АВТОРЕФЕРАТЫ   ДИССЕРТАЦИЙ   ДОКТОРА   ПОЛИТИЧЕСКИХ   НАУК

 АНОНС              ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ       ОСНОВНЫЕ ПУБЛИКАЦИИ АВТОРА ПО ТЕМЕ ДИССЕРТАЦИИ

I. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования.

Степень научной разработанности проблемы.

Объект, предмет, цель и задачи диссертации

Теоретическая и методологическая основа исследования

Новизна диссертационного исследования

Значимость диссертационного исследования

Положения, выносимые на защиту

Апробация диссертационного исследования

Актуальность темы исследования. Крупные по территории и социокультурно неоднородные государства имеют долгосрочные «траектории» политических процессов, которые нельзя адекватно осмыслить только на общенациональном уровне. Политический процесс в пределах государства является равнодействующей многих разнонаправленных изменений: глобальных, субнациональных (региональных) и локальных. Политическая система России может быть осмыслена как совокупность разноуровневых политий, взаимодействующих между собой и имеющих различные системы акторов.

Региональные политические процессы проявляются на уровне сообществ, которые образуют «макроэлементы» государств, в отличие от «микроэлементов» - местных сообществ (городов, сельских районов и т.п.). Данный уровень процессов достаточно масштабен, чтобы он существенно влиял на общероссийские политические процессы и институты. Исследование регионального уровня политических процессов в России приобретает особую актуальность ввиду альтернативности постсоветских трансформаций. В современной России региональные акторы - элиты, органы государственной власти, партии, группы интересов достаточно весомы по статусу и ресурсам.

Анализ субъектности региональных политических процессов особенно важен для решения таких насущных российских проблем, как оптимизация баланса интересов государства и регионов, реформы федерализма и административно-территориального устройства, упрочение демократических практик взаимодействий акторов политики.

Исследование институтов, стратегий, ресурсов взаимодействий акторов политики позволит перейти от описания событий к их осмыслению, к системному анализу регионального политического процесса. Акцент в нашей работе сделан на системе взаимодействий и взаимовлияний участников политики регионального уровня, а не на формальных институтах.

Термин «актор политики» понимается в русле субъектно-деятельностного подхода как субъект политического процесса, действия которого «непосредственно вызывают или косвенно влекут за собой сдвиги в базовых институтах общества (независимо от осознания этого самими субъектами)»[1]. Политологи (В.Я. Гельман, С.И. Рыженков, М. Бри) уточняют, что акторы политики располагают для успешного выполнения своей роли весомыми ресурсами, способны формулировать свои интересы и строить на их основе стратегии политического действия[2].

Исследование акторов региональных политических процессов особенно актуально накануне электорального цикла 2007-2008 гг., в условиях наметившейся модернизации политического пространства России и реформ государственности.

Тема диссертации актуальна также вследствие ее малоизученности. Чаще всего исследователи обращаются к узким по содержанию и хронологии аспектам темы. Львиная доля публикаций выполнена в жанре краткосрочных эмпирических описаний на материалах отдельных регионов. Назрела острая необходимость создать концепцию взаимодействия акторов региональных процессов в масштабе всей России постсоветского периода.

Степень научной разработанности проблемы. Политическая регионалистика развивается в России недавно, с конца 1980-х гг. Базовые парадигмы и понятийный аппарат политической регионалистики – на стадии формирования. Научное сообщество политологов-регионоведов весьма сегментировано как по методологическим подходам, так и по тематике работ. На наш взгляд, в России сложились основные направления анализа акторов региональных политических процессов:

– теоретико-методологические исследования;

– анализ федерализма как типа политических отношений «центр-регионы»;

– исследования органов государственной власти и региональных политических режимов;

– региональная политическая элитология;

– анализ политических партий и групп интересов;

– исследования динамики региональных политических процессов;

– электоральные исследования.

Теоретико-методологический уровень политической регионалистики исследован явно недостаточно. По глубине и обоснованности выводов можно выделить работы В.А.Колосова, И.М.Бусыгиной, Р.Ф. Туровского, Н.П. Медведева, А.П. Овчинникова3. В них проявляется поиск самостоятельных концептуальных основ регионалистики в итоге синтеза исходных традиций политической географии, конституционно-правовых исследований федерализма, историко-культурного регионоведения. В начале 2000-х гг. состоялась первичная институционализация политической регионалистики как отрасли политической науки в России4.

Теоретические основы анализа политического процесса созданы в рамках конкурирующих научных подходов5: институционализма (С. Хантингтон), бихевиорализма (Ч. Мерриам, Г. Лассуэлл), структурно-функционального подхода (Д. Аптер, Ш. Эйзенштадт), системного анализа (Т. Парсонс, Д. Истон, К.Дойч), теорий политических изменений (Д. Растоу). На наш взгляд, самым перспективным для анализа политического процесса является неоинституционализм. Он проявился в исследованиях постсоциалистических трансформаций, проделанных Г.О’Доннеллом, Ф. Шмиттером, Т. Карл6. Неоинституционализм позволяет преодолеть разрыв между формально-правовым нормативизмом и социокультурным подходом; сочетать статические и динамические модели политического процесса.

