Лекция 28.
Этнополитические процессы в Российской Федерации
Основные понятия: государственно-политическая и этнонациональная консолидация, державный национализм, концепция национального строительства, национал-популизм, национально-территориальный принцип, общегражданское национальное самосознание, патриархальный национализм, прагматический национализм, унитарная федерация, федерация, центробежная и центростремительная тенденции, этнический национализм, этнополитический процесс.
Вопросы для самоконтроля:
1. Чем объяснялись в царской России центростремительная и центробежная тенденции в национальном вопросе?
2. В чем заключается различие между государственно-политической и этнонациональной консолидацией?
3. В чем состоит особенность формирования советской федерации?
4. Какую форму национально-территориального устройства называют унитарной федерацией?
5. Назовите основные этапы этнополитического процесса в современной России.
6. На чем основывается концепция национального строительства в современной России, предложенная В.Путиным?
7. В чем заключается сущность общегражданского национального самосознания?
8. Дайте определение национализму.
9. Чем объясняется своеобразие русского национализма?
10. Охарактеризуйте разновидности классической модели национализма в России - этнического, патриархального и державного.
11. В каких формах выступает в России постклассический национализм?
12. Назовите основные причины этнонациональных конфликтов.
13. В чем заключается принципиальная разница в разрешении национальных конфликтов в условиях демократического и авторитарного политических режимов?
14. Какие эволюционные методы представляются возможными при решении этнополитических проблем?
Россия обрела свои естественные границы к концу XIX века, что признавалось международным сообществом и отражалось в международных договорах. К этому времени Российская империя охватывала одну шестую часть суши и была сопоставима по своим размерам с Великобританией.
Необходимо учитывать, что Россия складывалась в многонациональную державу под давлением специфических геополитических обстоятельств, определяющим стержнем которых выступало долговременное совпадение в тот или иной период интересов народов на обширных просторах значительной части Европы и Азии, что и способствовало их преимущественно добровольному единению. Зачастую именно так осознавалась необходимость объединения с Россией многими народами, принимавшими на том или ином этапе решение в целях самосохранения воспользоваться ее государственным покровительством.
В тех же случаях, когда присоединение достигалось посредством принуждения, оно чаще всего диктовалось настоятельными потребностями обеспечения безопасности этих рубежей на представлявших постоянную угрозу направлениях. Наиболее беспокойным на протяжении нескольких столетий оставалось южное. Внезапные набеги на Россию восточных инородцев (крымских татар, ногайцев, горцев и т. д.) совершались каждый год и были, по сути, обычным явлением. После этих набегов подвергшиеся им области длительное время оставались в запустении. Невольников продавали в Турцию и другие страны Востока.
Предпринимавшиеся военные акции не приводили к установлению дискриминационных норм в отношениях таких народов, а их главное предназначение сводилось к стабилизирующим ситуацию внешним российским государственным ограничениям, с сохранением статуса местного регионального самоуправления и возможностей для дальнейшего развития этнонациональной самобытности. Такого рода ограничения были ничем иным, как долговременным политическим компромиссом, конечной целью которого являлось постепенное гражданское приобщение к России. Поскольку элементы добровольности и силового принуждения закономерны для становления любого государства, можно сделать вывод, что проводившиеся Россией завоевания тоже были одной из составных частей общего геополитического стабилизационного процесса, происходившего на протяжении многих веков в пределах Евразии.
Однако в нем были и свои нетипичные проявления. К ним следует отнести, прежде всего, включение в состав России части Польши и Финляндии. Польша отошла к Российской империи после третьего раздела Речи Посполитой между союзниками (Австро-Венгрией и Пруссией) в 1795 г. Финляндия же входила в состав Швеции, не имея никакой самостоятельности, которую она вновь обрела, оказавшись в российских пределах после русско-шведской войны в 1809 г.
Присоединенные к России народы в отличие от практики других стран Запада и Востока не подвергались шовинистической унизительной дискриминации в системе управления. Для них она чаще всего имела не прямое, а косвенное предназначение, без посягательства на основные нормы этнического общественного быта, при соблюдении уважительного отношения к их обычаям и религиозным приверженностям. В сфере гражданских прав русская власть избегала резкой ломки, считаясь с правовыми навыками населения, и оставляла в действии на управляемой территории те правовые нормы и правила, которые сложились исторически: конституцию с сеймом в Великом княжестве Финляндском; кодекс Наполеона в царстве Польском; литовский статут в Полтавской и Черниговской губерниях; магдебургское право в Прибалтийском крае; местные законы на Кавказе, в Сибири, в Туркестанском крае и т. д.
