ДЕМОКРАТИЧЕСКИЙ РЕЖИМ

НАЗАД  ОГЛАВЛЕНИЕ  ДАЛЕЕ

Баранов Н.А. Трансформации современной демократии:

Учебное пособие. СПб.: Балт. гос. техн. ун-т, 2006. 215 с

Глава 10.

Либерализм и демократия: перспективы развития в России

В 1991 году реформаторы России определили новый курс, по которому предстояло идти стране - курс на демократизацию и либерализацию политической, экономической, социальной, культурной жизни. Те преобразования, которые произошли в российском обществе за прошедшее время, не оправдавшиеся надежды на быстрое повышение качества жизни породили в российском обществе немало двусмысленностей относительно правомерности выбранного пути, целесообразности в демократических и либеральных ценностях для России. До сих пор не прекращаются споры о приемлемости западных образцов жизнеустройства для нашей страны. Оппоненты выбранного курса утверждают, что, являясь самобытной страной, Россия всегда шла своим особенным путем, не похожим на другие страны, поэтому и теперь необходим другой особый путь развития.

Подобная ситуация напоминает события второй половины девятнадцатого века, когда, по выражению Б.Н.Чичерина, для всякого просвещенного человека была ясна необходимость проведения в стране либеральных реформ. Свою интенцию он объяснял тем, что это «требование вытекает отнюдь не из слепого подражания  иностранным образцам, а из самого существа государственной жизни, в основании которой всегда и везде лежат одинаковые человеческие элементы. Ссылаться на какие-то особенности России, которые изымают ее из общих законов человеческого развития - опять не что иное, как пустая фантазия. Мы ничего своего не изобретем по той простой причине, что в этой области изобретать  нечего. Она исследована вдоль и поперек; изведаны цели и средства; вопрос состоит единственно в их приложении».[1]

Политическая практика показала, что демократия и либерализм не являются антагонистическими. Либерализм сформулировал идею приоритета свободы личности и, задавшись вопросом, кто должен обладать политической властью, обратился к демократической идее свободных и регулярных выборов, смены политических лидеров и контроля за их деятельностью. Поэтому либерализм и демократия подразумевают друг друга так же, как тоталитаризм и деспотизм. В то же время с демократией связывают свои надежды социал-демократы, даже некоторые националистические силы политического спектра, да и современные консерваторы не чужды демократических ценностей.

Демократия основана на равенстве функций индивидов как членов общества. Общее благо она базирует на общей воле, в формировании которой она предоставляет право принять участие каждому гражданину.

Аристотель в "Политике" определяет демократию двумя признаками: «сосредоточением власти в руках большинства и свободой».[2] Ж.Ж. Pycco соединяет идею свободы с демократически понятым  эгалитаризмом, толкуемым в уравнительном духе. Его рационализм порождает мистическую общую волю, в которую преобразуются многие конфликтующие между собой индивидуальные воли. Эта всеобщая воля олицетворяет всемогущество большинства, которое учреждает правительство для реализации данной воли, оставаясь единственным сувереном. 

Такое понимание демократии приводит к появлению деспотизма большинства по отношению к меньшинству. Такую демократию С.Л.Франк называл якобинской, считая что деспотизм большинства является всегда лишь переходной ступенью к деспотизму немногих или одного. Истинное же значение демократии «состоит не в передаче власти в руки всех или большинства, а в ограничении каждой индивидуальной воли волею всех остальных членов общества».[3]

Исторический опыт свидетельствует об угрожающей близости демократии и деспотической диктатуры. В этом человечество смогло убедиться на опыте тоталитарных "народных демократий" XX века. Поэтому главное условие прочности демократии, как считает  С.А. Котляревский, состоит в том, чтобы «власть большинства не применялась со всей тиранической полнотой, чтобы у нее были пределы».[4]

Политические мыслители XIX века – А.де Токвиль, Б.Констан, Д.Милль – в качестве центральной проблемы демократии выдвигают обеспечение прав меньшинства и определение пределов вмешательства государства и общества в личную жизнь индивида.

