ПРОБЛЕМА КАЧЕСТВА ГОСУДАРСТВЕННОГО УПРАВЛЕНИЯ В МИРОВОМ КОНТЕКСТЕ

Современное государство как система политических институтов, обеспечивающих жизнедеятельность общества, основанная на принципе представительной демократии, является открытой системой, способной к эволюции. Оно обладает встроенными механизмами обратной связи, позволяющими органам управления «перенастраиваться», адекватно реагируя на изменения в обществе и в окружающей среде и на соответствующую трансформацию функций государства. Фактически государство существует в режиме непрерывного реформирования своей системы управления на всех уровнях - национальном, региональном и локальном. Странам, не способным к такому развитию, уготована участь несостоявшихся государств.

Так, Великобритания еще в 1988 г. внедрила практику регулярного анализа системы государственного управления, по результатам которого производится оптимизация его структуры и механизмов функционирования. В Конгрессе США создан постоянный Комитет по реформированию государственного управления (U.S. House Committee on Government Reform).

В 2003 г. эксперты Всемирного банка проанализировали международный опыт реформ государственного управления за последние 10-15 лет по 14 странам, значительно различающимся как по государственному устройству, так и по уровню экономического развития и др. характеристикам[1]. Анализ выявил, что все они ставили перед собой одни и те же цели:

1) снижение расходов государства; обеспечение благоприятного климата для развития экономики и повышения ее конкурентоспособности на мировом рынке;

2) улучшение качества государственных решений и обеспечение их эффективной реализации;

3) совершенствование государственной службы - привлечение в службу необходимого числа специалистов высокой квалификации при ограничении затрат на их содержание;

4) расширение диапазона и повышение качества услуг, предоставляемых государством гражданам, обществу и частному сектору.

Показателен опыт США, которые в начале 90-х гг. ХХ в. приступили к реформам системы государственного управления с тем, чтобы та «работала лучше, стоила дешевле и давала результаты, которые удовлетворяют общество». Реформам предшествовал тщательный анализ, выполненный под руководством вице-президента Альберта Гора в рамках программы «Национальный обзор эффективности». Анализ показал неэффективность федеральных ведомств и отсутствие у них стимулов к инновациям. Для выполнения даже простых задач им требовался огромный аппарат, а принимаемые решения часто оказывались далекими от потребностей общества. Большинство национальных программ не достигали стадии завершения. Население, получая услуги неудовлетворительного качества, не имело возможности оказывать какое-либо влияние на принятие решений.

Ситуация, когда система управления оказалась неспособной обеспечить удовлетворительное выполнение ключевых функций государства, - от охраны жизни и собственности граждан и обеспечения внешней безопасности до поддержки образования и здравоохранения и оказания социальной помощи нуждающимся, - оказалась характерной для многих стран.

Следует отметить, что за инструментальной мотивацией реформ - улучшение соотношения между затратами системы управления «на входе» и результатами «на выходе» - стояла не менее важная политическая мотивация.

Та же Комиссия Гора констатировала, что неэффективное управление подрывает силу, авторитет и влияние государства на развитие экономики и общества в целом и что для изменения ситуации требуется не просто очередное «наведение порядка», а радикальный поворот к формированию государственной власти нового типа, способной восстановить доверие к государству населения и частного сектора.

Важность политических стимулов определяется прежде всего тем, что к концу XX в. демократические страны столкнулись с серьезным кризисом доверия к традиционным политическим институтам, обеспечивавшим легитимность власти на протяжении всего столетия - партиям, выборам, парламентам, государству в целом. Основная причина отказа от конвенциальных форм политического участия - неверие в то, что они могут повлиять на принимаемые властью решения, а следствие - рост аномии, социальная маргинализация, всплески насилия и возрождение этно-конфессиональных конфликтов. Появление этой тенденции бросает серьезный вызов самому существованию демократии.

