Михайловский И. В.

ПРЕДМЕТ НАУКИ, ЕЕ ЗАДАЧИ И МЕТОДЫ

Михайловский И. В. Очерки философии права. Томск, 1914, Т. I. С. 1 – 10, 33 – 36.

 

[...] Современный правопорядок представляет собою чрезвычайно сложную систему, целый своеобразный мир явлений, самым непосредственным образом связанных с жизнью людей. Длинный ряд специальных наук изучает этот мир, свидетельствуя о богатстве его содержания, о сложности и бесконечной разнообразности входящих [51] в его состав вопросов. Представители специальных юридических наук разрабатывают отдельные части этого огромного организма.

При первом взгляде на правовую жизнь, на отдельные науки, изучающие эту жизнь, может получиться впечатление хаоса, но более внимательное наблюдение наводит на мысль, что здесь мы имеем дело с областью явлений однородных, связанных общими началами, представляющих одно гармоническое целое. Отсюда логическая неизбежность такой науки, которая ставила бы себе задачей изучение не какой-нибудь одной части явлений правовой жизни, а всей совокупности этих явлений в их органическом единстве, которая стремилась бы найти гармонию в кажущемся хаосе разрозненных специальных наук.

Для возникновения такой науки, удовлетворяющей основному стремлению разума, стремлению к единству, необходимы два условия: 1) нужно, чтобы накопился разнохарактерный юридический материал, требующий объединения, т.е. необходимо, чтобы развились отдельные специальные юридические науки, и 2) нужна основа, на которой можно было бы объединить эти специальные науки в одно гармоническое целое.

Само собою разумеется, что каждое из этих условий требует для своего появления значительного периода подготовительной работы. И если в настоящее время мы имеем первое из этих условий, то относительно второго очень многое еще предстоит сделать. Отсюда понятно, что наша наука появляется сравнительно поздно; отсюда понятно, что из всех юридических наук она является наименее разработанной и возбуждающей наибольшее количество спорных вопросов. В результате мы видим, что в то время, как между представителями специальных юридических наук достигнуто соглашение по целому ряду капитальных вопросов, не говоря уже о вопросах мелких, в нашей науке почти все главные вопросы являются спорными.

И прежде всего возбуждаются споры относительно самого названия нашей науки. Существуют названия: энциклопедия права, общая теория права и философия права. Что это: разные науки, или разные точки зрения на одну и ту же науку, различные направления в разработке одной науки?

Есть ученые, утверждающие, что здесь мы имеем три различные науки с различными предметами, задачами и методами. Но если мы сравним между собою энциклопедию права, общую теорию права и философию права, то увидим, что все он возникли на почве одной и той же указанной выше потребности, а именно: потребности в гармоническом объединении всей совокупности юридических знаний, все они стремятся удовлетворить эту потребность. Далее мы видим, [52] что все они имеют один и тот же предмет, а именно: правовую жизнь во всей ее совокупности и полноте, как гармонически единое целое.

Различны лишь задачи, которые ставят себе названные дисциплины, и различны методы обработки изучаемого ими предмета. Но из того, что научные задачи можно суживать и расширять, из того, что научный материал можно разрабатывать тем или иным методом, вовсе не следует, что существует столько отдельных наук, сколько есть задач и методов. И если в академическом преподавании можно, а нередко и должно, из одной науки делать целый ряд отдельных курсов для изложения с кафедры, если отдельные ученные разрабатывают одну науку с разных точек зрения, от этого наука не потеряет своего единства, не раздробится на ряд отдельных наук: решающее значение имеет единство предмета.

Обращаясь к интересующему нас вопросу, мы увидим, что энциклопедия права, общая теория права и философия права представляют собою одну и ту же науку и различаются между собою лишь постановкой своих задач и методами разработки. Эти задачи и методы наиболее просты и несложны в энциклопедии права, несравненно глубже, шире и сложнее в общей теории права и достигают высшей степени в философии права, таким образом мы имеем не три отдельных науки, а три направления в разработке одной и той же науки.