Распространение демократических принципов в политической жизни европейских стран не могло пройти не замеченным в России. Учитывая самодержавную особенность российского государства, Б.Н.Чичерин объяснял распространение демократических идей не тем, что они лежат в духе русского народа, а наплывом европейских идей и брожением умов, которое последовало за преобразованиями Александра II. Он акцентировал внимание на том, что демократия может исполнить свое назначение в том случае, если она будет воспитана под влиянием свободы. «Равенство без свободы, - пишет теоретик отечественного либерализма, - не возвышает, а унижает людей».[5]

Ему вторит Р.И.Сементковский констатируя, что «ни в одной стране мира нет так мало свободолюбия в частных отношениях, как у нас в России», потому что «желать свободы — значит желать условий, при которых она может быть обеспечена», что возможно только «в способности народа управлять самим собой».[6] Исторически на Руси такой опыт был в основном в вечевых республиках, который не получил дальнейшего развития и уступил место деспотизму самодержца. Для того чтобы Россия в ХХ веке могла идти вперед, необходимо было, как отмечал Б.Н.Чичерин, «чтобы произвольная власть заменилась властью, ограниченною законом и обставленною независимыми учреждениями».[7]

В современной трактовке демократии Р.Дарендорф выделяет два различных значения. Одно из них конституционное, где речь идет об устройстве, дающем возможность смещать правительства без революции, посредством выборов, парламентов и т.п. Другое значение демократии является более фундаментальным - демократия должна быть подлинной, управление должно быть передано народу, равенство должно стать реальным. Однако ученый признает, что фундаментальная демократия является дорогостоящей ошибкой, так как она практически не достижима.[8]

Демократию либерализм приветствует как противовес стремлению власть имущих использовать ее в своих интересах. Вместе с тем, демократия, вполне оправданно, таит в себе опасность, угрожающую свободе личности, так как уравнительные тенденции массового общества способны подавить личную инициативу и уничтожить пространство, где могут существовать разные образы жизни.

Демократия, к которой стремится либерализм, практически идентична правовому государству. Речь идет не о передаче абсолютной власти в руки большинства, а о  наделении ею всего народа во имя общего блага. Демократическая власть, также как любая другая, должна быть ограничена определенными рамками. Подлинно демократическими могут стать только те общие правила и нормы, которые, отвечая легитимным интересам каждого гражданина, могут служить основой для общественного консенсуса. 

Потребность в демократических ценностях проявилась в российском обществе на рубеже 1980-1990-х гг., как результат политики перестройки, проводимой советским руководством. В это время произошло их формирование, становление, а впоследствии институциализация. Это, прежде всего, те элементы демократии, которых не было раньше и которые получили развитие в постсоветской России, — реальная выборность органов власти, свобода слова и печати, свобода передвижения, включая свободу выезда за рубеж, свобода предпринимательства.

В современной России с демократией отождествляются те реформы, которые начали проводиться в 1990-х гг. В первую очередь, это экономические реформы, связанные с разгосударствлением собственности и созданием основ для развития рыночного хозяйства. Именно социально-экономическая составляющая является определяющей в отношении населения как к демократическим, так и к либеральным преобразованиям в стране. Главный критерий их целесообразности или бесперспективности лежит в плоскости уровня жизни людей. Именно поэтому, согласно некоторым социологическим исследованиям, большая часть населения (51%) не считает Россию демократической страной (ROMIR Monitoring. Всероссийский опрос. 1500 респондентов. 4 — 8 сентября, 2003).[9]

Бедное население не способно создать гражданское общество, поскольку оно занимается решением самых насущных проблем физиологического характера и безопасности. Только после их решения индивид переходит на следующий уровень своего развития, связанный с повышением гражданской активности, массовым созданием общественных объединений в целях реализации многочисленных интересов граждан.

На вопрос ВЦИОМа (в марте 2004 года) «Что, на ваш взгляд, нужно, чтобы в России утверждалась демократия и формировалось гражданское общество?» 44,2% респондентов выбрали ответ: «нужно, чтобы люди были избавлены от материальной нужды».[10]

Без обеспеченного населения не может быть сильной власти – власти, которая пользуется легитимной поддержкой граждан и эффективно решает возникающие в обществе проблемы.