Анализ политических процессов в постсоветской России чаще всего основан на теориях демократического транзита. Структурный подход к демократизации создан в работах С. Липсета, Г. Алмонда и С. Вербы, Р. Ингхарта, Л.Пая7. Эти аналитики считают ключевым условием успеха демократии объективные структурные условия в обществе. Напротив, создатели процедурного подхода (Г.О.’Доннелл, Ф. Шмиттер, Х. Линц, А. Степан)8 отводят главную роль в успехе демократии субъективным стратегиям акторов, алгоритму реформ. Ряд политологов (А.Ю. Мельвиль, О.Г. Харитонова) стремятся синтезировать структурный и процедурный подходы9 на материале постсоветской России. Мы полагаем, что структурный подход в наибольшей мере отражает условия и динамику российской трансформации.

Региональный уровень политического процесса осмыслен в концепции «многосоставных обществ» А. Лейпхарта10, которая создала инструментарий анализа территориально расколотых систем. На материалах России типологию региональных процессов создали А.В. Дахин и Н.П. Распопов11, выделившие базовые и периферийные процессы и систему их акторов. В.Я. Гельман, С.И. Рыженков и М. Бри12 применили процедурный анализ трансформаций к регионам России 1990-х гг., обосновали структуру акторов политических процессов и их важнейшие параметры. Теоретические модели регионального политического процесса в России создали также Р.Ф. Туровский и Д.В. Доленко (в полититико-географическом аспекте)13, Н.И. Шестов и В.А. Ковалёв (с позиций «общей» политической науки14.

Децентрализация власти в России 1990-х гг. вызвала к жизни анализ региональных политических процессов вне их общефедерального контекста и взаимосвязей. С другой стороны, начатые с осени 1999 г. реформы консолидации государства потребовали дополнить анализ «case-study» рассмотрением вертикальных, центр-региональных взаимодействий, т.к. федеральные органы власти быстро превращались в ведущего контрагента региональных акторов. Контуры новой теоретической модели намечены в статье В.Я. Гельмана15, монографии Р.Ф. Туровского16, сборнике статей под редакцией К. Мацузато17.

Перейдём к степени научной изученности отдельных типов политических отношений и акторов региональных процессов. Прежде всего, следует отметить политологические исследования федерализма. Общая их черта, в отличие от государственно-правовых работ, - акцент на неформальных практиках взаимодействий субъектов политики, на межполитических отношениях. Методологическую основу анализа дает школа сравнительного федерализма. Так, Д.Дж. Элазар трактовал федерализм как совокупность разнообразных видов территориального устройства политий18. Весьма важна идея континуитета форм государственного устройства по П. Кингу19, что разрушает схему «унитарное государство – федерация-конфедерация», облегчает анализ гибридных форм.

Российский федерализм как тип политических отношений «центр-регионы» анализируется методами сравнительной политологии (А.М. Салмин, Л.В. Сморгунов, И.М. Бусыгина, А.А. Захаров, И.Б. Гоптарева и др.)20, а также политической географии (Л.В. Смирнягин, Н.В. Петров, В.А. Колосов, Р.Ф. Туровский)21. Самостоятельную научную традицию имеет сравнительное государствоведение (В.Е. Чиркин, М.Х. Фарукшин, А.Н. Медушевский, А.В. Зиновьев, И.А. Умнова)22.

Концепции федеративных отношений в политической науке России противоречивы. Сложились традиции поддержки асимметричной этнической федерации (Р.Г. Абдулатипов, Л.М. Карапетян, Р.Я. Евзеров)23 и, напротив, симметричной территориальной модели (С.С. Митрохин, Н.М. Добрынин, В.Р. Филиппов)24. В 1990-х гг. преобладала поддержка договорного типа федерации (Л.Ф.Болтенкова, В.Н. Лысенко, Р.С. Хакимов, М.В. Столяров)25. Ныне популярна модель конституционной федерации (А.В. Зиновьев, Н.М. Добрынин, И.А. Умнова-Конюхова и др.)26. Высказываются противоречивые мнения о «путинских» реформах федерации: от радикальной поддержки (В.Иванов) и даже проектов унитаризации (А.Б. Зубов)27 до резкой критики рецентрализации (Н.В.Петров, А.Н. Медушевский и др.)28.

Следующий аспект проблемы – анализ региональных политий, т.е. субнациональных сообществ, имеющих черты системной взаимосвязи своих акторов и инфраструктур. Остается спорным концепт «региональная политическая система». Термин сначала применялся в анализе региональных культур США (С.Пэтерсон)29. На материале регионов России данный термин использовали А.Ю. Сунгуров и В.Д. Нечаев30. Иное понятие со сходным смыслом - «политическую структуру региона» предложили С.И.Барзилов и А.Г. Чернышов31. Еще более узкий подход предлагает А.Д. Кириллов, считающий совокупность институтов в пределах региональных политических пространств «политической микросистемой»32.

На наш взгляд, перечисленные трактовки региональной политической системы односторонни, т.к. не включают в круг анализа политическую культуру и неформальные взаимодействия акторов. А ведь в России и её регионах именно неформальные политические практики определяют вектор развития формально-узаконенных институтов, как подмечает Ю.С. Пивоваров33.

Конструктивна позиция ряда исследователей, которые преодолевают государственно-правовой «фетишизм». Так, Е.В. Морозова трактует термин «региональная полития» как «всё многообразие властных структур, органов местного самоуправления, гражданских инициатив и других горизонтальных образований, а также отношений между ними, соответствующих норм и региональной политической культуры»34. Сходные формулировки предлагают П.В. Панов и Л.А. Фадеева, Н.В. Борисова35. Коллектив авторов нижегородского учебника (Н.П. Распопов, Е.И. Кильсеев, П.А. Розанов  и др.) подчеркивает, что «региональное политическое пространство» связано воедино традициями политической жизни, т.е. историко-культурными факторами36. Что объединяет все компоненты региональной политии? - Реализация политической власти в повседневных практиках отношений. Как справедливо отмечает А.В. Дахин, систему надо изучать как подвижный «континуум институтов и процессов, как формализованных, так и неформальных»37.