Внутренняя самостоятельность инонациональных сообществ и внешние российские административные ограничения указывают на то, что в государственную систему России было заложено не подавление, а именно политический компромисс. Попытки выйти за его рамки и «создать однородную империю»[1] по типу западных, в наибольшей степени проявившиеся при последнем российском монархе Николае II в конце XIX в., вступали в противоречие со сложившейся практикой управления и вызвали этнополитическую напряженность на ряде окраин, а в некоторых случаях породили сепаратизм, ранее у тех же народов не наблюдавшийся.
Таким образом, для России были характерны как центростремительная, так и центробежная тенденции. С одной стороны, в России разные национальности были связаны общими интересами, сложившимися веками и вытекавшими из географического единства территорий, их взаимной экономической зависимости, что порождало центростремительную тенденцию. С другой стороны, в конце XIX - начале XX вв. стала проводиться политика насильственной русификации инородцев, которая стала ответом царского правительства на польское восстание 1863-1864 гг. и охватившая в основном западные территории империи, возмущавшая национальные чувства. Уже к концу XIX в. стало очевидным, что при первом толчке, которое переживет государство, национальная элита, пробудившаяся к национальному самосознанию, будет бороться против бюрократической централизации и русского национализма.
Отличие от других универсалистских образований мира состояло также в том, что инонациональная российская периферия из-за своего сопредельного расположения, и что самое важное, равноправного статуса, утрачивала постепенно признаки обособления и инородности, интегрируясь по мере формирования общегражданских связей в единое государственное пространство. Вместе с тем происходило геополитическое, цивилизационное и социально-экономическое срастание ее естественным путем с центральными собственно русскими областями. В меньшей степени таким процессом были охвачены те земли, которые прежде долгое время находились вне российской зависимости: Польша, Финляндия, Прибалтика, Западная Украина.
Другая направленность так и не преодоленного тяготения к Востоку, прослеживается на южной периферии, включенной в состав российского государства в разные периоды XVIII-XIX вв. Среди этих регионов особо выделяются территории расселения казахов, народов бывшего Туркестанского края и восточной оконечности Кавказа. Своеобразность этой разновидности тяготения заключается в том, что значительную роль в нем играет фактор единства веры, мусульманской религии, и только потом этнокультурная близость. Тот же фактор веры предопределял в этой зоне острых межконфессиональных противоречий и не менее устойчивую прорусскую ориентацию христианских народов (армян, грузин, осетин и т. д.). Сближение этих регионов с Россией во всех отношениях произошло намного глубже, так как для них она в свое время предоставила более сильную социально-экономическую и государственно-политическую перспективу развития, чем могли это сделать другие сопредельные государства.
В отличие от других имперских объединений Запада и Востока, где также отчасти существовала интегрированность, только в России она была государственно-политической, с обеспечением для инонациональных сообществ таких же охранительных функций, как и для русских, и сопровождалась признанием многими из них российского государства своим отечеством. О существовании в ее имперских границах полиэтнонационального общегражданского сообщества свидетельствует наличие у большинства народов России двойного самосознания: этнонационального и общероссийского.
Насильственные же связи, присущие всем без исключения универсалистским образованиям, в системе российских государственных отношений вовсе не преобладали, а там, где они все-таки устанавливались на начальных стадиях контакта, со временем заменялись, как правило, общегражданскими. Формирование их происходило уже при попадании тех или иных инонациональных сообществ в сферу действия государственного поля России и продолжалось на последующих этапах. На рубеже XX в. этот процесс обретал все больший размах, но завершения так и не получил.
В России государственно-политическая консолидация значительно опережала этнонациональную не только у русских, но и у всех остальных этнонациональных сообществ. Это происходило потому, что в Российской империи сложились исторически иные государственно-политические реалии, при которых самобытность различных частей насильственной унификации не подвергалась.
Определяющим фактором этнополитического процесса в России играет федеративное устройство страны, которое сформировалось в советское время.
Россия, формально провозглашенная федерацией в 1918 г., прошла сложный и противоречивый путь развития. Как известно, большинство федераций в мире создавалось путем объединения народов или территорий в единое сложносоставное государство. Образование таких государств шло в направлении снизу вверх, путем передачи региональными органами власти части принадлежащих им прав федеральным органам государственной власти на основе разграничения полномочий между ними. В связи с этим в подавляющем большинстве даже многонациональных федеративных государств, не говоря уже о мононациональных, в основу их был положен территориальный принцип управления, имеющий целью приближение органа власти к населению и управляемой территории.