За годы реформ значительно увеличилось количество людей, живущих за чертой бедности. Несмотря на предпринятые рыночные преобразования, свободная конкуренция так и не появилась. Основа стабильности общества – средний класс – не создан. Большинство потенциальных представителей среднего класса - врачи, учителя, инженеры, творческая интеллигенция по уровню жизни находятся на нижних этажах иерархической лестницы. А. Пшеворский сравнивает структурные трансформации в экономике с прыжком в омут: «народ не знает, где дно и на сколько ему придется задержать дыхание».[11]

В России капитализм не оправдал ожиданий подавляющей части общества. Тем не менее, речь не идет о возвращении к социалистической системе хозяйства или социалистическим ценностям. Несмотря на то, что между бизнесом и обществом назрел конфликт, в стране не ставится вопрос о целесообразности рыночной системы хозяйства и демократии. Именно эти составляющие явились основой высокого уровня жизни людей на Западе. Речь идет о том, какой рынок в России должен быть, как реализуются демократические принципы, что получает от этого общество. Социальная ориентация государственной политики становится объективно необходимой, в связи с чем возникает потребность в радикальном пересмотре отношений между крупным бизнесом, обществом и государством.

Уровень заработной платы в стране до сих пор не соответствует требованиям стран с развитой демократией, в которых рабочий человек, как правило, не является бедным, в отличие от России, где значительную часть бедных составляют люди, имеющие работу.

В нашей стране складывается опасная двухполюсная ситуация: с одной стороны избыток денег, с другой стороны – бедность. Причем первый полюс малочисленный, а второй многочисленный, что является опасным для общества, так как растущее материальное неравенство вызывает недовольство населения, подозрение в том, что реформы выгодны только отдельным социальным группам и служат их обогащению.

В этих условиях изменяется понимание демократии, либеральных ценностей у той части населения, которая относит себя к бедным. Так как заявленные ценности не прошли проверку реальной действительностью, возник разрыв между отношением к демократии и теми возможностями, которыми она располагает в социальном аспекте. Как отмечает С.Хантингтон, «…постоянная неспособность обеспечить благосостояние, процветание, равенство, справедливость, внутренний порядок или внешнюю безопасность со временем может лишить легитимности даже демократическое правительство».[12]

Защита таких ценностей, как право на труд, на жизнь, на здравоохранение, на социальное обеспечение, на образование и т.п., не может быть эффективной, если такие права, как право на участие в общественной и политической жизни, право избирать и быть избранными, свобода объединений и союзов, востребованы крайне незначительным числом россиян. По сведениям ВЦИОМа именно гражданские права и свободы занимают сейчас нижние позиции в «иерархии» наиболее востребованных прав и свобод (право на участие в общественной и политической жизни - 4,5%; право избирать и быть избранным - 4,6%; свобода объединений, союзов - 3,1%).[13] Наряду с теми людьми, кто просто элементарно выживает и по этой причине у них не остается ни сил, ни желания активно участвовать в политической жизни, нельзя не видеть и того, что за последние годы в России сформировались достаточно многочисленные группы и слои, примыкающие к так называемому среднему классу, уровень самоорганизации и солидарности которых также крайне низок.

Правовое государство невозможно без гражданского общества, без реального разделения властей (законодательной, исполнительной и судебной, федеральной и региональной), без многочисленного среднего класса, для которого важнейшим становится фактор законности и стабильности, приходящей через всеобщность права. Становление гражданского общества предполагает превращение значительного числа россиян из подданных государства в свободных, сознательных и активных граждан, ясно понимающих свои интересы, знающих свои права и возможности и способных к самостоятельным действиям. Такое превращение невозможно без рационализации политического сознания, преодоления его амбивалентного начала, которое связывается с либеральными ценностями. Поэтому наряду с социально-экономическими трудностями, которые переживает наша страна, с повестки дня не снимается проведение либеральных преобразований в обществе. Об этом свидетельствует послание Президента Российской Федерации Федеральному собранию 2004 года, а так же административная, судебная, социальная и другие реформы, проводимые государственной властью.

Путь либерализма исторически не был усыпан розами, но, тем не менее, преодолевая все преграды на своем пути, он упорно пробивал себе дорогу через умы и сердца людей, добившись во многих странах впечатляющих результатов. И главное объяснение этого феномена заключается в том, что либерализм основан на свободе. Так современный немецкий политолог Детмар Дёринг считает, что либерализм воплощает идею политического строя свободы, поскольку именно в ней  видится идеал всех устремлений.[14]

Английский философ Леонард Гобхаус в качестве элементов либерализма выделяет следующие: гражданскую свободу, фискальную свободу, личную свободу, социальную свободу, экономическую свободу, свободу у себя дома, местную, расовую и национальную свободу, интернациональную свободу, политическую свободу и суверенитет народа.[15]