Политическая мотивация способствовала рождению концепции, разворачивающей государство, сформировавшееся в ХХ в., в сторону общества ХХI в. Новая концепция рассматривает государство как обслуживающее по отношению к обществу образование, которому то поручает выполнение определенных полномочий.

Такое государство, «государство ХХI в.», должно обеспечить широкий доступ граждан к правительственной информации (в сфере образования, медицинского обслуживания и социального обеспечения, занятости, налогообложения, лицензирования и ведения бизнеса, государственных закупок и госзаказа, международных торговых операций и пр.), т. е. доступ к правилам игры, определяющим отношения между гражданами и государством. Его деятельность должна быть прозрачной, поскольку прозрачность - единственный известный способ минимизировать коррупцию и обеспечить должную ответственность государства перед гражданами. Наконец, чтобы повысить качество принимаемых решений и результативность их исполнения и вернуть доверие общества, государство должно предоставить гражданам новые каналы коммуникации, позволяющие им участвовать в выработке самих правил игры и осуществлять контроль над тем, как эти правила соблюдаются.

В начале XXI в. политическая функция новой модели государства получает новое развитие, исходящее из признания, что «+никто - ни отдельный человек, ни организация, ни государство в целом - не владеют всей информацией, необходимой для того, чтобы разрешать комплексные и разнообразные проблемы, никто не может в одиночку провести принятое решение в жизнь и никто не обладает достаточным потенциалом к действию, чтобы доминировать в процессе выработки и реализации политического курса»[2]. Акцент реформ с оптимизации работы госаппарата и расширения спектра и повышения качества государственных услуг переносится на вовлечение граждан в процессы выработки и реализации государственной политики, построение более эффективной системы социально-политического взаимодействия государства и гражданского общества, сотрудничество государственного и частного секторов, со-регуляцию, со-производство и со-руководство представителей государственных и частных организаций на национальном, региональном и местном уровнях.

 

E-GOVERNMENT - МЕЙНСТРИМ РЕФОРМ ГОСУДАРСТВЕННОГО УПРАВЛЕНИЯ

В реализации новой концепции государства важная роль отводится сетевым информационно-коммуникационным технологиям (ИКТ). Их потенциал позволяет ставить такие цели реформ, которые ранее были недостижимы из-за технологических ограничений коммуникационной среды. Например, предоставление информации и услуг различным группам пользователей - гражданам, бизнесу, негосударственным организациям либо государственным структурам - в режиме онлайн по принципу одного окна, независимо от времени обращения и места нахождения потребителя, и создание онлайновых каналов политического участия.

Окинавская хартия глобального информационного общества, принятая лидерами «Большой восьмерки» в 2000 г., подчеркивает революционную роль ИКТ в установлении взаимодействия между системой государственного управления и обществом, направленного на обеспечение устойчивого экономического роста, повышение общественного благосостояния, достижение социального согласия и укрепление демократии. Одно из ее положений включает «активное использование ИКТ в государственном секторе и содействие предоставлению в режиме реального времени услуг, необходимых для повышения уровня доступности власти для всех граждан». Ключевые положения Хартии получили дальнейшее развитие в Декларации принципов информационного общества и Плане действий, принятых на Всемирной встрече на высшем уровне по вопросам информационного общества (2003-2005 гг., Женева, Тунис).

В реформах государственного управления середины 1980-х - конца 1990-х гг. можно выделить три основных блока:

реформы организационной структуры и механизмов исполнительной власти, включая разделение функций между центральной и региональными властями и местным самоуправлением:

административные реформы;

реформы гражданской государственной службы;

создание E-government.