Российская Федерация формировалась иначе. Это обусловлено рядом объективных и субъективных причин. Уже к концу первой мировой войны царизм начал утрачивать контроль над частью окраинных территорий, которые ранее в условиях авторитарного политического режима жестко управлялись из центра. Смена формы правления (переход от монархии к буржуазной республике) еще более ослабила единство и территориальную целостность страны. В наследство большевикам досталась территориально раздробленная страна с разваленным механизмом государственной власти. Выход, найденный большевистским руководством, заключался в провозглашении федерации национального типа, в основе создания которой был использован принцип автономизации. То есть, федерация создавалась не по традиционному типу объединения нескольких частей в одно целое, а, наоборот, путем передачи центральной властью части полномочий на места. Естественно, что центральная власть стремилась либо превратить эту процедуру в формальный акт, либо сохранить возможность контролировать и вмешиваться в осуществление власти органами субъектов федерации.
Изначально федерация в России была сложной по своему составу и сочетала унитарно-административный принцип объединения административных единиц с автономным принципом объединения национальных субъектов, который, в свою очередь, реализовался в виде различных по правовому статусу образований. Вплоть до подписания Федеративного договора и принятия новой Конституции Российская Федерация строилась по национально-территориальному принципу, в соответствии с которым ее субъектами считались только автономные республики. Что касается краев и областей, то отношения с ними, как административно-территориальными единицами, федеральное правительство строило на унитарных началах. С данной точки зрения Российскую Федерацию нельзя было назвать федеративным государством в точном смысле слова, поскольку в нем органически сочетались федеративные и унитарные принципы. Более того, если в теории РСФСР и считалась федерацией, то на самом деле единая система государственно-административного управления сверху донизу, от Москвы до сельского районного центра, характеризовалась жесткой унификацией и централизацией. Такую форму национально-территориального устройства можно назвать унитарной федерацией. О формальном характере федерации свидетельствует тот факт, что в ней изначально отсутствовало разграничение вопросов компетенции между федеральными органами власти и ее субъектами: Советы образовывали единую систему государственной власти, вышестоящий Совет обладал правом отмены актов нижестоящих.
Россия в советское время представляла собой сложное полиэтничное образование, объединяющее народы различных языковых групп, культур и конфессий. Этническим ядром страны являлись русские, составляющие более 80% ее народонаселения. Однако, это не позволяет отнести страну к типу моноэтнических государств по некоторым причинам: во-первых, территория России является исторической родиной многих народов, сохранивших свою культурную самобытность и не ассимилировавшихся с русским большинством; во-вторых, за советский период истории России многие ее народы сформировали основы своей государственности, которая осознается в настоящее время как величайшая ценность и историческое достижение; в-третьих, вследствие противоречивости национальной политики советского периода (направленной одновременно и на унификацию народов, и на организацию их государственности) повсеместно в СССР, и в России в том числе, сложилась этническая стратификация, в основе которой лежат различия в экономическом, демографическом и политическом статусах народов.
Процесс преобразования России в полноценную федерацию закономерно совпал с началом изменения политического режима в стране, вызванного перестройкой. Как и в 1917 г., ослабление авторитарного режима привело к угрозе разрушения территориальной целостности и единства Российской Федерации и потребовало реформы федеративных отношений в направлении расширения полномочий субъектов федерации.
В западных демократиях политико-территориальное деление не «привязывается» к национально-территориальному делению, а определение национальности определяется гражданством страны. Постепенно оправдываются прогнозы тех западных исследователей, которые пришли к выводу, что понятие «государство-нация» уступает место понятию «государство-сообщество».
Таким государством-сообществом народов и является Российская Федерация. По данным переписи населения 2002 г. в ее состав входят представители 160 этносов, наиболее многочисленный из которых является русский этнос, к которому относятся 79,8% жителей страны.[2] В России, по сути, представлен весь спектр известных к настоящему времени уровней и типов экономического развития - от сугубо аграрного до близкого к постиндустриальному. Основная часть регионов и территорий располагается между этими двумя полюсами, обнаруживая крайнее разнообразие климатических, ресурсных, человеческих и иных факторов. Естественно, что интенсивность экономической, социальной и политической модернизации не могут быть одинаковы на всем российском пространстве. Вот почему современная демократия, особенно в условиях России, невозможна без обеспечения разным этносам доступа к центрам власти и учета многообразия культур, без обеспечения равенства способов жизнедеятельности всех народов.