Свобода является обязательным условием развития людей. Не свободно то общество, в котором индивидуум не имеет свободы мысли и слова, свободы жить, как хочет, свободы ассоциаций, и наоборот только то общество свободно, в котором все эти виды индивидуальной свободы существуют абсолютно и безразлично одинаково для всех его членов. С точки зрения английского философа Д.С.Милля «только такая свобода и заслуживает названия свободы, когда мы можем совершенно свободно стремиться к достижению того, что считаем для себя благом и стремиться теми путями, какие признаем за лучшие, с тем только ограничением, чтобы наши действия не лишали других людей их блага, или не препятствовали бы  другим людям в их стремлениях к его достижению».[16]

Создатель политической философии либерализма Джон Локк сформулировал условия осуществления духовной и материальной свободы, подверг обстоятельной критике идею абсолютной власти и показал наиболее оптимальные формы политического устройства, которые могли бы обеспечить гражданам главную материальную свободу: мирно и безопасно пользоваться своей собственностью.[17]

Наиболее полное и совершенное воплощение своего общественного идеала либерализм видит в рынке. Рынок - это свобода обмена, свобода конкуренции, свобода кооперации. Рынок предполагает обмен идеями и информацией, предоставляет широкое поле для приложения накопленного знания и его эффективного  использования.  Это прежде всего касается экономики, так как ни в одной другой сфере утрата свободы не приводит к столь болезненным последствиям. Именно поэтому экономической основой либерального порядка является рыночное хозяйство, базирующееся на частной собственности. 

Институт частной собственности является основой либеральной теории. Не даром великие мыслители либерализма говорили о праве на собственность как об одном из основополагающих прав человека. Это связано с тем, что только частная собственность, с точки зрения либералов, делает человека свободным.  Причем, чем неукоснительнее охраняется право собственности, чем меньше оно ограничивается, тем эффективнее оно может быть применено на практике. Общественная собственность, как показала практика социалистического строительства, не смогла раскрепостить человека, создать условия для свободного труда, как это предполагали классики марксизма.

Г.Спенсер утверждает, что «в каждом социализме подразумевается рабство», обосновывая свой тезис тем, что человек вынужден отдавать весь свой труд обществу, а получать из общего достояния только ту часть, которое общество сочтет нужным.[18] С этим трудно не согласиться: если бы общественная собственность функционировала эффективно, то социализм продолжал бы существовать и развиваться.

Г.Рормозер считает, что рыночная экономика не исключает коллективную собственность. Критерий один – эффективное функционирование.[19] В таком случае создание необходимых условий для цивилизованного рынка является важнейшей задачей государства. Но для ее реализации усилий одного государства недостаточно. Не менее важным является принятие рынка обществом, признание за рынком не просто права на существование, но и в значительной мере права на регулирование общественных отношений.

В данном аспекте важнейшим представляется реализация категории свободы в российском обществе: несвободный человек не может эффективно функционировать в условиях рынка. Русский человек не привык жить сегодняшним днем, его привлекает глобальная мессианская идея, к которой надо стремиться во имя счастья в будущем, игнорируя настоящее («Москва – Третий Рим», коммунизм, интернационализм, мировая революция и т. д.). Рынок же живет настоящим, проблемами конкретного человека сегодняшнего дня. Реальная действительность свидетельствует о том, что только вернув обществу человеческое измерение, поставив индивида в центр экономической и политической жизни, можно идти по пути прогресса.

С категорией свободы связаны, на мой взгляд, для конкретного индивида две проблемы: внутренняя и внешняя. Внутренняя, или субъективная, связана с осознанием индивидом необходимости свободы, со способностью пользоваться свободой для собственного блага, но сопряженной с его ответственностью перед собой и перед другими людьми.

Внешняя связана с возможностями государства предоставить такую свободу для индивида, гарантировать равный доступ к реализации предоставленной свободы.

Г.Спенсер задается вопросами: «Если люди пользуются своей свободой таким образом, что отказываются от свободы, то разве это им помешает сделаться рабами впоследствии? Если народ путем плебисцита выбирает человека, чтобы он царствовал неограниченно, то разве он останется свободным, потому что сам создал этот деспотизм? Разве принудительные указы, изданные этим деспотом, должны считаться законными, потому что они представляют собой продукт народного голосования?».[20] Действительно, нежелание людей пользоваться предоставленной свободой приводит из одного рабства в другое.