Что такое энциклопедия права? Это краткое изложение всех специальных юридических наук. Ее задача: свести весь огромный, необозримый материал специальных наук к чисто внешнему единству, изложить его сжато, отчетливо для предварительного ознакомления и для ориентирования. Кроме этой цели энциклопедия права имеет чисто учебную цель: служить введением в изучение юридических наук.

Посмотрим, пригодна ли энциклопедия для этой последней цели. Бесспорно, представляется очень важным для целей академического преподавания, прежде чем приступать к изучению отдельных специальных юридических наук, усвоить ряд основных понятий, общих всем этим наукам, ознакомиться с правовой жизнью в ее целом, почувствовать ее единство, изучить общий вид и план грандиозного здания права, чтобы затем начать изучение деталей.

Но сделать это при помощи энциклопедии права нельзя: она дает краткие сведения о всех деталях здания, о всех частях, всех сторонах жизни права, а посему и не может дать самого важного, а именно знания основных принципов, сообщающих единство и гармонию [53] этой жизни. Из знания отдельных частей вовсе не вытекает знание целого, как единого организма.

Еще крупный порок энциклопедии права как учебного предмета: ее краткое, конспективное изложение может принести скорее вред, чем пользу.

Любая специальная юридическая наука, требующая для своего изучения большой работы, теряет свой характер, если ее изложить кратко в соответствующем отделе энциклопедии: она представляется чрезвычайно легкой, поверхностной. Но если даже взять лучшие образцы энциклопедий, то и тогда изучение специальных наук по ним может принести вред: студенту даются результаты, выводы, и не дается тот материал, на основании которого достигнуты эти результаты, студент лишен возможности проделать всю внутреннюю духовную работу, весь процесс мысли, который привел к тому или иному результату. Таким образом получится поверхностное знание, с чужих слов, знание, которое так же скоро улетучится, как скоро оно было приобретено, знание, от которого до газетной болтовни только один шаг. Нечего и говорить, что при подобного рода занятиях ум развращается, приучается скользить по верхушкам, отвыкает от серьезной, строго научной работы.

А если мы будем рассматривать энциклопедию с чисто научной точки зрения, то придем к выводу, что она не имеет права называться наукой. И попятно почему: она не имеет своего предмета. Ведь все то, о чем кратко говорится в энциклопедии, излагается подробно в отдельных специальных науках; самостоятельного содержания у энциклопедии не остается. .

Отсюда вывод: перед энциклопедией права должны быть закрыты двери университета. Ее можно преподавать, как учебный предмет в средних учебных заведениях, но для такого преподавания вовсе не нужно быть профессором. Энциклопедия права представляет собою низшую ступень развития науки, ступень весьма несовершенную. Но не надо думать, что это направление окончательно сдано в архив науки: до последнего времени в германской науке появляются работы энциклопедического характера (напр., Меркель. «Юридическая энциклопедия», Колер. «Введение в науку права»), в немецких университетах читаются курсы введения в науку права, носящие такой же характер, наконец, в больших курсах общей теории и философии права попадаются отделы с энциклопедическим изложением специальных наук.

Нередко можно встретить курсы, озаглавленные «энциклопедия права», а на самом деле представляющие собою общую теорию права (напр, курс проф. Н.К. Ренненкампфа), или философию права [54] (напр, курс кн. Е.Н. Трубецкого). Отчасти это можно объяснить существованием официального названия нашей науки, но во всяком случае оправдать такой терминологии нельзя. В настоящее время у нас никто энциклопедии права с кафедры не излагает.

Гораздо более высокую ступень по широте своих задач и научной ценности своих результатов занимает то направление нашей науки, которое можно характеризовать термином общая теория права.

Предмет ее точно так же, как и предмет энциклопедии, – вся совокупность юридических знаний, вся правовая жизнь, как одно целое. Но предмет этот общая теория права разрабатывает с других точек зрения, ставит себе другие задачи.

Она изучает понятия, общие всем юридическим наукам, лежащие в основе всех специальных наук. Эти понятия и являются тем, что связывает в одно целое все отдельные науки, что сообщает им внутреннее единство, что служит им необходимым фундаментом.