В статье «Россия на рубеже тысячелетий» В.В.Путин подчеркнул, что плодотворная и созидательная работа, в которой так нуждается наша страна, невозможна в раздробленном и дезинтегрированном обществе – обществе, где основные социальные проблемы и политические силы существуют отдельно от базисных ценностей и фундаментальной идеологической ориентации.[3]
Этнополитический процесс в стране протекает по-разному в зависимости от специфики сложившихся социокультурных и социально-экономических регионов страны. Можно выделить четыре региона активного проявления этнополитического процесса: российский север (территория расселения финно-угорских народов), южно-сибирский район (зона политической активности якутов, тувинцев, бурят), татаро-башкирский район, северокавказский.
Этнополитический процесс в России прошел несколько этапов.
Первый этап (конец 1980-х - 1991 гг.) характеризуется повсеместным созданием национально-культурных обществ, декларирующих задачу возрождения этнокультурной самобытности, позднее - повышения статуса языков титульных народов. В этот период происходит суверенизация автономий России - они обретают статус самостоятельных республик в составе Российской Федерации, законодательно оформляется государственный статус языков титульных народов. Этнокультурные общества формируются в качестве общественно-политических движений, съездов народов, которые активно обсуждают проблемы становления этнократической формы государственности в республиках.
Ведущей тенденцией второго этапа (1991-1994 гг.) является борьба внутри республик между официальной властью и национально-политическими движениями по поводу государственного устройства республик и их политического статуса. Не менее острой является и политическая борьба руководства республик и федерального центра по поводу перераспределения властных полномочий. Особой остроты первая тенденция достигает в Северо-Кавказском регионе, где противостояние завершается свержением официальной власти Чечено-Ингушской Республики, развязыванием вооруженного этнотерриториального конфликта между осетинами и ингушами, массовым вытеснением русского населения и конституированием двух новых республик - Чеченской Республики и Республики Ингушетия. Вторая тенденция максимальной остроты достигла во взаимоотношении республиканской власти Татарстана и федерального центра. Она завершается подписанием двустороннего Договора между Татарстаном и федеральным центром о разграничении полномочий и предметов ведения, который открыл дорогу подписанию двусторонних договоров между субъектами федерации и федеральным центром.
Важными вехами этого этапа, повлиявшими на урегулирование этнополитических проблем, явились подписание Федеративного договора (31.03.1992) и утверждение Конституции Российской Федерации (12.12.1993).
Третий этап начался в 1995 году. Для этого периода характерна тенденция урегулирования межэтнических противоречий на внутриреспубликанском уровне, переход к фазе укрепления республиканской государственности, потеря инициативы национально-политическими движениями и партиями, разработка стратегии национальной политики и оптимизации пути федерализации страны. Наиболее активная часть национальных лидеров включилась в состав общероссийской бизнес-элиты или в систему органов управления разного уровня. Лидеры российских республик к этому времени стали рассматривать национальные движения в качестве главной опасности для их пребывания во власти. Правящая элита в республиках предпочла союз с федеральной властью, а последняя сумела использовать договорный процесс для стабилизации политической ситуации в стране.
На четвертом этапе (2000-е гг.) появились новые тенденции в этнополитическом процессе. Приведены в соответствие с федеральным законодательством правовые акты субъектов федерации. Расторгаются двусторонние договоры между субъектами и федеральным центром, как сыгравшие свою роль и исчерпавшие себя на новом этапе развития государственности. Проявляется тенденция к укрупнению субъектов Российской Федерации. В 2003 и 2005 гг. избраны высшие органы государственной власти Чеченской Республики, что привело к стабилизации этнополитического процесса на Северном Кавказе.