Неоинституционализм позволяет синтезировать достижения «классического»  институционализма и политико-культурного подхода. Г.О'Доннелл и Ф. Шмиттер определяют политический режим как совокупность явных и скрытых структур общества, «которые определяют формы и каналы доступа к ведущим правительственным постам, а также характеристики деятелей, … используемые ими ресурсы и стратегии…»38. Применительно к регионам России наиболее действенно определение режима по В.Я. Гельману. Режим - совокупность акторов политического процесса, институтов политической власти, ресурсов и стратегий борьбы за достижение и (или) удержание публичной власти39. Акторы режима - основные субъекты социального действия, обладающие целями, ресурсами и стратегиями достижения политических целей40.

Региональные режимы постсоветской России по уровню демократичности практик и стратегий акторов можно назвать переходными (М. Бри, В.Я. Гельман)41. Т.е., в них есть доминирующий, но внутренне неоднородный актор. Преобладают неформальные институты. Сочетаются административные и политические, экономические ресурсы. Используются в основном компромиссные стратегии поведения акторов.

Многие исследователи уходят от обобщенных качественных оценок режимов как «авторитарных», «дефектных демократий». Они предпочитают изучать операциональный набор функций и методов властвования (работы А.С. Кузьмина, Н.Дж. Мелвина и В.Д. Нечаева42, а также А.Ю. Глубоцкого и А.В. Кынева43). На наш взгляд, использование многочисленных формально-институциональных индикаторов, дробность типов режимов (например, А.С.Кузьмин и его соавторы выделили 12 типов режимов для 31 региона) могут играть вспомогательную роль. Не удается избежать и ценностной характеристики режимов.

По суждению А.Н.Медушевского, для большинства российских регионов постсоветский выбор свёлся к дилемме «жесткий авторитаризм или ограниченная демократия»44. Можно различать регионы с авторитарными режимами и регионы «делегативной демократии», или же авторитарной ситуации. В.А.Ковалев полагает, что в первом варианте демократизация путём свободных выборов вряд ли возможна, т.к. слишком слаба оппозиция. При «делегативной» же демократии конверсия режима реальна законными средствами45.

Среди акторов регионального политического процесса наибольшими ресурсами обладают элиты, прежде всего - властвующие. Самостоятельное направление исследований темы представляет собой политическая элитология. Первые исследования постсоветских региональных элит появились к середине 1990-х гг. (работы О.В. Крыштановской, А.В. Понеделкова, М.Н.Афанасьева, А.К. Магомедова)46. Они ставили проблему на уровне начальных гипотез и обобщений. Концептуальную основу этих работ составила модель преобразования номенклатуры в постсоветскую элиту, фиксировались также патерналистские традиции (на материале республик и аграрных областей).

К концу 1990-х гг. завершилась первичная рецепция теорий западной политической элитологии в России. Освоены социологические методы анализа элит: интервью, включенное наблюдение, анкетный (экспертный и массовый) опрос. Символическим итогом периода стала коллективная монография «Россия регионов» под редакцией В.Я.Гельмана, С.И.Рыженкова и М.Бри (2000 г.). Её авторы выработали модель исследования роли элит в региональном политическом процессе. Они сформулировали четыре сценария взаимодействия региональных элит: «война всех против всех», «борьба по правилам», «победитель получает всё» и «сообщество элит». Минимализм и логическая стройность схемы, её операциональность для количественного анализа сделали монографию наиболее цитируемой47.

Иной метод исследования применили Н.Ю. Лапина и А.Е. Чирикова. Они выявляли ресурсы влияния, политические ориентации и установки деятельности, стили лидерства региональных элит на основе глубинных интервью с членами элит48. Типология взаимодействий элит, полученная на основе социологических методик, сходна с выводами неоинституционального исследования В.Я. Гельмана, С.И. Рыженкова и М. Бри.

Формирование социального состава региональных политических элит, процессы их рекрутирования и ротации стали предметом изучения А.В.Понеделкова, А.М. Старостина, О.В. Гаман-Голутвиной, В.П. Мохова и многих других авторов49.

Сравнительно новое направление элитологии - рассмотрение «символических капиталов» правящих групп в регионах. Так, А.К.Магомедов изучил идеологические представления элит на материале Поволжья50. Стратегии конструирования идентичностей элит, их политические ориентации выявлены в работах Н.Ю.Лапиной и А.Е.Чириковой51, В.Я.Гельмана52, Е.В. Друзяки53.

Тенденции эволюции и трансформации региональных элит наиболее часто становятся предметом изучения политологов. Однако качественный уровень данного комплекса работ невысок. Чаще всего авторы ограничиваются эмпирическим описанием отдельного регионального «случая» либо делают достаточно случайную выборку нескольких территорий. Обоснование репрезентативности и прогностических возможностей выводов обычно слабы. «Точки роста» в процессуальном анализе элит - серия статей Р.Ф.Туровского на основе конфликтологического подхода54, работы А.В.Дахина55.