E-government возникает в реформах в конце 1990-х гг. Тогда, с насыщением госучреждений персональными компьютерами, развитием ИКТ, распространением Интернета и ростом его доступности, становится очевидным, что эти новые технологии могут существенно способствовать тому, чтобы система государственного управления «работала лучше, а стоила меньше». С внедрением сетевых ИКТ, позволяющих взаимодействовать и совершать трансакции в онлайновом режиме, государственное управление приобретает новое качество. Комплексная модель E-government объединяет ряд структурно-функциональных моделей, в котором ключевыми являются модель функций правительства и его деловых процессов и модель результативности правительственных органов. Их разработка и реализация позволяют помимо прочего выявить все слабые места административной системы, ее избыточные и дублирующие функции и элементы - т. е. оптимизировать систему управления, и сделать это независимо от ведомственных и частных интересов чиновников, их субъективного отношения к реформам.

Содержание реформ в каждом из трех блоков различалось от страны к стране в зависимости от национальной специфики, институциональных, финансовых, кадровых, технических, социокультурных ограничений, а также политической конъюнктуры. Но при этом административная реформа, реформа государственной службы и создание E-government осуществлялись как взаимодополняющие элементы системной реформы государственного управления, которые, будучи разобщены, утрачивают синергетический эффект.

Если на начальном этапе программам E-government отводилась обслуживающая роль по отношению к административным реформам и реформам государственной службы, то со временем они стали интегратором и основным инструментом системных реформ государственного управления, направленных на реализацию новой модели государства в информатизирующемся обществе.
     Перевод системы государственной власти на уровень технологий информационного общества становится одним из приоритетов долгосрочной программы Модернизация государственной власти1999 г. в Великобритании. В Программе продвинутых реформ государственного управления США 2001 г. E-government занимает ключевое место. Правительство Канады в 2000 г. берет обязательство сделать так, чтобы к 2004 г. страна «получила всемирную известность как государство, наиболее тесно связанное со своими гражданами, которые имеют электронный доступ ко всей государственной информации и всем услугам в любое удобное для них время и в любом удобном для них месте»[3]. Оно рассматривает E-government как фундаментальный институт демократии, отвечающий новым ожиданиям общества и доминирующим в нем политическим и социальным ценностям, т. е. прежде всего как политический институт.
     Сегодня можно констатировать, что государство XXI в., способное найти ответ на главные вызовы современности, т. е. обеспечить эффективное управление, безопасность и устойчивое социально-экономическое развитие общества, создать новые каналы политического участия и тем самым придать новый импульс развитию демократии, - это E-government[4].
     
     ПРОБЛЕМА РЕФОРМ В РОССИИ     
     В какой мере реформирование государственного управления актуально для России?