Характерная для этого этапа концепция национального строительства, предложенная В.В.Путиным, основывается, как отмечает известный английский политолог Ричард Саква, изучающий демократические процессы в современной России, на четырех ключевых пунктах. Во главе угла стоит патриотизм, не имеющий ничего общего с национализмом и, напротив, проповедующий гордость за разнообразие российской культуры, исторических традиций и менталитета, за то место, которое Россия занимает в мире. Далее следует государственничество, которое обеспечивает порядок, интегрированность страны и защиту ее интересов за рубежом. Третье положение данной концепции заключается в прагматическом патриотизме, который должен быть надэтническим, поэтому должен преследоваться регионализм, стремление к обособленности. Таким образом, конституционное пространство должно стать единым для всего государства, а местные этнократические элиты влиться в более широкое политическое сообщество на равных правах. В-четвертых, новое национальное государство должно быть социально ориентированным.[4]
Можно констатировать, что непосредственная угроза распада России миновала. Однако по-прежнему остается целый комплекс пока не урегулированных проблем межэтнических отношений, основными из которых являются социально-экономическая и политическая разностатусность народов. Межэтнический конфликт, разгоревшийся в сентябре 2006 г. в карельском городе Кондопоге, свидетельствует о нестабильности национального единства России. Все более очевидной становится проблема необходимости формирования общегражданского национального самосознания населения страны, которое должно приобрести доминирующий характер по отношению к локальным этнокультурным различиям. От решения этой проблемы в не меньшей степени зависит стабилизация этнополитической обстановки, чем от достижения успехов в экономике.
Национализм существует в различных культурных и политических формах. Национализм культурного толка несет в себе идею обновления нации как своего рода цивилизации с ее специфическими качествами, как уникального, исторически детерминированного и органического целого. Со своей стороны национализм политического толка видит в нации замкнутое политическое сообщество и потому на первый план выдвигает идеи суверенитета и самоопределения.
В самом общем виде национализм - это политическое движение, направляемое определенной доктриной на выражение и защиту интересов национальной общности в отношениях с государственной властью.[5]
Национализм - это система идейно-ценностных ориентаций, признающих приоритет национальной идеи в политической жизни общества. Национальная идея, как историческое предназначение нации, способна консолидировать общество, не взирая на имеющиеся в нем социальные и политические различия. Как пишут В.В.Ильин, А.С.Панарин, А.В.Рябов, «национально-государственная идеология… формирует из массы народ, из человека – личность, из индивида – гражданина, … предопределяет жизнеспособность и жизнестойкость нации, ее адаптивный потенциал, возможности выживания…».[6]
Согласно исследованиям ВЦИОМ 19% (а в крупных городах – 25%) российских граждан считают, что в 2006 г. межнациональные отношения в стране ухудшились.[7] В российском обществе сохраняется достаточно радикальная группа, состоящая из националистически настроенных граждан, которая считает, что «Россия должна быть государством исключительно русских людей». Такую точку зрения разделяет 15,7% российских граждан. Еще 27,1% придерживаются более мягкой позиции, отдавая приоритет правам русских по сравнению с представителями иных национальностей.[8]
Русский национализм в генетико-культурном плане исходит из «духовной миссии» России по отношению к остальному миру. В нем отразились устремление преобразовать общество в соответствии с традиционными ценностями. Русский национализм мистифицирует политические институты образца «вечевого устройства», что приводит к проблемам в совместимости соборности и государственности в политической программе. Если западный национализм не отрицает демократических ценностей, то русскому национализму демократия является чуждой по духу.
Антидемократизм русского национализма обусловлен господством в нем авторитарной традиции. В политических манифестах националистов присутствует лозунг «великой и неделимой России», который подразумевает сильную и ответственную государственность (державность), независимую (от внешних влияний) национальную экономику и защиту духовных ценностей нации.
Следует различать «классическую» и «постклассическую» модели русского национализма. Для первой свойственна жесткая зависимость политической практики от идеологических ценностей и иерархичность в постановке и реализации идеологических целей. К разновидностям классической модели в России можно отнести этнический, патриархальный и державный национализм.
Этнический национализм основывается на идее «кровного» родства и «врожденности» национальной идеи (РНЕ, национал-республиканцы). Его сторонники, несмотря на малочисленность, стремятся к созданию военизированных дружин, выступают с экстремистских позиций под лозунгом «Россия для русского народа».
Патриархальный национализм, уподобляющий нацию «большой семье», ссылается на общинные традиции русской деревни. Его идеалом является допетровская Россия. Представители этого течения ведут в основном просветительскую деятельность с целью национального воспитания. В политической практике они примыкал к НПСР (Народно-патриотическому союзу России), играя роль «независимых интеллектуалов» (В.Распутин, В.Белов, И.Шафаревич). Особую позицию занимает писатель и общественный деятель А.Солженицын, который, в целом разделяя патриархальные ценности, противится любым политическим коалициям с наследниками коммунизма.