Человек, чтобы быть свободным, не должен использовать себя или других в качестве средства, а должен быть по Канту целью в себе самом. Классическое древнегреческое изречение гласит: познай самого себя. Самопознание означает преодоление человеческой ограниченности, приближение к зрелости, гипотетическую возможность стать таким человеком, каким каждый из людей потенциально является.

У индивида должна быть внутренняя потребность в свободе. По О.Вейнингеру человек должен действовать так, «чтобы в каждом данном моменте заключалась вся его индивидуальность. …Гордость человека состоит именно в том, что в каждый момент он вновь может быть свободным».[21]

Эта свобода проявляется во всех сферах жизни и деятельности человека. Если нет такой потребности, то это означает полное согласие индивида с тем, что предлагает ему государство. Внутренняя потребность в свободе приводит индивида к самораскрепощению и наиболее полному удовлетворению возможностей личности. Свобода приводит к осознанному объединению индивидов для реализации общих целей. Главные ограничители свободы – закон, мораль, нравственность, которые различны в тех или иных государствах.

В марксистском понимании свобода есть прежде всего и главным образом свобода от эксплуатации. В этом заключается главное содержание и смысл понятия свободы личности. Свобода от эксплуатации, а значит свободный труд на общество в целом и на себя, представляет собой основу всех других свобод, образующих в совокупности общее понятие свободы личности. В советской интерпретации данного марксистского положения нельзя говорить о свободе личности  в капиталистическом обществе, так как там процветает эксплуатация человека человеком. И «только в социалистическом обществе, на основе новых отношений между людьми, возможны подлинная свобода и всесторонний расцвет личности, гармоническое сочетание личных интересов с интересами всего общества».[22] Однако адепты социалистического учения не учитывали эксплуатацию человека государством, которая стала главным препятствием на пути подлинной свободы человека. По большому счету личности не так важно, кто его эксплуатирует: другой человек или государство. Как оказалось, степень эксплуатации человека государством зачастую выше, а возможностей для эксплуатации и ограничения свобод личности у него даже больше. Поэтому победные реляции, звучавшие на съездах КПСС, не отражали истинного состояния дел. Так в материалах XXV съезда КПСС констатировалось: «Советский человек – это человек, который сумел, завоевав свободу, отстоять ее в самых тяжких боях. Человек, который строил будущее не жалея сил и идя на любые жертвы…».[23]

В то же время, как отмечает А.С.Панарин, он «был не способен к нормальному обращению с окружающими: свою энергию, изобретательность тратит на поиски врагов, его специфическая проницательность состоит в том, чтобы за «поверхностной нейтральностью» повседневного хода событий разгадать скрытую манихейскую сущность – злокозненность темных сил, застилающих горизонт…».[24]

Исайя Берлин по этому поводу писал: «Триумф деспотизма наступает тогда, когда рабы говорят, что они свободны. Тут не всегда нужна сила; рабы могут совершенно искренне называть себя свободными, и, тем не менее, они остаются рабами».[25]

В советской России  имела место всеобщее «самоотверженное служение» господствующему строю, подчинение частного общему, индивида коллективу, которые обретали статус неоспоримой и не обсуждаемой нормы, на страже которой стояло государство.

Общинность, как важнейшая социальная характеристика российского общества, не способствовала, а препятствовала развитию индивидуальной активности человека. Преобразовавшаяся при советской власти в коллективизм общинность позволяла реализовывать категорию свободы только в ограниченных пределах, границы которого не выходили за рамки интересов коллектива.

В данном контексте Ф.А.Степун разделял понятия «соборность» и «коллективизм». По его мнению, «о соборности, или, если не употреблять этого церковного термина, о подлинной общинности можно говорить лишь там, где общество состоит из личностей; там же, где оно состоит не из личностей, а из индивидуумов,  допустима, строго говоря, лишь речь о коллективе».[26]

Еще во второй половине XIX века Н.К.Михайловский рассматривал общество в качестве ближайшего и злейшего врага человека, «против которого он должен быть постоянно настороже. Общество самым процессом своего развития стремится подчинить и раздробить личность, оставить ей какое-нибудь одно специальное отправление, а остальные раздать другим, превратив ее из индивида в орган. Личность, повинуясь тому самому закону, борется или, по крайней мере, должна бороться за свою индивидуальность, за самостоятельность и разносторонность своего «я».[27] 

Социалистическая система не позволяла личности даже бороться за самостоятельность и разносторонность своего «я». Поэтому у значительной части российского общества не было потребности в свободе, так как всю свою свободу они делегировали царю, вождю, президенту и ждали от него благодеяний.