Здесь уже мы имеем совершенно самостоятельную область вопросов, подлежащих разрешению, мы имеем самостоятельный предмет, а следовательно, имеем и самостоятельную науку. Это уже не краткий пересказ того же, о чем подробно говорится в специальных науках, а напротив, это исследование таких вопросов, которыми ни одна специальная наука не может заниматься.

Каждый представитель специальной юридической науки предполагает, что вопросы общей теории права уже решены. Этими вопросами он не занимается, да и не может заниматься, потому что иначе ему пришлось бы оставить работу в своей области. Целый ряд понятий он принимает на веру, кладет их в основу своих специальных исследований. Возьмем, напр., основное для всех юридических наук понятие права: ни цивилист, ни криминалист, ни публицист, ни полицеист не исследуют этого понятия. И если до сих пор мы находим в отдельных юридических науках изложение некоторых общих вопросов права, то это объясняется неразработанностью нашей науки, спорностью большинства ее положений, а также и несовершенством специальных наук, сплошь и рядом не дающих себе отчета о своих границах.

Исследование основных, общих вопросов права предполагает и особый склад ума, и особые научные симпатии, а главное – особую, специальную подготовку, которой часто не обладают представители отдельных наук. С другой стороны, каждая специальная юридическая наука ставит перед своим представителем такую массу задач, предлагает ему такой огромный материал для разработки, что брать на себя еще лишние задачи, вводить в свою науку посторонний ма[55]териал было бы не только загромождением науки излишним балластом, но и серьезным препятствием для ее прогресса. Ко всему этому надо добавить, что общие вопросы права сплошь и рядом излагаются в специальных юридических науках односторонне, поверхностно, а нередко и безусловно неправильно.

Итак, общая теория права ставит себе задачу: построить логически законченную систему понятий, лежащих в основе всех специальных юридических наук, и обобщить все результаты этих наук в одно гармоническое целое, проникнутое не внешним только, но и внутренним единством. К этому добавляется еще одна задача, а именно: изучить методы, при помощи которых разрабатываются специальные науки. Что эта последняя задача не входит в область ни одной из специальных наук, совершенно очевидно: вопросы методологии являются общими для всех наук.

Сделанная выше характеристика того направления нашей науки, которое называется общей теорией права, оказывается неполной. Необходимо отметить, что представители этого направления считают единственно пригодным материалом для своих построений только положительное право и отдельные специальные юридические науки. При этом одни ученые признают, что возможны и вполне законны другие точки зрения на правовую жизнь в ее целом, что при этих других точках зрения можно привлечь и другой материал, кроме указанного выше, можно ставить и другие задачи, кроме тех, которые ставит себе общая теория права. Но все это, по их мнению, не входит в компетенцию общей теории права, а может быть разрабатываемо в особой дисциплине.

Другие ученые относятся вполне отрицательно к только что указанным попыткам расширения границ общей теории права. Наука, говорят они, должна быть наукой точной, положительной, независимой от какого бы то ни было субъективизма. Она должна только изучать то, что есть, и отказаться как от оценки существующего, так и от построения идеалов.

Таким образом то направление нашей науки, которое называется общей теорией права, может быть характеризовано как позитивизм, релятивизм и реализм.

Наконец, третье направление нашей науки, философия права, подписываясь под всем тем, что признает общая теория права, признавая и ее научный материал, и ее задачи, и ее методы, находит, что этого еще не достаточно. Философия права не довольствуется приведением в гармонически стройную систему того материала, который дает положительное право'и специальные юридические науки. Она ставит себе новую задачу: познать глубочайшую сущность того [56] явления социальной жизни, которое называется правом, связать это явление с мировым разумно-этическим порядком. Очевидно, что для разрешения этой задачи недостаточно материала, которым располагает общая теория права. Поэтому философия права широко пользуется данными других наук, кроме юридических, и прежде всего -данными общей философии (в особенности – метафизики и этики).