Вернемся к причинам, инициировавшим рефомы. Это низкая эффективность государственного управления при росте государственного аппарата и повышении расходов на его содержание, неспособность государства справиться с коррупцией и преступностью, слабая конкурентоспособность национальной экономики на мировом рынке и, наконец, низкое доверие граждан власти.
     На VI Международной конференции «Россия: Тенденции и перспективы развития» в декабре 2005 г. докладчики - политики, эксперты, ученые - начиная с Председателя Совета Федерации Федерального Собрания РФ С. Миронова называли главном препятствием развитию низкую эффективность государства. Эта «внутренняя» оценка подтверждается «внешней» оценкой экспертов Всемирного банка, которые в 2005 г. отмечали снижение эффективности деятельности правительства. По данному показателю Россия находится на уровне таких стран, как Тонга, Уганда, Шри-Ланка, Танзания, Мали и Индонезия[5].
     При этом, как свидетельствует официальная статистика, число чиновников растет. В начале 1990-х гг. их было 1 млн 4 тыс., в 2000 г. уже 1 млн 168 тыс., в 2005 г. - 1 млн 318 тыс. В бюджете 2007 г. расходы на содержание госаппарата и зарплаты чиновникам выросли почти в два раза[6].
     Параллельно растет коррупция. По результатам исследования «Индем», объем нелегальных сделок в среде бизнеса и бюрократии за период 2001-2004 гг. вырос в четыре раза и превысил доходы федерального бюджета страны в 2,66 раза[7]. По свидетельству генерального прокурора РФ В. Устинова (уже бывшего), масштабы и распространение организованной преступности в России приобрели характер национальной угрозы. Особую опасность, по его словам, представляет тот факт, что она проникает в государственные и правоохранительные органы[8].
     Сейчас идет реализация четырех национальных проектов, требующая ежегодных многомиллиардных вложений. Под них созданы новые советы, дирекции и другие структуры на федеральном и региональном уровнях. Но уже высказываются опасения, что при нынешнем качестве управления и уровне коррупции вкладываемые средства могут не принести должных результатов, и все сведется к банальному «освоению бюджета».
     В рейтинге конкурентоспособности World Economic Forum Россия в 2006 г. опустилась за истекший год на девять позиций и заняла 62-е место в списке из 125 стран[9].
     Политическая стабильность, которую Администрация Президента сделала своей главной целью, и в жертву которой были пренесены многие демократические завоевания в сфере публичной политики, сегодня ниже, чем даже в 1996 г. Эксперты Всемирного банка поместили Россию по этому показателю рядом с Филиппинами, Македонией, Центральной Африканской Республикой и Алжиром.
     Доклад Всемирного банка «Эффективность государственного управления: Десятилетие измерения качества власти» констатирует, что положение со свободой выражения собственного мнения, свободой прессы, участием граждан в выборе своего правительства в России ухудшилось в 2005 г. более чем в два раза по сравнению с 2002 г.[10] Конечно, оценки западных экспертов можно списать на их предвзятость, но вряд ли это позволит далеко продвинуться в решении российских проблем.
     В опросе общественного мнения Исследовательской группы ЦИРКОН (август-сентябрь 2005 г.) на вопрос «Есть ли власть в России?» - почти половина респондентов ответила «нет», выражая таким образом свое отношение к государству[11].
     Во время своего президентства и особенно в последние годы Путин был фактически единственным субъектом российской политики, пользующимся доверием населения. Он в прямом эфире решал жизненно важные для людей проблемы: газификации и водоснабжения поселений, отопления школ, получения российского гражданства, увеличения пенсии ветерану ВОВ, улучшения жилищных условий... Но способна ли такая модель управления найти ответы на глобальные вызовы времени? Россия по индексу развития человеческого капитала ООН занимала в 2003 г. 62-е место в списке из 177 стран, опустившись за год на пять позиций[12].