Предположение, что свобода является не характерным для России явлением, представляется опасным по своей сути и по своим последствиям. Без свободного человека не может быть осуществлен прорыв в будущее через те препятствия, которые воздвигла политическая система последних десятилетий. Эти препятствия связаны, прежде всего, с отказом от активной деятельности со стороны граждан, которым навязывается мнение о вредности либеральных ценностей и идей для современной России, как не соответствующих ее менталитету и исторически сформировавшемуся политическому сознанию. Для многих понятие "либеральное", как, впрочем, и «демократическое», рассматривается как явление, чуждое «русскому духу». Зачастую оно однозначно ассоциируется с разнузданным капитализмом, приводящим к обнищанию людей, что, к сожалению, отчасти сегодня и наблюдается.

Если обратиться к истории России, то не кто иной, как либералы, во второй половине XIX - начале XX века явились проводниками реформ, реализация которых открывала для страны путь к строительству правового государства и формированию гражданского общества. Именно либеральные идеи предоставили России после столетий авторитаризма возможность стать современным государством, которым Россия не воспользовалась. 

В конце ХХ столетия история предоставила нашему государству еще один шанс. Однако Россия сможет реально воспользоваться этим шансом только в том случае, если ей удастся высвободить свои гигантские ресурсы. Речь идет, в первую очередь, о человеческих ресурсах, представляющих собой огромное количество способных и талантливых людей, живущих в России. Если они сумеют раскрыть себя во благо обществу, то Россия окажется в числе передовых европейских государств. При этом многое будет зависеть от того, смогут ли они осознать свои силы, открыть их для себя и воспользоваться ими таким образом, чтобы принести пользу самим себе и всему обществу в целом. Однако Россия только тогда сможет встать на путь модернизации, когда в недрах ее общества найдутся либерально думающие и либерально действующие люди, которые реально учитывают всю специфику российских условий. 

Современный либерализм не имеет ничего общего с теми отрицательными явлениями, которыми характеризуется российское общество. Сто лет назад Б.Н.Чичерин предупреждал о том, что насилие, нетерпимость и безумие часто прикрываются именем обаятельной идеи. Либерализм не является исключением. Он «является в самых разнообразных видах, и тот, кому дорога истинная свобода, с ужасом и отвращением отступается от тех уродливых явлений, которые выдвигаются под ее знаменем».[28] Именно такая ситуация возникла в России в 1990-х гг., что нанесло либеральной идее непоправимый ущерб.

Те, кто считает, что Россия настолько самобытна, что ей не дозволено развиваться с учетом опыта мировой цивилизации, уподобляется тем, о ком Д.С.Милль пишет: «Там, где люди живут и действуют не сообразно со своими характерами, а сообразно с преданиями или обычаями, там отсутствует один из главных ингредиентов благосостояния человечества и самый главный ингредиент индивидуального и социального прогресса».[29]

Вне всяких сомнений, обычаи и традиции должны учитываться при решении тех или иных социальных, экономических и политических задач. В то же время нельзя игнорировать те очевидные истины, без которых невозможно оставаться современным обществом. Тот, кто поступает соответствующим образом потому только, что таков обычай, тот не делает выбора, а потому не стремится к лучшему. Только человек, пользующийся своими способностями, сознательно, по своему пониманию устраивает свою жизнь.

В любом случае трудно не согласиться с Д.С.Миллем, утверждавшем, что деспотизм обычая повсюду составляет препятствие к человеческому развитию, «находясь в непрерывном антагонизме с той наклонностью человека стремиться к достижению чего-нибудь лучшего, чем обычай, которая, смотря по обстоятельствам, называется то духом свободы, то духом прогресса или улучшения».[30]

Внешняя проблема реализации категории свободы в российском обществе связана с готовностью государства предоставить свободу индивиду. Такая готовность может являться логическим продолжением активной деятельности индивидов, добивающихся у государства реализации своих требований, связанных с созданием равных условий для граждан во всех сферах жизни общества.

