.

«Крысы» оставались пожизненными партнерами, до самой смерти. Если ослабевший партнер, которым со­брались полакомиться собратья, изрядно покусанный успевал убежать, он начинал обличать «крысиных ко­ролей», выносил сор из избы. Так он надеялся восста­новиться на прежнем месте. Кому-то это удавалось, и его опять принимали «в обойму», словно ничего и не было. Ну, подумаешь, хотел сожрать меня, а я не дался. Теперь вместе сидим и думаем, как кого сожрать, и друг за другом смотрим, не ослабел ли партнер, не приступить ли к питанию. Сдерживающим фактором является сила партнера и его такая же готовность со­жрать тебя.

Нарисованная нами картина — лишь бледное отражение нынешних нравов. Пока люди принимают за чистую монету слова о свободе, счастье и равенстве, пока «работают» электоратом, ходят на выборы или участвуют в «оранжевых» революциях, они, сами того не сознавая, создают систему, плодящую «крысиных королей».

Одни люди сегодня пожирают других. В лоб или обманом, технология тут вторична. Главное, это пря­мое людоедство. Да, те, кто наверху, лично не мажут­ся в крови. Это на нижнем уровне «крыс» идет пря­мое ограбление собратьев. На верхнем же происхо­дит опосредованное людоедство, что тоже есть людоедство. И в таких масштабах, что нижним и не снилось.

Деньги, полученные вышеописанными способа­ми, — суть чужое горе, страдания, смерть. Если «кры­сы» лоснятся от жира, значит, кто-то лишился жизни. Это только кажется, что слабые расставались лишь с кошельками. Нет, эти процессы приводят к физиче­ской смерти наиболее слабых членов общества. Убе­диться в том нетрудно, посмотрев динамику смерти и рождаемости. Вымирает Россия под властью «крыси­ных королей».

Нельзя обвинить людей в том, что они не могут свя­зать коррупцию, развращение и беспринципность с личным горем, личными проблемами. Слишком длин­ная причинно-следственная цепь получается.

Интуитивно они догадываются, что их дурят, но вот где и как... Для того и нужна элита, чтобы сильные защищали слабых.

ГЛАВА 8. Выход.

Предложите обществу назвать кумиров в мире по­литики, бизнеса, эстрады, кино и прочее. Будут назва­ны те, кто по характеру напоминает «крысиного коро­ля». Абсолютная циничность, бездуховность, полная распущенность, безнравственность и вседозволенность. Главное мерило — деньги. Нет хорошо и плохо. Есть приход и расход. Равнодушие к чужому страданию, до­пустимость быть счастливым за счет страдания себе подобного. Ради денег многие готовы поступиться нравственными принципами. Все больше людей стро­ят свою жизнь на рациональных принципах, создаю­щих «крысиного короля».

О чем это свидетельствует? Только о том, что кто-то разрушает ключевые узлы защитного механизма. Давайте называть вещи своими именами — мы живем в обществе, отменившем десять заповедей. На государ­ственном уровне идет проповедь «золотого тельца». Нравственность не поддерживается ни на йоту.

Сравните, сколько эфирного времени занимают раз­ные сериалы, реклама, ток-шоу и прочие передачи, про­водящие одну мысль — бери от жизни все, с эфирным временем, посвященным формированию нравственно­сти, и вы увидите насмешку над здравым смыслом. Се­годня всякого рода проституция, блуд плоти и духа воз­водится в ранг достоинства. Этой пропаганде дают луч­шее время эфира и первые места в президиуме.

Никто не может запретить СМИ пропагандировать циничность, бездуховность, разврат и насилие, пото­му что нет закона, защищающего эти моменты. И со­здать такой закон никаким законотворчеством невоз­можно. Защитить может только нравственность. Но она сама  нуждается в основании, в противном случае быстро рушится, как это произошло с советской моралью.

Максимум, что может сделать власть, это позвонить и запретить эфир политическому сопернику. Изменить направление и качество информации не может никто. Надо признать горькую правду: у современного обще­ства нет защитных механизмов от этих процессов. Их нет не только в России, их нет нигде.

Мы попали в новую ситуацию, которую еще только предстоит осмыслить, осознать и сделать выводы. В противном случае нас всех ждет нечеловечески ужас­ное будущее. Такое страшное, что к нему даже сложно серьезно относиться. Кажется, этого не может быть, потому что не может быть никогда. И все же... Святое Писание предупреждает о грядущих временах: «Будет великая скорбь, какой не было от начала мира доныне, и не будет» (Мф. 24,21).

Страшно, что все эти процессы воспринимаются ес­тественно и спокойно. Люди готовы поступиться выс­шими принципами ради денег. Вопрос только в цене. Не предназначенное для продажи сегодня продается открыто. Спокойно воспринимать затопление судна, на котором сам плывешь, можно, если не понимаешь смысла слова «тонуть» или сам устроил затопление.