Значительный интерес представляют исследования институтов региональной власти. Модели их анализа в русле неоинституционализма предложили Ф. Шарпф, В. Меркель, А. Круассан56. Специфика региональной власти в России выявлена в работах С.В. Бирюкова, М.А. Сукиасяна, О.В. Логиновского57. Сложилась традиция анализа парламентаризма, методов согласования интересов в региональных легислатурах (работы А.Ю. Глубоцкого, А.В. Кынева, П.В. Панова, А.С. Ширикова и др.)58. Эволюция органов исполнительной власти и их полномочий в связи с централизацией 2000-х гг. истолкована в работах А.Е. Чириковой, А.А. Филиппова, Дж.П. Гуди59. Институт высших должностных лиц регионов оценивается в контексте неформальных ресурсов влияния, социальных сетей, взаимосвязей с федеральными органами государства и корпоративным бизнесом.

Политические партии в регионах России становились объектом анализа  значительно реже элит и органов власти. Этот парадокс объясняется слабыми стимулами к строительству интегрированной партийной системы в 1990-х гг., что вело к образованию обособленных партийных конгломератов в регионах. Первые теоретические обобщения о региональном уровне партий сделаны в 1997-2000 г. (работы Б.И. Макаренко, Г.В. Голосова,  М.Н. Афанасьева, Е.В. Морозовой)60. На материалах отдельных регионов (Юга России, Дона, Урала) выполнены работы А.А. Вартумяна, Р.Х. Усманова, А.К. Мамитова, В.Я. Гельмана, Г.В. Голосова61.

Реформы 2000-х гг. привели  к интеграции региональных партий в общероссийские партийные «сети», создали стимулы для правящих элит заниматься партийным строительством. Феномен осмысливается на многих конференциях 2001-2007 гг., в монографиях Г. Хейла и С.А. Сергеева, в статьях А.В. Кынева, М.Ф. Батуевой62. Но, на наш взгляд, региональные отделения российских партий остаются слабоизученными в роли актора политики.

Среди групп интересов в региональной политике наиболее изучены корпорации, что объяснимо доминированием крупного бизнеса сравнительно с некоммерческими организациями. Выявлен патрон-клиентарный тип взаимоотношений власти с крупным бизнесом (работы М.Н. Афанасьева, С.П. Перегудова, Н.В. Зубаревич, Р.Ф. Туровского, В.Н. Лысенко)63. Вместе с тем путинские реформы изменили баланс ресурсов, увеличив роль федеральных и региональных органов власти. Корпоративные сети сохраняются, но они становятся государственно-зависимыми и вертикально-интегрированными, как отмечают С.Ю.Барсукова, Е.Н. Маслова, Н.Ю. Лапина64.

Некоммерческие организации регионов России в качестве актора политики изучены слабо, фрагментарно. Среди публикаций преобладают описания на уровне отдельных регионов (А.Ю. Сунгуров о НКО в Санкт-Петербурге, П.В. Романов – о Самарской области, Н.Ф. Туценко – о Краснодарском крае и др.)65. Теоретическую модель взаимодействия НКО с региональной властью создала Е.В. Белокурова66. Часто фрагментарные оценки НКО даются в контексте общих проблем становления гражданского общества, этнополитики в регионах.

Формы и методы взаимодействия акторов политики изучены крайне неравномерно. Львиная доля публикаций посвящена региональным электоральным процессам и, в т.ч. электоральному поведению в регионах России. Другие же формы взаимодействий – политический протест, гражданские инициативы и движения находятся на периферии зрения науки.

Основными теориями электоральных процессов можно счесть: социологическую (А. Зигфрид, С. Роккан, С. Липсет); социально-психологическую (Э. Кэмпбелл, Д. Батлер, Д. Стокс и др.); рационально-инструментальную (Э. Даунс, М. Хинич, М. Мангер, М. Фиорина)67. В нашей работе за основу принята социологическая теория голосований, прежде всего – модель социальных размежеваний С. Роккана и С. Липсета68, а также «воронка причинности» Э. Кэмпбелла69.

Анализ географии голосований: выявление ареалов поддержки партий и лидеров, территориальных сетей и эффектов голосований проведен в работах В.А. Колосова, Р.Ф. Туровского, К.Э. Аксенова и др.70. Следующий аспект проблемы – выяснение факторов голосования: политической идентичности (О.В. Попова, Г.П. Артёмов, В.В. Лапкин)71, региональной политической культуры (Е.В. Морозова, Д.Б. Орешкин)72, экономико-социальных индикаторов региона (А.Ю. Бузин, В.А. Ваньков)73. Специализированно изучаются избирательные системы и политические эффекты их применения (Г.В. Голосов, А.В. Кынев, А.Ю. Глубоцкий, А.В. Макаркин, П.В. Панов и др.)74. В итоге обобщений создаются пространственно-временные модели голосований в регионах (Н.В. Петров, А.С. Титков, А.С. Ахременко)75.

Сложился также обширный комплекс электоральных исследований на уровне отдельного региона либо вида избирательных кампаний. Сохраняет теоретическое значение серия докладов Московского Центра Карнеги о губернаторских выборах (2001-2002 гг.). На Юге России перспективные исследования проводятся в Избирательной комиссии Ростовской области (С.В. Юсов)76, Волгоградской академии государственной службы (серия сборников конференций и аналитических докладов)77, Кубанском государственном университете (Е.В. Морозова, А.В. Баранов)78. Опыт выборов в Астраханской области интерпретировали Э.А. Зелетдинова, Н.В. Гришин79. В Ставропольском крае и республиках Северного Кавказа электоральные исследования не столь развиты.