Либеральный индивидуализм не является абсолютным. Либерализм признает, что человек не всегда добродетелен и его воля может быть направлена не на благие цели, т.е. человек может стремиться ко злу так же, как и к добру. Поэтому он требует создания объективного правового государственного порядка, противостоящего воле отдельных людей и связывающего ее. Либерализм одобряет учреждения или общественные формы, в которых отдельный человек подчиняется определенному порядку и дисциплине, ценность которых  измеряется исключительно тем, в какой мере они защищают права и интересы отдельного человека и способствуют осуществлению целей отдельных субъектов. Следовательно, основная задача государства и других общественных объединений — защита и обеспечение этих прав.

Идеал либерализма - это государство, покоящееся на фундаменте права и уважающее принципы свободы. Д.Дёринг считает, что только такое государство может называться подлинным.[31]

По мнению британского философа Герберта Самуэля «долг государства – обеспечить всем своим членам и всем тем, на кого распространяется его влияние, полнейшую возможность вести наилучшую жизнь».[32]

Государство будет вынуждено идти на уступки только в том случае, если действия граждан будут консолидированными и поддержаны значительной частью общества, что возможно при социальной дифференциации населения, создания механизмов артикуляции и агрегирования групповых интересов. Как пишет Ю.Хабермас, «административная власть не может ограничить саму себя, ее надлежит ограничить … властью тех, кто взаимно принимает на себя интерес других».[33]

Государственные институты служат поддержанию свободы только в том случае, если они не просто законны, но также и легитимны, что возможно только в том случае, если институты гарантируют соблюдение прав личности.

Готовность государства предоставить свободу индивиду может быть инициирована самой властью в условиях начавшейся модернизации при развитых патерналистских ожиданиях со стороны населения. Реформы, осуществляемые в России, развиваются именно по такому сценарию, что обусловлено исторически характерным российским менталитетом. Модернистски настроенная политическая элита, выбрав либеральный путь развития российского государства, не смогла обеспечить равный доступ граждан к ресурсам, что привело к резкой дифференциации общества и неприятием политических ценностей либерализма.

Декларируемое равенство является мифом, так как индивиды не могут быть равны как по субъективным, так и по объективным причинам (индивидуальные, психологические и т. д. особенности личности, место индивида в традиционной иерархической системе общества и т.п.). Как считает Р.Дарендорф, «…там, где люди устанавливают правила, по которым живут, некоторые из них всегда более равны, чем остальные».[34]

Для государства важно не только провозгласить, но и в своей повседневной деятельности реализовывать данный принцип. Это возможно только в том случае, когда правовой принцип станет доминирующим в общественных отношениях над всеми остальными, прежде всего идеологическими.

Но приоритет закона нельзя ввести с помощью указа. Это возможно только с принятием гражданами такого права регулирования общественных отношений, которое формируется исторически с учетом индивидуального политического сознания и политической культуры общества.

В России никогда не было приоритета закона, так как исторически существовало указное право. Указы царя, постановления Политбюро ЦК КПСС всегда были выше закона. Поэтому попытка создания правового государства в современной России не увенчалась успехом. Конституционное провозглашение правового государства пока является, в основном, декларативным, т.к. к этому не готовы ни чиновники, ни общество. Однако модернизационная имитация не проходит бесследно: пусть медленно, недостаточно эффективно, но институты правового государства становятся все более весомыми и признаваемыми обществом, что является необходимым условием их жизненности и эффективного функционирования в будущем. 

Либерализм как политическое течение возник в России на исходе XVIII в. Образованная часть общества усваивала либеральные идеи Запада и стремилась перенести их на русскую почву. В екатерининскую эпоху стали проявляться либерально-оппозиционные настроения тех, кто мечтал о политических реформах, которые помогли бы России создать конституционное парламентское государство, а крестьян освободили бы от крепостного права. Этой точки зрения придерживался узкий круг просвещенных людей: к нему принадлежали немногие литераторы, публицисты, профессора, а также тонкий слой аристократии. Их критика окружающей действительности если и не поощрялась, то и не подавлялась властью, которая отчасти поддерживала голоса за преобразование политического и социального устройства России. Однако, основная часть населения – значительная часть дворянства, купечество, мещане и практически все крестьянство - ни в конце XVIII, ни в первой половине XIX века не была подготовлена к законотворческой деятельности, что свидетельствовало о невозможности конституционного правления в России.