Второе — сами устроили затопление — очень малове­роятно, что по отношению к пожирающим, что к пожи­раемым. Это слишком большая по объему работа, на ко­торую у упомянутых персонажей попросту времени нет (и ума тоже нет). Они, как червячки, точат дерево, решая сиюминутные задачи, не думая о последствиях. Когда де­рево рухнет, погибнут все. Но об этом не думает никто.

Первые озадачены своей безопасностью, как бы партнеры не сожрали. У вторых все время уходит на борьбу за выживание. Из этого делаем вывод — про­блема имеет другой уровень. Сверхчеловеческая сила делает с обществом то же, что экспериментаторы с крысами. Они запускают механизм самоуничтожения. Очень точный, очень грамотный упор на разрушение ключевого узла — нравственности. Перед этим из-под нее выбивали почву, разрушали религию и культивиро­вали безверие.

Если у крыс основанием нравственности служит ин­стинкт, у людей — религия. Пока вера не восстанов­лена в своих правах, пока она не стала краеугольным камнем всего дома, не поставлена на свое законное место, никакой человеческий дом не может стоять. Как говорили наши предки, «нет граду стояния без правед­ника». Без религии не бывает праведника.

Пока нет осознания этой истины, общество беспо­мощно против надвигающейся угрозы. Выход из тупи­ка один — православный путь. Во что конкретно он выльется, мы не знаем, но уверены — иной дороги у нас нет. Наше существование невозможно без глубин­ных нравственных основ, коими не может быть логи­ка. Только метафизика, Православная вера.

Можно как угодно относиться к этим словам, но нельзя не видеть в сегодняшней действительности парал­лелей с технологией создания «крысиных королей». Науч­ного объяснения этому нет. Остается один вывод: над че­ловечеством навис древний враг из мира метафизики, имя которому сатана.

Спасение России не в предвыборных лозунгах, се­годня затасканных «королями». Спасение России в нас с вами. Да, да, не удивляйтесь. Остановитесь на этом моменте и запомните: если вы понимаете все, что тут написано, спасение именно в вас. В таких, как вы.

На России весь мир держится. Из более двухсот го­сударств планеты Россия — единственная защитница человечества. Она способна создать вокруг себя Союз традиционных стран, породив мощь, способную проти­востоять идущей по миру разрушительной волне. Историческая миссия России — удерживать мир от гибели. В Священных текстах есть мысль об Удерживаю­щем. Пока он присутствует в мире, человечество и пла­нета будут жить. Но «тайна беззакония уже в действии, только не совершится до тех пор, пока не будет взят от среды удерживающий теперь». (2-Фес. 2,7). Как только Удерживающего не станет, установится система, порож­дающая «крысиных королей», и «золотой телец» пожрет мир.

Ключевым элементом, образующим прочность Рос­сии, является не территория и не ресурсы, а наша ду­ховная составляющая. Русь станет мировой империей не благодаря экономической мощи, а благодаря православ­ной вере. Русский народ никогда не стоял за политиче­ские или экономические интересы. В этом он, как и всякий народ, не разбирался. В первую очередь он сто­ял за Веру православную и Отечество православное. Здесь нет рациональной логики, это область метафизи­ки. Мы выше рациональности, и в этом наша сила.

Парацельс писал: «Есть один народ, который Геродот называет гипербореями. Нынешнее название этого наро­да — Московия. Нельзя доверять их страшному упадку, который будет длиться много веков. Гипербореи познают и сильный упадок, и огромный расцвет... В этой стране гипербореев, о которой никто никогда не думал как о стране, в которой может произойти нечто великое, над униженными и отверженными воссияет Великий Крест».

ГЛАВА 9. Потребность.

Сегодня Россия — это гигантское сообщество духов­ных беспризорников. Государство самоустранилось от нравственного и культурного воспитания людей. Цер­ковь, растеряв навыки просвещения, занялась хозяйственными проблемами. Пастыри строят овчарни, но забывают об овцах. Представители культуры лихорадоч­но зарабатывают деньги. В итоге ориентир не на то, что воспитывает честного человека, а на то, что несет прибыль. В стране нет никого, кто мог бы напомнить, что главный механизм спасения общества — восстанов­ление нравственности.

В СССР была нравственность, только языческая. Потому Советский Союз был, по сути дела, языческой страной. Языческие вожди, языческие мощи, саркофаг, поклонение материальному счастью, маячившему в неопределенном будущем; в общем, налицо культ крас­ного идола. После падения Советского Союза не оста­лось никакой, даже языческой нравственности. Дело воспитания перешло в руки Рынка.