А из этого логически неизбежно вытекает другая новая задача философии права: дать оценку явлениям правовой жизни с точки зрения высших разумно-этических начал, указать идеалы, к которым должно стремиться право. И само собою разумеется, что для разрешения этих задач философия права должна выйти из границ чисто юридической области, она должна подняться над положительным правом и над обобщениями специальных наук: ведь критерии для оценки не могут быть заимствуемы из самого изучаемого явления. Таким образом в отличие от общей теории права философия права работает под знаменем метафизики и идеализма; она отвергает релятивизм общей теории права и учит, что существуют абсолютные начала, на основании которых можно сделать принципиальную оценку правовых явлений.

Только что сказанное приводит нас к вопросу о предмете и задачах общей философии. Рассмотрение этого вопроса тем более необходимо, что мы только таким путем можем выяснить значение устанавливаемых философией абсолютных начал и производимых на основании этих начал оценок. Другими словами, мы решим вопрос о научном характере философии права, мы ответим на вопрос: законно ли с научной точки зрения то расширение задач и материала, которое отличает философию права от общей теории права.

Итак, – что такое философия, каков ее предмет, ее задачи?

Если мы посмотрим, какие ответы давались на эти вопросы в разные времена различными мыслителями, то первое впечатление может получиться самое безотрадное. Мы видим массу всевозможных определений, сплошь и рядом противоположных друг другу. Тут есть и полное отождествление философии с наукой, и полное отрицание за философией научного характера; тут есть и чрезвычайное расширение предмета и задач философии, и чрезвычайное их сужение; тут есть и приписывание философии исключительно теоретического характера, и, наоборот, чрезвычайно резкое подчеркивание ее исключительно практического характера; наконец, тут есть и весьма высокая оценка философии как наивысшего проявления духовной жизни человека и, наоборот, безусловно отрицательное отношение к ней как к низшей форме духовной жизни сравнительно с наукой. Философия есть наука о первоосновах мира; философия [57] есть фантазирование в понятиях; философия есть теория знания; философия есть обобщение выводов всех частных наук; философия есть учение о мире, как целом; философия есть учение о принципах абсолютной оценки; философия есть учение о смысле жизни и о принципах человеческого поведения; метафизика есть основная, важнейшая часть философии; метафизика есть нелепость, и т.д., и т.д. Как разобраться в этом хаосе мнений?

Исходным пунктом для разрешения нашего вопроса должна служить история философии. Такой науки не могло бы существовать, если бы мы не имели бесспорного критерия, на основании которого мы данное произведение человеческой мысли относим к области философии, данного писателя характеризуем, как философа. Очевидно, есть общие черты, роднящие между собою множество разнохарактерных воззрений на философию. Такими общими чертами являются: 1) стремление получить единую, гармоническую систему всех наших знаний и 2) стремление выработать законченное полное мировоззрение, которое могло бы служить надежным руководителем всей жизни и деятельности человека. От преобладания одного из этих стремлений и от способов для достижения их зависит главным образом все разнообразие мнений о предмете и задачах философии. Напр., и взгляд на философию, как на обобщение результатов всех частных наук (т. наз. положительная философия), и взгляд на нее как на науку о первоосновах мира,- оба являются результатами первого из указанных стремлений: позитивист думает, что он получит единую, гармоническую систему всех наших знаний путем соединения результатов частных наук, метафизик убежден, что цели этой он достигнет только путем познания первооснов, дающих смысл и значение всем частностям.

История философии свидетельствует нам, что размышления человека над окружающим миром и стремление понять этот мир, как единое целое, начались в глубочайшей древности. Эта древность в лице индийской и египетской религиозной философии оставила человечеству такое богатое наследство, что оценить его по достоинству является непосильной задачей для большинства ученых. Этот первый период истории человеческой мысли характеризуется полным единством духовной жизни: все области ее были слиты на одной общей религиозно-метафизической основе и о противоположении понятий философии и науки не могло быть и речи. Хранителями всех духовных богатств были только посвященные; только этой небольшой группе и было доступно знание.

В Греции, с которой обыкновенно принято начинать историю философии, понятия философии и науки были тождественными: ме[58]тафизические размышления не отличались принципиально от всех остальных видов знания.