     Даже такой беглый обзор проблем свидетельствует, что сегодня не существует более приоритетной национальной задачи, чем реформирование системы государственного управления, поскольку от ее решения прежде всего зависит способность России справиться с другими проблемами.
     Эта задача является для России несоизмеримо более сложной, чем для многих стран. В странах с устойчивыми демократическими традициями государство, как отмечалось, имеет встроенные механизмы обратной связи, позволяющие системе государственного управления подстраиваться под изменения в обществе и в окружающей среде.
     В России власть всегда была самодостаточной, тогда как общество оставалось отстраненным от политического участия[13]. Власть выбирала для себя такую модель правления, которая соответствовала ее моноархической природе.
    Коммунистический режим, пришедший к власти на волне системного кризиса 1917 г., не изменил сути модели правления. Она исчерпала себя к 1970-м гг.; ее несоответствие социальным реалиям позднеиндустриального общества, отсутствие обратной связи и неспособность эволюционировать привели к краху режима. Россия оказалась перед необходимостью поиска новой модели, которая бы позволила ей восстановить человеческий и экономический потенциал и ответить на вызовы современности. Но, хотя с момента смены режима в стране произошли огромные перемены, сущность традиционной монархической модели правления принципиально не изменилась.
     Робкая попытка реформирования системы была предпринята в 1997 г. во исполнение Послания президента Б. Ельцина Федеральному Собранию «Порядок во власти - порядок в стране». В нем говорилось о низкой эффективности власти и исполнительской дисциплине, о коррупции, оторванности власти от общества, необходимости сделать работу бюрократического аппарата прозрачной, подотчетной обществу и восприимчивой к происходящим в нем процессам. Концепция реформ, подготовленная коллективом экспертов во исполнение президентского послания, вышла за изначально заданные рамки совершенствования исполнительного аппарата. Она охватила всю систему государственного управления и обозначила направление ее трансформации в русле мировой тенденции. Но концепция осталась невостребованной - заложенные в ней принципы оказалась несовместимы с интересами бюрократии.
     Дальнейшие разрозненные попытки реформ предпринимались администрацией президента и правительством по трем отдельным направлениям - административная реформа, реформа государственной службы и, позднее, внедрение ИКТ в федеральных ведомствах, вопреки уже ставшей очевидной системной связи между ними. Создавались разные советы, комиссии, комитеты отдельно в Администрации Президента и при правительстве, принимались указы, распоряжения, программы. Эти действия практически не координировались между собой и не принесли ощутимых для общества положительных результатов.
     Реформа государственной службы свелась в основном к повышению зарплаты чиновникам. Административная реформа, продолжавшаяся полтора года, забуксовала на подсчете 6-й тысячи функций государства, и за два дня до президентских выборов 2004 г. В. Путин поставил точку, объявив, что реформа завершена, и представив обществу новую структуру и состав федерального правительства. Реформа привела лишь к росту числа чиновников и к дальнейшему повышению расходов на содержание госаппарата. Сегодня новая концепция новой административной реформы декларирует все те же цели: «Повышение качества и доступности государственных услуг; снижение издержек бизнеса, возникающих в связи с государственным регулированием экономики; повышение эффективности деятельности органов исполнительной власти»[14].
     