Пока нас защищает наша биология, наша загадоч­ная русская душа. Русский человек в первую очередь упорно пребывает в состоянии верующего даже когда приобретает атеистические убеждения. «Атеист не мо­жет быть русским, атеист тотчас же перестает быть русским» (Ф. М. Достоевский, «Бесы»).

Запад приходит к атеизму через обмирщение свято­го. Россия, с одной стороны, утрачивает веру, с другой стороны, возвращается в религиозное состояние через освящение мирского. Это очень глубокий момент, тре­бующий отдельного осмысления. Мы действительно другие, мы особенные. Благодаря этому «все западные идеи, попавшие к нам, перерабатывались и получали са­мобытную, отличную от первоисточников, форму. У нас и атеизм получился православным, что особенно видно на примере декабристов и большевиков, взявших Нагорную проповедь за образец». («Проект Россия», первая книга)

России необходимо возродить элиту. Политики, ана­литики и прочие «итики» вкупе с обладателями «золо­тых унитазов», это все не то, это не элита. Они зани­мают место элиты, знают множество умных слов и способны рассчитать сиюминутную реакцию на очередное колебание в мире, но они не имеют горячего сердца, тоскующей и плачущей по страдающей Родине души. Нужна элита в полном смысле этого слова. Пока ее нет, у общества нет шанса.

Самый большой на сегодня вопрос — где взять элиту. Вокруг разворовывания бюджета и вообще вокруг поеда­ния своих собратьев и своей страны элита не может обра­зоваться. Как в огне не может возникнуть лед, так в ат­мосфере безнравственности не может народиться элита.

В обществе много людей, по своим характеристикам являющихся потенциальной элитой. Они по своей при­роде равнодушны к соблазнам потребительской циви­лизации. У них глубокий масштабный ум. Зная целое, они не могут мыслить частностью. У них есть неруши­мое понятие чести. Ради комфорта своей души они не станут подлецами.

Чтобы их выявить и возвести в достоинство элиты, нужен принципиально новый социальный механизм. Никакой «социальный лифт» с такой задачей не справит­ся. Пока его нет, лучшие люди так и останутся потенци­альной элитой, а представители податного сословия бу­дут занимать места элиты. Грубо говоря, мир продолжит стоять на голове.

Нужна социальная модель, имеющая понятный принцип формирования элиты и защиты от коммерчес­ких людей. Нужен принцип взаимодействия сословий. Только тогда мы получаем гармоничную модель, ради которой можно начинать дело. Как писалось в первой книге, глупо браться за строительство деревянного не­боскреба, если со старта понятно, что после пятого этажа он рухнет. Ничего, кроме потери времени, энер­гии и ресурсов, это не даст.

Зафиксируем ситуацию. Да, нас несет в пропасть. Да, нужно что-то делать. Но при этом надо понимать главное: пока нет глубоко проработанной модели, отвечающей в первую очередь указанным выше требова­ниям (принцип формирования элиты), мы рискуем вернуться к разбитому корыту демократии. Какой фор­мы будет новое корыто, не имеет значения.

Мы ставим перед собой задачу разработать концепцию государства, где источником власти будет не народ, не компьютер, лотерея и прочие привычные или экзотичес­кие варианты. Точка отсчета определяет последующую логику. Неверная точка отсчета делает неверными самые умные рассуждения. Единственным абсолютом, на кото­рый можно опираться, является Бог. Поэтому никакие демократические конструкции не рассматриваются. Мы однозначно и безусловно против любой демократии, хоть либеральной, хоть советской, хоть фашистской. Принцип всенародно избираемой власти, под каким бы соусом он ни преподносился, отвергается на корню как обман и лукавство.

Также просим не беспокоиться специалистов по на­писанию благих пожеланий. Мы не будем читать длин­ный нудный перечень, что нужно делать, чего не нуж­но... жалко время тратить. Мы верим, вы за все хоро­шее и против всего плохого, но... извините.

Чтобы не было соблазнов объявить всякую власть от Бога, ниже отдельная глава на эту тему. Мы не счита­ем всякую власть от Бога. Есть власть православная. Есть неправославная. На вопрос, каков сегодня в Рос­сии источник власти, ответ дает Конституция. Право­славное Царство невозможно на не православной ос­нове. России нужна православная власть.

Если у вас есть своя модель общества, из нее долж­но быть видно, почему наделенные властью люди бу­дут думать о благе общества. Чем гарантируется их доб­росовестное отношение к народу. Какой механизм за­щиты власти от политических коммерсантов. Как избежать превращения самых сильных и умных в «кры­синых королей».