Далее мы видим, что из этой единой основы начинают постепенно выделяться отдельные специальные науки, так что философия мало-помалу теряла одну за другою части своего содержания. Процесс этого выделения продолжается до последнего времени, и, напр., психология на наших глазах из составной части философии преобразуется в самостоятельную специальную науку. Этот факт приводится как аргумент против философии: все ее содержание распределяется (или должно распределиться) между специальными науками и на долю философии ничего не остается. Кроме того, ссылаются на ряд крупных ошибок, допущенных некоторыми философами, в области вопросов, разработанных специальными науками; на параллель между блестящим развитием естествознания и техники во 2-й половине XIX века и упадком философии; на очевидный прогресс специальных наук наряду с застоем философии, – и все это приводят как факты, свидетельствующие против философии. Даже среди самих философов раздавались голоса, утверждавшие, что жизнь философии прекратилась и отныне имеет право на существование только история философии.

И, однако, сами представители отрицательного отношения к философии чувствовали потребность в объединенном знании. Они не могли не заметить двух сторон того сложного целого, которое называется миром: 1) множества и бесконечного разнообразия отдельных его проявлений и 2) единства и однообразия существенных его начал. Специальные науки изучают первую из этих сторон, удовлетворяют одной потребности нашего духа. А что же должно удовлетворить другой потребности нашего духа, потребности найти общее в частном, свести все многообразие явлений бытия к единству?

И вот предлагают для этого т. наз. позитивную философию: обобщения всех специальных наук должны подвергаться дальнейшей обработки для получения наивысших обобщений; частные принципы специальных наук должны быть сведены, таким образом, к небольшому количеству общих принципов. При этом, что самое важное, – надо отказаться от познания сущности вещей, от познания всего того, что недоступно точному наблюдению и опыту, от познания сверхчувственного. Единственной задачей науки должно быть изучение явлений с целью открытия их законов; а следовательно, задачей «позитивной» (или «научной») философии должно быть сведение всех частных законов к возможно меньшему количеству основных законов. [...}[59]

[...] Право слишком близко затрагивает человеческие интересы, слишком непосредственно сливается с нашей жизнью, чтобы мы могли остаться к нему равнодушными. Но если специальные вопросы отдельных юридических наук редко интересуют широкий круг лиц, то основные вопросы философии права всегда возбуждают общий интерес. Как разобраться, напр, в острых, животрепещущих вопросах, которые возбуждаются такими направлениями, как анархизм, социализм? Где найти истину среди горячих споров о задачах государства, о наилучших формах государственного устройства, об отличии права от силы или произвола, об отношении между личностью и государством, об отношении между церковью и государством и т.д.? Только философия права может дать здесь надежные указания и спасти от того мутного источника, который представляет собою газетная болтовня и партийная литература.

Для юриста же философия права должна быть альфой и омегой всего его образования. Только она может дать ему нить Ариадны, чтобы он не запутался в лабиринте правовой жизни. Только она одухотворяет эту жизнь, дает ей глубокий смысл и показывает, что служение праву есть великое и важное дело; только она может дать ему надежное руководство для самостоятельной работы на всех поприщах юридической жизни, наконец, last not least, только она может спасти от дилетантизма при таком на вид легком занятии, как построение идеалов, к которым должна стремиться правовая жизнь. Вот почему пробелы в знании философии права ничем не заменимы и самым роковым образом отражаются на всей дальнейшей деятельности юриста (и не только практика, но и теоретика).

В последнее время замечается иногда смешение философии права с т. наз. политикой права. У одного из крупных наших юристов мы читаем, напр., что «практическая задача философии права заключается в построении идеала правового порядка в его цельности». При этом добавляется, что здесь разумеется объединение тех положений правовой политики, которые создаются отдельными специальными науками.