Итак, обзор степени изученности темы позволяет сделать выводы. Исследования акторов политического процесса быстро совершенствуются на прикладном уровне. Определены сущность, строение и функции региональных политических процессов. Апробированы методики анализа ресурсов и стратегий, основных акторов политики. Выявлены взаимосвязи политического поведения акторов с экономическими, социальными, этническими, политико-культурными и иными параметрами региональных сообществ.

Сложились «точки роста» - будущие научные школы политической регионалистики как в столице, так и в крупных городах: Санкт-Петербурге, Перми, Самаре, Нижнем Новгороде, Ростове-на-Дону и т.д. Одновременно сохраняются «детские болезни» политической регионалистики: поспешность теоретических обобщений на узкой источниковой основе; незавершённость синтеза различных методик. Политологи часто ограничиваются описанием отдельных случаев в узких временных рамках. Назрела неотложная потребность в концептуальном осмыслении системы взаимодействий акторов политики в регионах России, а также саморефлексии регионоведческого научного сообщества.

Объект диссертационного исследования - акторы региональных политических процессов. Предмет анализа - система взаимодействий акторов региональных политических процессов в постсоветской России (1992-2007 гг.).

Хронологические рамки исследования: с 1992 по 2007 гг. Начальная дата определяется распадом СССР и коренной трансформацией социальной системы России. В начале 1990-х гг. зарождаются первичные формы акторов в конкурентной политической среде российских регионов, складываются политические практики и институты их взаимодействия. Рамки работы объемлют весь период развития современной политической системы России.

Географические рамки исследования включают в себя территорию Российской Федерации. Анализируя тенденции взаимодействия акторов политики, мы стремились выделить уровни политического процесса: макрорегиональные (в федеральных округах), региональные (в субъектах федерации), субрегиональные (в муниципальных образованиях). Акцент сделан на региональном уровне и межрегиональных сравнениях, а не на изучении отдельных региональных сообществ. По необходимости исследованы межполитические отношения «центр-регионы».

Цель диссертации – провести исследование основных акторов региональных политических процессов в аспекте системы их взаимодействий в постсоветской России.

Цель работы может быть достигнута благодаря решению следующих взаимосвязанных задач:

- дать авторскую трактовку базовых категорий политической регионалистики как отрасли политической науки;

- определить роль регионального уровня политических процессов в контексте центр-региональных взаимодействий;

- установить типы и формы взаимодействий акторов региональных политических процессов в России 1990-2000-х гг.;

- раскрыть институциональный и коммуникативный аспекты российского федерализма как системы взаимоотношений центра и регионов;

- определить  влияние  реформы территориального устройства России 2000-х гг. на центр-региональные отношения;

- выявить изменения роли органов государственной власти субъектов федерации в региональных политических процессах;

- установить параметры влияния региональных политических режимов на политические процессы в России;

- определить сущность, социальный состав и функции региональных политических элит России, модели их рекрутирования;

- выявить ресурсы влияния и политические ориентации региональных элит;

- установить тенденции развития партий как актора региональных политических процессов;

- дать трактовку изменений роли групп интересов в региональных политических процессах;

- выявить территориальные закономерности электорального поведения как вида взаимодействий акторов региональных процессов.

Теоретическая и методологическая основа исследования включает в себя три уровня: общенаучные принципы анализа, а также методологические подходы и методы политической науки. В ходе исследования применены общенаучные принципы системности, диалектики, объективности, историзма. Они позволили интерпретировать взаимодействия акторов региональных политических процессов как социально-детерминированный компонент трансформации политической системы.

На уровне методологий политической науки применен неоинституциональный подход (Д. Норт, Дж. Марч, Й. Ольсен)80, что позволило преодолеть односторонность структурно-функционального и бихевиорального анализа политики. Д. Растоу  ввел категорию «динамическая модель» процесса, что позволило перейти от описания  изменений к выявлению строения процесса и взаимосвязей его элементов. Доказано, что условия, вызвавшие переход к демократии, могут быть совершенно иными, чем условия, необходимые для её укрепления и стабильного развития81.

Неоинституциональный подход позволяет выявить реальные, а не только формально–правовые и декларативно-идеологические аспекты политических процессов. Именно неоинституционализм раскрывает роль исторической обусловленности трансформаций политических систем. Важная черта неоинституционализма – понимание институтов как «правил игры» в обществе. Институты задают структуру побудительных мотивов деятельности, – и в политике, и в экономике, и в социальной сфере (Д. Норт)82.

Институты политики, акторы, стратегии и ресурсы определяются в транзитологических работах как относительно постоянные структурные элементы политических режимов (Ф.Шмиттер, Г.О'Доннелл)83. Динамика политических режимов задается в основном влияниями внешней среды, а также взаимодействиями акторов политических сообществ по поводу власти. Неоинституционализм полезен для изучения «переходных» обществ тем, что позволяет органично соединить статические и динамические модели политического процесса, преемственность и изменения.

На уровне методов прикладного политологического исследования применен сравнительный анализ. Наибольшее внимание уделено бинарному (парному) сравнению регионов России по сходству и контрасту признаков, а также сравнению региональных акторов политики с федеральными. Использован также метод «case-study» применительно к отдельным регионам, характерным по своим политическим и социально-экономическим индикаторам для групп субъектов РФ. Проводилось как синхронное, так и кросс-темпоральное сравнение объектов анализа (обосновано в работах М. Доган и Д. Пеласси, Л. Уайтхеда, С.Уиарда)84.