Державный национализм (РНС, часть КПРФ, «Державный союз»). Идейным центром выступает общественно-политическое движение «Духовное наследие» (А.Подберезкин) и газета «духовной оппозиции» «Завтра» (А.Проханов). У этого национализма достаточно массовая социальная база, весьма мощный пропагандистский аппарат (десятки региональных и местных изданий). Его сторонники проповедуют идею державы как безальтернативного типа российской государственности, основанной на мощном военном потенциале, жесткой вертикальной структуре государственной власти и приоритете управляемой государством экономики. Используется лозунг «соборности», приверженности русского народа православным традициям, социальной справедливости и «духу суверенности нации».
Постклассический национализм в России интересен тем, что его идейно-ценностные компоненты более прагматичны. Действуя по принципу политической целесообразности, он способен к компромиссу. Политически влиятельными в этой разновидности национализма являются национал-популизм и прагматический национализм. Возглавляемая В.Жириновским ЛДПР успешно сочетает классическую политическую риторику (идея «единой неделимой России») с национализмом, ориентированным на потребительские настроения российского общества. Национал-популизм, являясь рационализацией националистических чувств, опирается на люмпенизированные слои российского электората (лозунг ЛДПР на выборах в Государственную думу в 2003 году – «Мы за бедных, мы за русских»).
В отличие от эмоционально-манипулятивного характера национал-популизма, в прагматическом национализме (Ю.Лужков, Ю.Скоков) просматривается тенденция к открытому диалогу с представителями иных идейно-политических течений. При этом национальные ценности используются им для достижения желаемых политических результатов. Для прагматического национализма более характерна постидеологическая ситуация, когда снимаются границы явного идеологического противостояния и происходит взаимопроникновение идеологических ценностей, и под различными идеологическими целями скрывается однотипность политических интересов.
Подавляющее большинство россиян не реагируют агрессивно на представителей иных культур и нормально с ними взаимодействуют. Конфликты и трения в российских регионах, чаще всего, возникают тогда, когда приезжие начинают навязывать коренному населению свои представления о жизни. Практический опыт показал, что национализм не просто исходит из признания наличия нации и ее особых интересов, но в известной степени и претендует на превосходство национально ориентированных потребностей над всеми иными чаяниями и замыслами людей. Высокая оценка национальных приоритетов, как правило, всегда сопрягается с идеями независимости, что в свою очередь практически постоянно вызывает к жизни требования получения определенной части государственного суверенитета и его политико-административного закрепления.
Объективно национальные движения направлены на использование политических механизмов как внутри государства, так и на международной арене для повышения уровня общности граждан одной национальности (или всего населения той или иной страны в целом) и зашиты их интересов. Национализм выходит на политическую арену тогда, когда властные отношения требуют большей культурной и социальной сплоченности общества или отдельных слоев его населения.
В ряде случаев национализм используется как политическое прикрытие для получения власти совершенно иными социальными силами. Такая инструментальная форма национализма чаще всего становится орудием проникновения на политический рынок тех сил, которые не заинтересованы в публичной огласке и предъявлении общественному мнению своих подлинных целей.
В целом русский национализм раздроблен идейно и организационно. Постоянное соперничество различных националистических группировок не способствует расширению идеологического влияния национализма: сторонники национализма в российском электорате, как правило, не связывают свой политический выбор с политическими партиями, строго структурированными по идеологическому принципу.
Идеологическая ситуация в современной России способствует маргинализации старых форм национализма, эволюционируя к широким идейно-политическим альянсам (коммунисты-державники, национал-либералы, национал-демократы). В силу исторического наследия и внутрисистемной расколотости национализм приобретает характер «перманентной духовной оппозиции», сосредоточившись на критике «внутренних» и «внешних» врагов нации.
Разрушение сложившейся политической системы в СССР происходило параллельно с возникновением и развитием этнополитической напряженности и конфликтности. В России этот процесс имел определенную специфику, которая определяется историческим и этнокультурным своеобразием ее регионов.
Причинами этнонациональных конфликтов могут быть социологические, связанные с анализом этнических характеристик основных социальных групп общества или этнической стратификацией - неравномерным распределением национальных групп по различным ярусам общественной иерархии и соответственно неравными возможностями доступа к благам и социальным ресурсам, и политологические, основанные на трактовке роли элит в мобилизации этнических чувств, в обострении межэтнической напряженности и эскалации ее до уровня открытого конфликта. Именно вопрос о власти, о стремлении местных элит к ее обладанию, о связях власти с материальными вознаграждениями в форме обеспечения доступа к ресурсам и привилегиям, возможность молниеносных карьер, удовлетворения личных амбиций является ключевым для понимания причин роста этнического национализма и межэтнических конфликтов.