На все эти вопросы дать ответы можем только мы. Не авторы этого текста, а все мы вместе, как в песне, «я ты, он, она, вместе — целая страна...». «Мы» — это поколе­ние помнящих стыд, честь, совесть. Мы еще помним то время, когда слово «голубой» было прилагательным. Нас учили высшим принципам, пусть через призму советской идеологии, но все равно это были совесть, и честь, и стыд. Нам казалось это таким очевидным, как воздухом дышать. Но сегодня мы осознаем: если так пойдет даль­ше, вырастет поколение, которое искренне не будет по­нимать терминов «стыд» или «честь». Понимаете, новое поколение будет не бессовестным, в смысле отрицающим совесть, а не знающим совести. Это пострашнее бессо­вестных. Когда человек что-то отрицает, всегда есть воз­можность пересмотреть свой взгляд. Но как пересмотреть взгляд на то, чего не знаешь?

Это будет беззащитное поколение, которое мамона сломает, как соломину. Ни при каких условиях оно не может противостоять идущим процессам. Советские люди не могли противостоять информационной агрес­сии Запада, потому что у них не было четких ориен­тиров, вместо них — расплывчатые общие слова. У но­вого поколения есть четкие ориентиры, но они лож­ные. Это делает ситуацию еще более опасной. Сомнут их, как щенков.

Новое поколение, выросшее в атмосфере «пепси», предсказуемо на все сто, и потому беззащитно. Оно бо­лее примитивно, потому что более коммерческое, бо­лее рациональное и более безнравственное. Есть рву­щиеся из этой обывательской трясины, куда нас погру­жают, но их меньшинство. Проще говоря, их можно посчитать, как тушенку на складе. И предсказать по­ведение, как предсказывается поведение ребенка, уви­девшего новую игрушку.

Так что делать основную работу придется нам, по­мнящим, что такое честь и совесть. Пусть под эти слова нам не подводили фундамент, вернее, подводи­ли в качестве фундамента марксизм, но это был сур­рогат, который исчез. Все мы в той или иной степе­ни приложили руку к разрушению России. Кто дей­ствием, кто бездействием. Одни готовы были принести много зла, лишь бы денег нажить, но у них не полу­чилось. Другие не думали о зле, но так сложилось, что принесли его много, оказавшись в нужное время в нужном месте.

Время было такое, каша в голове была жуткая. СССР не оставил никаких ориентиров. Всем нам хо­телось быстрее реализовать свои таланты, жить как можно полнее, игнорируя неудобные моменты. Наше поколение попросту делало вид, что не замечает их, что этого нет. Мы были материалом, готовым принять оп­равдательную логику любого хищничества. Западная информация, наложенная на двойную мораль от СССР, нам здорово в этом помогла.

Мы, пишущие эти строки, далеко не ангелы. Мы прошли через все это. Мы допускали ошибки и совер­шали зло. Но у всего есть предел, и «всему свое время, и время всякой вещи под небом: время рождаться, и вре­мя умирать; время насаждать, и время вырывать поса­женное; время убивать, и время врачевать; время разру­шать, и время строить; время плакать, и время смеять­ся; время сетовать, и время плясать; время разбрасывать камни, и время собирать камни; время обнимать, и вре­мя уклоняться от объятий; время искать, и время те­рять; время сберегать, и время бросать; время раздирать, и время сшивать; время молчать, и время говорить; вре­мя любить, и время ненавидеть; время войне, и время миру» (Еккл. 3,1—8).

Крыса, которую приучили жрать своих братьев и се­стер, до конца дней останется такой. У нее сформиро­валась новая природа. Мы же не крысы, мы люди, которых попросту обманули. Но, сознавая обман, мы мо­жем вернуться в человеческое состояние. В одиночку трудно, но вместе очень даже возможно. Когда все вме­сте, когда чувствуешь плечо друга, — падать некуда.

«На небесах более радости будет об одном грешнике ка­ющемся, нежели о девяноста девяти праведниках, не име­ющих нужды в покаянии» (Лк. 15,7). Наш коллектив со­стоит не из святых, но из грешников. Одни раскаялись, другие на пути к покаянию. Но каждый чувствует, он много в жизни сделал того, чего не следовало делать. Приглашаем в свой коллектив таких грешников. Для святых есть более достойные во всех смыслах места.

«Сказал также к некоторым, которые уверены были о себе, что они праведны, и уничижали других, следующую притчу: два человека вошли в храм помолиться: один фа­рисей, а другой мытарь. Фарисей, став, молился сам в себе так: Боже! благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи, или как этот мы­тарь: пощусь два раза в неделю, даю десятую часть из всего, что приобретаю. Мытарь же, стоя вдали, не смел даже поднять глаз на небо; но, ударяя себя в грудь, гово­рил: Боже! будь милостив ко мне грешнику! Сказываю вам, что сей пошел оправданным в дом свой более, нежели тот: ибо всякий, возвышающий сам себя, унижен будет, а уни­жающий себя возвысится» (Лк. 18,9—14).

назад   оглавление   вперед