Для оценки этого воззрения надо заметить прежде всего, что науки политики права не существует. Правда, ее желают создать некоторые ученые, но пока все дело ограничивается пожеланиями. Что же касается тех «положений правовой политики, которые создаются отдельными специальными науками», то опять-таки, несмотря на существование отдельных работ и курсов, озаглавленных, напр., «Уголовная политика», «Политика», на обещание создать «Цивильную политику», таких наук нет и быть не может, – и вот почему. Если, напр., криминалист изучал ту область правовой жизни, [60] которая имеет своим предметом преступление и наказание, рекомендует законодателю те или иные меры для проведения в жизнь общих начал науки уголовного права, если он предлагает известные реформы, то ведь все это находится в органической связи со всем содержанием науки, все это обусловлено общими началами и без них будет висеть в воздухе. Уголовная политика не есть наука, а есть один из приемов обработки содержания науки (т. наз. «политический метод»). Сущность этого приема, этой точки зрения на предмет науки, заключается в указании тех средств, тех путей, которыми в данной конкретной среде могут быть проведены в жизнь те или иные общие принципы. Тут весьма важную роль играют соображения целесообразности, потребности т. наз. «оборота» и изучение всех условий места и времени.

То же самое надо сказать о всех других «политиках». Все это составные элементы соответствующих специальных юридических наук: гражданского, государственного, административного права. Из них можно делать специальные научные работы, специальные курсы для изложения, но из того, что существует особый курс, напр, «учение о наказании», вовсе не следует, что это самостоятельная наука.

После всего сказанного понятна неправильность смешения философии права с проектируемой фантастической наукой политики права. По самому существу своему философия права не может заниматься изучением такого множества текучих и изменчивых предметов, как всевозможные «конкретные среды», где должны быть реализованы те или другие принципы. Это дело специальных наук. Каждая такая наука, руководствуясь общими началами философии права, должна: 1) развить ее основные принципы в применении к своей области и 2) указать средства для реализации полученных выводов при данных условиях места и времени.

Итак, резюмируя все сказанное, мы приходим к выводу, что философий права есть синтез всех существующих направлений нашей науки. Она признает все то (или почти все), что признают эти направления, но дополняет их указанными выше элементами и, таким образом, избегает односторонностей «общей теории права». В основе ее лежит идеалистическое мировоззрение, т.е. признание мирового разумно-этического порядка, частью которого является право. Она вовсе не игнорирует реальных фактов окружающей нас жизни, она не отворачивается от положительного права. Напротив, она находит, что понятие права должно быть «единым и для чистого юриста, и для философа, и что без положительного права не может [61] быть и речи о праве. Поэтому положительное право должно быть тщательно изучаемо во всей его полноте.

Но велика разница между воззрением на право как только на продукт данной среды, всецело обусловленный «соотношением реальных сил», потребностями оборота и т.д., – и воззрением на право как на реализацию в данной среди известных абсолютных начал. В первом случае мы сделаемся рабами нашего материала, мы не будем иметь никаких критериев для оценки его, кроме критериев целесообразности, мы не будем в состоянии принципиально отличать право от насилия и произвола, а во втором, – мы поднимемся над изучаемым материалом, мы будем в состоянии отличать ненормальные отклонения положительного права от идеи, уродливые искажения этой идеи от несовершенной реализации ее, неизбежной и необходимой при данных условиях места и времени. Таким образом философия права спасает от двух крайностей: от полного преклонения перед существующим правом и от легкомысленного отрицания этого права, если это покажется несоответствующим тем или другим идеалам. С другой стороны, философия права дает критерии и для оценки самих идеалов, для различия идеалов от утопий.

В заключение надо отметить, что в России основатель нашей науки К. А. Неволин держался идеалистического направления, к этому же направлению принадлежал величайший представитель ее Б. Н. Чичерин, к нему же принадлежат лучшие из современных философов права – кн. Е. Н. Трубецкой и П. И. Новгородцев. А история нашей науки и современное ее состояние доказывают справедливость остроумного замечания профессора Токийского университета Л. Бриделя, что философия права подобна Фениксу, постоянно возрождающемуся из своего пепла: несмотря на периоды, когда противники уже праздновали ее похороны, – она бессмертна. [...][62]

 

Печатается по: Хропанюк В. Н. Теория государства и права. Хрестоматия. Учебное пособие. – М., 1998, – 944 с. (Красным шрифтом в квадратных скобках обозначается начало текста на следующей  странице печатного оригинала данного издания)