Реализованы также методы анализа документов, вторичного анализа данных социологических исследований, процедуры количественной обработки данных (построение вариационных и динамических рядов) применительно к статистическим итогам выборов и Всероссийских переписей населения.

Примененная совокупность принципов, подходов и методов, на наш взгляд, позволила обеспечить валидность теоретико-методологических основ анализа проблемы.

Эмпирическая основа диссертации включает в себя виды источников, выделенных по критериям общности происхождения, содержания и назначения текста:

- законодательные акты органов государственной власти;

- нормативно-правовые акты органов исполнительной власти;

- документы политических партий и объединений федерального, а также регионального уровня;

- публичные выступления политических деятелей (речи, интервью, доклады);

- материалы периодической печати и публицистику (газетные статьи, предвыборные агитационные материалы);

- итоги социологических исследований;

- статистические данные;

- биографические справочники.

Часть источников изучалась в их Интернет-версиях, а не в текстовой форме. Особую ценность представляли сайты избирательных комиссий, а также Государственной службы РФ по статистике.

Среди законодательных актов особое внимание уделено Конституции Российской Федерации, ряду Федеральных законов: «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации», «О порядке формирования Совета Федерации, Федерального Собрания Российской Федерации» и др. Анализ законодательных актов важен для трактовок нормативной подсистемы политики, выяснения официального дискурса политических решений.

Нормативно-правовые акты органов исполнительной власти харатеризуют правоприменение законов, компетенцию и процедуры деятельности высших должностных лиц субъектов РФ и администраций. К данному виду документов примыкает группа нарративных источников: докладов глав администраций, аналитических записок и отчетов  органов власти. Они доступны на сайтах органов власти, а также в изложении периодической печати.

Документы партий и общественно-политических объединений также делятся на нарративные (доклады на съездах и конференциях, выступления в прениях) и директивные (программы, уставы, резолюции съездов и конференций). С учетом обилия данных мы включили в выборку документы тех акторов, которые стабильно участвуют в политических процессах и обладают ныне достаточными ресурсами влияния. Таковы всероссийские политические партии: «Единая Россия», Коммунистическая партия Российской Федерации, Либерально-демократическая партия России, «Справедливая Россия», Союз правых сил, РДП «Яблоко». Внимание уделено их региональным отделениям, а также партиям и объединениям этнорегионалистского характера, имевшим право деятельности до лета 2003 г.

Среди публичных выступлений политиков можно выделить их тексты, отражающие позицию органов государственной власти (выступления Президента Российской Федерации, руководителей палат Федерального Собрания РФ, высших должностных лиц субъектов РФ, руководителей законодательных органов регионального уровня), а также тексты партийных деятелей, журналистов, участников некоммерческих организаций. Этот вид документов в наибольшей мере характеризует идеологемы российских политиков, стиль аргументации.

Материалы периодической печати изучены на  интервале 1990-2007 гг., включая основные ориентации политического спектра России: либерализм, консерватизм, коммунизм, социал-демократизм. Особый интерес представляли публикации «Независимой газеты», «Российской газеты», «Новой газеты», «Советской России», информационного агентства «Регнум»; журналов: «Коммерсант-власть», «Итоги», «Лица», «Политического журнала» и др. Выборка изданий учитывала рейтинг популярности и частоту цитирований издания.

Материалы социологических исследований включили в себя анкетный опрос «Социологический портрет Краснодарского края и перспективы региональной политики» (февраль-апрель 2007г., n=1000), проведенный под руководством автора. Проведен вторичный анализ итогов анкетного опроса «Социальная стратификация современного российского общества» (2004-2005 гг., холдинг «Ромир-мониторинг»), а также анализ опубликованных опросов «exit-poll» и опросов о предвыборных ориентациях жителей регионов. Этот вид источников характеризует ориентации и установки массового сознания.

Статистические данные включают в себя материалы переписей населения 1989 и 2002 гг., ежегодные отчеты Государственной службы РФ по статистике об уровне социально-экономического развития регионов, а также итоги выборов (публикации избирательных комиссий). Определенность единиц анализа и методик сбора данных, их регулярный цикл публикаций позволил применить количественные методы. Статистика представляет особый интерес для типологии регионов России, что дало возможность составить выборку субъектов федерации для case-study.

Биографические справочники были важны для позиционного анализа политических элит, их рекрутирования и экскорпорации. Наиболее полезен ежегодник «Федеральная и региональная элита России», а также сайты органов власти.

Новизна диссертационного исследования заключается в следующем:

- дана авторская трактовка базовых категорий политической регионалистики;

- интерпретирована сущность регионального уровня политических процессов в контексте центр-периферийных взаимодействий;

- установлены типы и формы взаимодействий акторов региональных политических процессов в России 1990-2000-х гг.;

- раскрыты институциональный и коммуникативный аспекты российского федерализма как системы взаимоотношений центра и регионов;

- оценено влияние реформы территориального устройства России на центр-региональные отношения;

- выявлены изменения  роли органов государственной власти субъектов РФ в региональных политических процессах;

- установлены параметры влияния региональных политических режимов на политические процессы в России;

- определены сущность, социальный состав и функции региональных политических элит России, модели их рекрутирования;

- интерпретированы ресурсы влияния и политические ориентации  региональных элит;

- установлены тенденции развития партий как актора региональных политических процессов;

- дана трактовка изменений роли групп интересов в региональных политических процессах;

- выявлены территориальные закономерности электорального поведения как вида взаимодействий акторов региональных электоральных процессов.