Углубление экономической разрухи, нарастание социальной напряженности, политическая борьба, крушение прежних идеологических ориентиров и появление суррогатов, коррумпированность старых и новых бюрократических структур, паралич власти в центре и на местах, то есть разрушение старого и отсутствие нового - вот общие черты конфликтов на этнической почве.
Российская современная политическая практика, связанная с межнациональными конфликтами, показывает, что динамика межнациональных конфликтов тесно связана с нерешенностью проблем трудоустройства, отсутствием уверенности в завтрашнем дне. Значительная часть граждан склоняется к мнению о том, среди причин, способствующих развитию межнациональных противоречий, является коррумпированность власти, особенно правоохранительных структур, неуважительное отношение со стороны иммигрантов к русским традициям, выражающееся в вызывающем поведении, связях с криминалом, а также в бездействии центральных и региональных властей, неспособных придать иммиграции более цивилизованные формы. «Ключ к межнациональному миру и сотрудничеству находится у лидеров самих национальных общин, которым необходимо обеспечить умеренность и толерантность своих диаспор», - считает гендиректор ВЦИОМ Валерий Федоров. [9]
Деструктивность межэтнических конфликтов очевидна: подрывается хрупкая стабильность посттоталитарных обществ, растрачиваются силы и ресурсы, необходимые для экономических преобразований, расширенно воспроизводятся антидемократические тенденции в общественной жизни.
Как показывает история, межнациональные коллизии во многих полиэтнических странах по своим масштабам, продолжительности и интенсивности значительно превосходили классовые и иные типы социальных конфликтов. Национальные трения существовали и будут существовать до тех пор, пока сохраняются национальные различия. Многонациональное общество изначально менее стабильно, чем этнически однородное общество, и суть национального вопроса сводится к тому, какая из двух противоположных тенденций - центробежная или центростремительная - возьмет верх и окажется доминирующей. Находящиеся в одном ряду события 2006 г. - погромы парижских пригородов арабскими иммигрантами, столкновения между австралийцами и ливанцами на пляжах крупнейших городов Австралии, бойня в бельгийской дискотеке, которую устроили выходцы из Чечни, столкновения в Кондопоге, свидетельствуют об актуальности межэтнических противоречий в начале XXI века.
Американский специалист по правам человека Э.Клайн убежден в том, что права меньшинств, включая этническое групповое право на сохранение национальной культуры, являются фактором обуздания власти национальных государств; признание прав меньшинств не должно служить для государств, этнических групп и иных образований предлогом для нарушения или принижения индивидуальных гражданских прав, предусмотренных Пактом о гражданских и политических правах; если самоопределение народа приводит к ситуации, представляющей очевидную опасность для жизненных интересов других народов, оно может быть отложено или его условия могут быть модифицированы, а в экстремальных случаях решение о нем может быть отменено; отделение не должно быть первым рассматриваемым вариантом при разрешении проблем этнического плюрализма, поскольку оно часто приводит к насилию и к болезненным нарушениям в экономической и социальной сферах.[10]
Если государство демократическое, то возникающие в нем конфликты сопровождаются структурными изменениями самой политической системы государства, а если авторитарное - усилением репрессий и зажимом движений, что приводит к новым узлам напряженности.
Особенно трудноразрешимой проблемой для новых режимов является та, которая предусматривает политические права этнических групп. Профессор социологии Гумбольдтского университета К.Оффе предложил следующие: метод убеждения общественности, торга при закрытых дверях, использования президентских прерогатив, вмешательства наднациональных акторов.[11]
Урегулирование этнополитических проблем представляется также возможным эволюционными методами. Ужасы этнического конфликта и гражданской войны или страх перед возможностью такого поворота событий могут быть столь велики, что полностью подорвут доверие к националистическим элитам со стороны их избирателей. Массовое сопротивление разорению страны и страданиям способны породить общее осознание того, что нынешний конфликт, война и репрессии создадут историческое оправдание для эскалации конфликта и превращения его в перманентный.
Другой эволюционный путь может заключаться в успешном проведении экономических реформ. Выгоды, которые получат в результате проведения экономических реформ немногие, и относительные потери и утрата уверенности в завтрашнем дне, которые падут на долю большинства, могут способствовать изменению структуры конфликта, поскольку при таком повороте событий объединение, строящееся по профессиональным и классовым признакам, станет более насущно необходимым и актуальным, чем объединение, основанное на этнических различиях. В конечном итоге эти разнообразные линии общественных расколов начнут пересекаться, тем самым нейтрализуя друг друга. В итоге этнические споры будут постепенно уступать спорам материальным, а именно проблемам прав и распределения.