     ФЕДЕРАЛЬНАЯ ЦЕЛЕВАЯ ПРОГРАММА «ЭЛЕКТРОННАЯ РОССИЯ (2002-2010)»
     Как отмечалось, в мировой практике реформы государственного управления органично включили в себя программы создания E-government, которые затем стали использоваться в качестве их главного «рычага».
     История E-government в России начинается с 2000 г., когда В. Путин, вместе с другими лидерами «Большой восьмерки» подписал Окинавскую хартию. Хартия предусматривала разработку каждой из стран «восьмерки» своей национальной стратегии построения информационного общества, и Правительство РФ в 2002 г. приняло ФЦП «Электронная Россия (2002-2010 гг.)», которая, как было амбициозно заявлено, должна «сделать Россию одной из ведущих информационных держав мира». В программе упоминалась концепция электронного правительства, предполагающая «кардинальное изменение принципов взаимоотношений государства с гражданами и бизнесом, значительное расширение объема информации, которую государство обязано предоставлять гражданам, открытый доступ к различным базам данных, повсеместное внедрение в государственных органах систем электронного документооборота, взаимодействующих между собой и с внешним миром»[15]. Однако зарубежные и отечественные эксперты, сравнивая программу «Электронная Россия» с западными программами E-government, отмечали, что если главным приоритетом последних являлось удовлетворение потребностей граждан через совершенствование работы государственных структур, то заявленным результатом российской программы было внедрение ИКТ для совершенствования работы государственных структур. То, что в зарубежных программах служило средством, в российской стало целью. Если важной частью зарубежных программ является постоянный мониторинг достижения результатов в соответствии с задаваемой системой индикаторов, то в российской программе этот элемент отсутствовал, что не позволяло контролировать ее выполнение и отдачу от инвестиций.
     По прошествии трех лет выполнения программы, в декабре в 2004 г. министр информационных технологий и связи, подводя итоги, был вынужден констатировать: 40% ведомств до сих пор даже не имели своих сайтов; на 80% имевшихся сайтов не было необходимой информации о деятельности госорганов, отсутствовала информация о возможности получения гражданами услуг от государства, и, за исключением заполнения налоговых деклараций, госуслуги через Интернет не предоставлялись. Ни одно ведомство не имело системы поддержки принятия решений, централизованные государственные информационные ресурсы или отсутствовали, или только начинали формироваться, отсутствовала телекоммуникационная инфраструктура и доступ к ним на межведомственном уровне, система межведомственного документооборота практически не использовалась, а доступ к Интернету имели только 1% сотрудников[16].
    Если в международной практике внедрение E-government способствовало интенсификации административных реформ, то административная реформа, завершившаяся в марте 2004 г. Указом Президента о реорганизации правительства, фактически парализовала усилия «Электронной России» по компьютеризации федеральной власти, что было отмечено в докладе.
     Хроническое недофинансирование программы в течение четырех лет, проблемы с управлением, отсутствие четкой постановки цели и механизма мониторинга результатов поставили программу на грань срыва. Результаты «Электронной России» на исходе пятого года - «на данный момент созданы концептуальные основы “электронного государства” и происходит переход к реализационным проектам»[17].
     Эта ситуация поразительно контрастирует с практикой других стран. Так в США, подписавших одновременно с Россией Окинавскую хартию, президент Дж. У. Буш летом 2001 г. обратился к Конгрессу с посланием, в котором излагалась Программа расширенных реформ системы государственного управления на базе E-government, были четко сформулированы ее цели:
      упростить общение граждан с федеральным правительством и получение от него услуг по принципу «одного окна»;