В итоге исследования интерпретирована система взаимодействий акторов региональных политических процессов в РФ, аргументируются предложения по ее оптимизации.

Теоретическая значимость результатов диссертационного исследования состоит в совершенствовании понятийного аппарата и концепций политической регионалистики как отрасли научного знания, процедур сравнительного и неоинституционального анализа акторов региональных политических процессов в России.

Автор применяет модель рецидивирующей (циклической) модернизации на материалах политических процессов в регионах России, доказывает адекватность социокультурного подхода в объяснении электорального поведения. Соискатель предлагает трактовку понятий «политический регион», «территориальные политические процессы». Обоснован вариант структурно-логического строения политической регионалистики как отрасли научных знаний.

Прикладная значимость диссертационного исследования проявляется в рекомендациях для органов государственной власти и местного самоуправления, партий по оптимизации взаимодействий акторов региональных политических процессов, по усвоению акторами политики демократических ценностей и норм. Материалы диссертации применимы в учебном процессе высших учебных заведений при преподавании дисциплин «Политическая регионалистика», «Политическая социология», «Сравнительная политология». Положения и выводы диссертации представляют интерес для научного сообщества политологов, а также социологов, государственных и муниципальных служащих.

Положения, выносимые на защиту:

1. Системное исследование акторов региональных политических процессов эффективно может быть проведено в рамках политической регионалистики. Данная отрасль политической науки анализирует территориальные аспекты процессов и институтов на субнациональном уровне. Объект политической регионалистики –  регион трактуется как политическое пространство, сложившееся исторически и располагающее достаточными ресурсами саморазвития. Регион – наиболее обширная подсистема внутри государств либо трансграничных ареалов. Регион складывается на основе и вследствие взаимодействия ряда факторов: географических условий, общности истории и культуры, демографических и социальных показателей; экономической, политической и правовой систем субнационального сообщества. Предмет политической регионалистики – закономерности политического воспроизводства, функционирования и развития регионов. Он включает в себя исследование взаимодействий государства и его регионов, а также региональных политических институтов и процессов, ментальных проявлений территориальности (региональных политических культур, идеологий и т.д.).

2. Региональный уровень политических процессов – это совокупность действий и взаимодействий акторов политики на субнациональном (внутригосударственном) уровне по поводу их значимых для общества интересов, ролей и функций. К основным акторам регионального политического процесса мы относим: 1) политические институты (систему органов государственной власти, отдельные органы власти, партии, иные политические организации); 2) сообщества людей (элиты, страты, этнические и конфессиональные группы и др.); 3) индивидов; 4) транснациональных и зарубежных акторов. Кроме акторов, в структуре регионального процесса следует выделить: факты и события политической жизни; типы взаимодействий субъектов; ресурсы акторов; факторы процесса; социокультурную среду (региональную политическую культуру).

Региональный политический процесс имеет две сферы действия: внешнюю (взаимоотношения с другими регионами, с государством, с акторами мировой политики), а также внутреннюю (развитие региона как политического территориального сообщества, отношения между акторами на уровне региона и субрегиональном (местном) уровне).

3. Типы взаимодействия акторов региональных политических процессов в России 1990-2000-х гг. можно классифицировать по степени конфликтности (консенсус, компромисс, конфликт), а также по направленности (межрегиональные взаимодействия координации и центр-регональные отношения субординации). В силу территориальной и политико-культурной неоднородности России эти взаимодействия испытывают ряд устойчивых «барьеров коммуникации»: противоречие между правовыми нормами и политическими практиками, слабую интегрированность общества «по горизонтали», авторитарные методы принятия решений. Формами взаимодействия акторов региональных процессов являются: электоральное поведение, федеративные отношения, патрон-клиентарные обмены ресурсами в рамках корпоративных сетей, массовое конвенциальное и неконвенциальное участие в политике. К началу 2000-х гг. вектор территориальных политических процессов меняется: от хаотической децентрализации к рецентрализации власти. В этом отражается упрочение государственно-корпоративной модели политических отношений, жизнеспособной на среднесрочной (5-15 лет) дистанции.

4. Федерализм является типом политико-территориальной организации общества, включает в себя множество форм поли­тических систем. Федерализм обеспечивает демократическую саморегуляцию общества путем конституционно закрепленного распределения публичной власти. Современный федерализм -это не только институциональная структура государства, но и тип политических отношений сотрудничества между субъектами политического процесса, на основе политической культуры согласования интересов и компромисса.

Постсоветская модель федерализма в России имеет устойчивую специфику, вызванную сочетанием исторических и краткосрочных факторов. Эту систему можно считать институциональным гибридом. Формальные демократи­ческие институты, «импортированные» из стран Запада и не­формальные авторитарные институты интегрировались в доста­точно прочную систему. Под влиянием российской политиче­ской культуры и неформальных практик приоритетными стали задачи эффективного территориального управления, согласования политических интересов между центром и регионами.

Российский федерализм выражает следующие противоречия: между конституционным и договорным типом формиро­вания государства, между симметрией и асимметрией статусов субъектов федерации, между административными и этнонациональными принципом субъектного состава, между предметами федерация и полномочиями уровней власти в Российской Феде­рации. Эти противоречия при слабости гражданского общества и ценностей демократии привели к закреплению региональных этнократических режимов в ряде республик и автономий, к опасной дезинтеграции государства.