Историк русского либерализма В.В.Леонтович акцентировал внимание на том, что «и идеологически, и практически русский либерализм в общем был склонен к тому, чтобы получать и перенимать от других, извне.  А к этому надо еще добавить, что русский образец полицейского государства, воплощенный в крепостничестве, еще более резко противоречил принципам либерализма, чем западноевропейское полицейское государство, в области, как политического, так и общественного устройства государства».[35]

Главным препятствием развития России в либеральном направлении были остатки того умственного склада, который возник по причине крепостничества, являвшейся, по сути, формой рабства. Такой умственный склад не мог воспринимать сути свободы, ее необходимости и возможности реализации.

Один из первых российских либералов Н.С.Мордвинов считал, что для проведения крестьянской реформы, связанной с отменой крепостничества, необходимо укрепить гражданский строй в России путем создания статуса свободного человека и гражданина. Укрепление же такого статуса возможно лишь посредством политической свободы через переход России к конституционным государственным формам. В 1818 году он писал: «Народу, пребывающему века без сознания гражданской свободы, даровать ее изречением на то воли властителя – возможно, но знание пользоваться ею во благо себе и обществу даровать законоположением – невозможно».[36]

Один из инициаторов либеральных преобразований в России Б.Н.Чичерин акцентировал внимание на необходимости демократии образованной и свободной, а не полудикой и порабощенной. Она должна быть воспитана под влиянием свободы, а первоначальное развитие свободы происходит, прежде всего, в среде высших классов, которые имеют для этого достаточно средств и образования и способны выработать в себе правовое сознание для приложения к своей политической деятельности. Поэтому низведение высших классов к уровню низших, прежде, чем совершилось воспитание демократической массы и водворились в обществе начала политической свободы, может иметь для народной жизни самые пагубные последствия.[37]

В советский период власть стремилась сделать человека винтиком государственной машины - своего рода крепостным новой политической системы, что явилось продолжением политики царского самодержавия.

Современная неготовность общества к переменам в значительной степени объясняется тем умственным складом, который сложился в русском народе в течение последних столетий и который имеет, с одной стороны, склонность к анархии, а с другой стороны – к послушанию и подчинению, но не к самостоятельности и стремлению к самореализации. Как пишет Т.И.Заславская, «такие качества, как отсутствие гражданственности, конформизм по отношению к власти, нетребовательность и смирение, парадоксально сочетающиеся с неуважением к закону и чужой собственности, сформировались у россиян в первую очередь под влиянием многовекового рабства».[38] Для России жизненно необходимым является преодоление рецидивов сложившейся ментальности.

Современное развитие невозможно без свободного гражданина, способного стать актором в политическом процессе, разумно сочетающего свободу и ответственность. Характерная для России «воля без ответственности» должна уйти в прошлое, уступив место правовому сознанию.

Активная созидательная личность является необходимым условием политического развития России, личность, для которой стремление к свободе, к самораскрепощению будет сопровождаться повышением эффективности и ответственности политической власти, что, в конечном счете, позволит создать государство, способное предоставить людям свободу для развития своих способностей и потенциальных возможностей.

В конце XIX века Р.И.Сементковский писал о необходимости повышения уровня духовного и материального благосостояния народа и, исходя из этого требования, делал вывод: «… либерализм должен видоизмениться, и главная его задача будет отныне не протест, а компетентная и выдержанная деятельность, направленная к поднятию уровня народного благосостояния».[39] Спустя более ста лет эта задача для России остается не менее актуальной.

С.Хантингтон утверждает, что «большинство бедных обществ останутся недемократическими до тех пор, пока будут оставаться бедными».[40] Этот тезис может быть скорректирован российской спецификой, которая заключается в том, что люди могут жить в бедности и поддерживать политическую элиту, если у них сохраняется вера в дееспособность власти, в повышение уровня жизни общества. По выражению Д.Сартори, в данном случае речь идет о «позитивной политике», которой противостоит «негативная» или «негодная» политика, приводящая к всевозможным лишениям.[41]

Однако, пассивность и терпение любой группы населения не беспредельны, что может привести к различным формам социального протеста, как ответной реакции на не оправдавшиеся ожидания народа. Россия проходит именно такой период, когда политическая элита экзаменуется народом на способность эффективно управлять обществом. От способности власти проводить позитивную политику в значительной степени зависит будущее демократии и либерализма в современной России.

НАЗАД  ОГЛАВЛЕНИЕ  ДАЛЕЕ