повысить результативность государственного управления;
     * повысить способность системы государства реагировать на запросы граждан и основные принципы реформирования;

ориентация на граждан, а не на бюрократию;

ориентация на результат;

активное продвижение новаций на основе рыночного подхода.
     В 2002 г. Конгресс принял Закон «Об электронном правительстве». «Стратегия создания E-Government» включила 24 конкретных проекта, отвечающих критериям: важность для граждан, улучшение деятельности правительства, реализуемость в сжатые сроки (1,5-2 года), экономический эффект. Все проекты были реализованы в течение полутора лет, к середине 2003 г., и дали ожидаемый эффект.
     Сегодня утверждена новая редакция программы «Электронная Россия» и новые планы ее финансирования, разрабатываются новые концепции и принимаются новые документы на тему совершенствования государственного управления, включая Концепцию интеграции административной реформы и ФЦП «Электронная Россия». На приобретение компьютеров и программного обеспечения федеральными, региональными и муниципальными властями расходуется в год в среднем больше $1200 на человека. Каковы будут реальные результаты, общество увидит только в 2010 г.
     
     РОЛЬ ПОЛИТОЛОГИИ
    Вялотекущий характер процесса можно объяснить недостатком того, что в международной практике называется «тяговым усилием». Успех в создании E-government сопутствовал тем странам, где инициатива исходила от политического руководства, осознающего значимость проблемы, и была поддержана обществом.
     Поскольку в сложившейся в России системе управления существует только один реальный центр принятия решений, успех или неудача любого проекта национального масштаба наполовину зависят от политической воли президента, воплощенной в организационные решения. До настоящего времени ни в посланиях президента Федеральному Собранию, ни в его других программных документах создание электронного государства не фигурировало в качестве приоритетной задачи. Пока не изменится ситуация, не изменится и характер процесса, что едва ли позволит «сделать Россию одной из ведущих информационных держав мира», как обещают официальные заявления. Международный опыт свидетельствует, что пустые или так и не выполненные реформаторские решения только порождают цинизм, питающий сопротивление реформам со стороны бюрократического аппарата.
     Чем объяснить драматический разрыв между крайне острой потребностью в повышении эффективности государственного управления, осознаваемой политическим руководством, и его пассивностью в создании «электронного государства»?
     Проблема лежит не в сфере методов и средств управления и ИКТ, а, прежде всего, в выборе модели власти. Весь «тюнинг» политической системы страны после 1993 г. - конституция, партийное и избирательное законодательство, формирование органов власти и неформальные практики - был ориентирован на возрождение и институционализацию традиционной для России монархической системы власти. В ней действующий президент стремится найти решения всех сложных социально-экономических и политических проблем. Этому соответствуют массовые настроения общества, не имеющего исторического опыта демократического участия. Концепция же E-government ориентирована на реализацию принципиально иной модели власти.
     Как область академических исследований и прикладных разработок проблематика «электронного государства» лежит на стыке государственного управления, ИКТ и политической науки. Однако последней, судя по международному опыту, принадлежит ведущая роль. Секция «Информационные технологии и политика» Американской ассоциации политической науки насчитывает сегодня более 300 членов, которые ведут исследования по программам Национального научного фонда; работают в Исследовательской службе Конгресса США, обеспечивающей законодательный процесс, и в неправительственных организациях, представляющих интересы гражданского общества и бизнеса, преподают в университетах, готовящих специалистов для E-government. Секция издает «Journal of Information Technology and Politics», цель которого - способствовать лучшему пониманию того, как развитие технологий взаимодействует с политическими процессами и процессами государственного управления. Члены секции активно публикуются также во множестве американских и международных научных журналов по связанной с E-government тематике, организуют профильные секции на конференциях американских и международных политологических ассоциаций. Оперативному обмену идеями и информацией между членами секции помогает электронная конференция на сайте Ассоциации и издание новостного бюллетеня. Члены секции активно влияют на формирование государственной политики, и не в последнюю очередь, благодаря их усилиям США удерживают передовые позиции в сфере E-government.
     Участие отечественных политологов в исследовании проблематики «электронного правительства», научном обеспечении процесса принятия политических решений в этой области, формировании общественного мнения и подготовке квалифицированных специалистов вряд ли можно считать адекватными значимости вызова. В работе секции «Электронное правительство» на VI Конгрессе участвовали шесть человек, и это число наглядно отражает реальное положение вещей и дает частичное объяснение стагнации реформ. Каким будет ответ РАПН на вызов?
     

Литература.
     [1] Мэннинг Н., Парисон Н. Реформа государственного управления: Международный опыт. М.: Весь мир, 2003.
     [2] Павроз А. В. Технология E-government в контексте современных административных реформ // Технологии информационного общества - Интернет и современное общество: Труды VIII Всероссийской объединенной конференции. Санкт-Петербург, 8-11 ноября 2005 г. СПб., 2005. С. 154-155.
     [3] Мэннинг Н., Парисон Н. Указ. соч. С. 322.
     [4] Информационные технологии и государственное реформирование в странах Европы: прогноз на 2010 год. Выпуск № 25
     [5] Эффективность государственного управления: Десятилетие измерения качества власти. Доклад Всемирного банка
     [6] Липский Л. Смета «человеческого капитала» // Инвестиции и банки. 27.09.2006
     [7] «Круглый стол» по проблемам коррупции // Новости России. 04.07.2006; Доклад ИНДЕМ «Диагностика российской коррупции: Социологический анализ»
     [8] Преступность в России - национальная угроза // Инф. Портал Noxi.ru
     [9] Global Competitiveness Index rankings and 2005 comparisons // World Economic Forum
     [10] Эффективность государственного управления: Десятилетие измерения качества власти. Доклад Всемирного банка.
     [11] Полития, 27.10.2005
     [12] http://www.plproject.ru/part09-01.php
     [13] Пивоваров Ю. С. Русская власть и публичная политика. Заметки историка о причинах неудачи демократического транзита // Полис. 2006. № 1.
     [14] Коммерсантъ. 22.09.2005. С. 2.     
     [15] http://www.e-rus.ru     
     [16] Доклад на заседании Правительства РФ 16.12.2004 «Об использовании ИТ в деятельности федеральных органов власти»     
     [17] См.: http:// www.elrussia.ru
          
     http://www.svobodainfo.org/info/page/rus?tid=633200007&nd=458222102