Кроме политического и экономического путей стабилизации этнополитического процесса может быть использован путь культурной модернизации. Он заключается в изменении такого положения дел, когда принадлежность человека к определенной этнической группе составляет сущность его идентичности, чтобы перейти к ситуации многообразия идентичностей - в ней и сам человек и другие люди, с которыми он связан, в зависимости от конкретных условий считают особо значимыми либо его свойства и качества как человеческого существа, либо его идентичность как члена национальной, профессиональной, этнической или религиозной общности.
К числу мер, ведущих к разрешению этнических противоречий, можно отнести: передачу существенной доли власти этнорегиональным территориям; принятие избирательных законов, стимулирующих межэтнические переговоры; создание условий для роста благосостояния экономически неблагополучных меньшинств.
Когда этнические группы требуют определенной доли должностей в государстве (и определенной доли государственных средств) в соответствии с долей в населении, этнополитика переходит в долевой национализм, который претендует не на территориальное господство, а на господство в первую очередь над подвижными общественными финансовыми средствами.
Демократия и национализм - плоды народного суверенитета, между ними нет непреодолимого противоречия. Тем не менее, они нуждаются в сознательном политическом и правовом компромиссе, которого каждый раз и в каждой конкретной ситуации необходимо добиваться заново.
[1] Матвеев В.В. Национальный вопрос и государственно-политические реальности России // Российская историческая политология: Курс лекций: Учебное пособие / Отв. ред. С.А.Кислицын. Ростов н/Д., 1998. С.551.
[2] Доклад Госкомстата России «Об итогах Всероссийской переписи 2002 года» 12 февраля 2004 г. // URL: http://www.gks.ru/PEREPIS/osn_itog.htm
[3] Путин В.В. Россия на рубеже тысячелетий // URL: http://www.panorama.ru/works/putin/programm.html
[4] Саква Р. Путин: выбор России / Пер. с англ. М., 2005. С.310-311.
[5] Соловьев А.И. Политология: Политическая теория, политические технологии: Учебник для студентов вузов. М., 2001. С.175.
[6] Россия: Опыт национально-государственной идеологии / В.В.Ильин, А.С.Панарин, А.В.Рябов; под ред. В.В.Ильина. М., 1994. С.5.
[7] Пресс-выпуск №529. 11.09.2006 г. // URL: http://wciom.ru/arkhiv/tematicheskii-arkhiv/item/single/3189.html
[8] Бызов Л. Консервативная волна в России // URL: http://wciom.ru/arkhiv/tematicheskii-arkhiv/item/single/3298.html
[9] Федоров В. Свой среди чужих // URL: http://wciom.ru/arkhiv/tematicheskii-arkhiv/item/single/3299.html
[10] Клайн Э. Самоопределение наций: созидание или опасная забава? // Общественные науки и современность. 1993. №2. С.162-164.
[11] Оффе К. Этнополитика в восточноевропейском переходном процессе // Полис. 1996. №2.
Литература:
Вдовин А.И. «Российская нация»: Национально-политические проблемы XX в. и общенациональная российская идея. М., 1995.
Захаров А.А. «Исполнительный федерализм» в современной России // Полис. 2001. №4.
Здравомыслов В.Г., Матвеева С.Я. Межнациональные конфликты в России // Общественные науки и современность. 1996. № 2.
Каменская Г.В. Федерализм: мифология и политическая практика. М., 1998.
Конституция Российской Федерации. М., 1993.
Кретов Б.И. Современная российская политическая система: Учебное пособие. М., 1998.
Матвеев В.В. Национальный вопрос и государственно-политические реальности России // Российская историческая политология. Курс лекций: Учебное пособие / Отв. ред. С.А.Кислицын. Ростов н/Д., 1998.
Матвеева С.Я. Национальные проблемы России: современные подходы // Общественные науки и современность. 1997. № 1.
Оффе К. Этнополитика в восточноевропейском переходном процессе // Полис. 1996. №2.
Политология в вопросах и ответах: Учебное пособие для вузов / Под ред. проф. Ю.Г.Волкова. М., 2001.
Саква Р. Путин: выбор России / Пер. с англ. М., 2005.