5. Реформы федерализма в 1999 - 2007 гг. имеют цели: восстановить единую систему государственной власти и сфор­мировать симметричную конституционную федерацию. Эти це­ли потребовали создать формы федерального контроля, реализо­вать механизмы федерального вмешательства, сформировать но­вый состав субъектов федерации и территориальных органов ис­полнительной власти. Вместе с тем, тактика компромиссов меж­ду федеральной и региональной элитами имеет пределы своей эффективности. Реформы федерализма в России (1999 - 2007 гг.) испра­вили наиболее грубые и неправовые формы этнократии. Но ради поддержания стабильности центральные органы власти шли на компромиссы с «этническими» регионами. Взаимодействие фе­деральной власти и региональных элит развивается по модели пакта, т.е. обе стороны сохраняют автономные стратегии и ресурсы влияния, их компромиссы носят тактический характер.

6. Преобразования состава субъектов Российской Феде­рации является одной из важнейших задач долгосрочных ре­форм федерализма. Причина тому - чрезмерные диспропорции статусов и ресурсов 88 регионов России. Процесс изменения состава субъектов федерации должен быть демократичным. Автономные округа и автономная область могут по­лучить новые статусы в соответствии с их ресурсным потенциа­лом. В целом же укрупнение регионов требует разработать и принять Концепцию развития федеративных отношений в РФ с юридической силой федерального конституционного закона.

Сравнение дискуссий по объединению ряда регионов России доказывает, что уровень политической конфликтности зависит от степени политизации этничности, от геополитических условий. Интеграционный процесс целесообразно вести посте­пенно, с предварительным созданием его экономических и соци­ально-культурных мотиваций. Цели и методы реформ должны обеспечивать равенство прав граждан России, независимо от их социально значимых черт.

7. Региональная полития может быть определена как целостная совокупность субнациональных институтов, отношений, норм и политической культуры. Данная система обеспечивает реализацию властных отношений в повседневных политических практиках. Институциональная подсистема включает в себя не только органы государственной власти на уровне регионов, но и иные акторы политики: элиты, группы интересов, партии, общественные движения, лидеров и т.д. Весьма близки по смыслу понятия «региональная политическая система», «региональная полития» и «региональное политическое пространство». Они удачно интерпретируют строение политических сообществ на уровне региона. Применение понятия «региональная политическая система» даёт возможность компенсировать недостатки нормативно-этатистского подхода к теме. Региональные политии России рассматриваются в единстве их статичных (структурно-функциональных) и динамических (процессуальных) качеств. Они не самодостаточны, а являются необходимым элементом общероссийской политической системы - многосоставной и территориально разнородной.

8. Органы государственной власти в постсоветской России первоначально строились многообразно. В силу многообразия социокультурных условий, а также слабости контроля федеральной власти сложился плюрализм институциональных моделей. Республики в составе РФ с согласия федеральных структур власти сохранили преемственность советской системы, лишь дополнив её институтом выборного президента (главы республики). Области, края, города федерального значения находились под качественно более жестким контролем общероссийской власти. В них сформировались «президенсиалистские» формы правления с назначаемым главой администрации, обретшим сильные властные полномочия. На выбор формы правления больше повлияли общероссийские процессы монополизации  власти, чем персональные качества лидеров.

Качественные изменения институтов власти в субъектах РФ совершаются за 1999-2007 гг. вследствие реформ всей политической системы страны. Общий замысел реформ можно оценить как централизацию и рационализацию публичной власти, обеспечение единства и целостности Российского государства. Однако курс 1999-2007 гг. проводится путем «мелких шагов», сопровождается острыми конфликтами из-за согласования противоречивых групповых интересов. Идеологические и прагматические цели новой когорты правящей элиты выражены нечетко. Процесс выработки и принятия стратегических политических решений непубличен. Обрисованные качества власти влияют на динамику институционализации противоречиво. Юридически изживается пагубный сепаратизм и конфедерализм 1990-х гг. Но одновременно «усиление вертикальной власти» ведет к концентрации полномочий в руках исполнительной ветви и главы государства, что усиливает монополизм  принятия решений.

9. Региональный политический режим –  совокупность акторов политического процесса, институтов политической власти, ресурсов и стратегий борьбы за достижение и/или удержание власти. В контексте глобализации и затяжного кризиса российского общества региональные режимы - долгосрочное явление, усиливающее диверсификацию политических практик и структур. Наличие регионального режима устанавливается по степени автономного влияния внутренних акторов субнационального сообщества. Россия после распада СССР - яркий пример расколотого политического пространства, на котором складывались автономные режимы. Они развивались в качественно различных направлениях, принадлежали стадиально к разным эпохам.

Повседневные политические практики в России сводятся к дилемме: жесткий авторитаризм или ограниченная (делегативная) демократия. Подобные режимы характерны для полупериферии глобализации, воспроизводят политико-культурную зависимость своих регионов и модель «запаздывающей модернизации».

10. Региональная политическая элита представляет собой социальную страту, которая достигла наивысшего политического статуса, оказывает определяющее воздействие на процессы принятия стратегических политических решений в регионе. Элита обеспечивает согласование интересов субъектов политического процесса на уровне региона, а также интересов федеральной и региональной элит, элит различных регионов между собой. Элита также контролирует реализацию стратегических решений, влияет на ценностные ориентации общества. Она имеет наибольшее воздействие на цели, формы и направленность регионального политического процесса в сравнении с негосударственными субъектами политики: партиями, общественными движениями, профсоюзами.

Выявлено, что ядро региональной элиты составляет административно-властная элита во главе с губернатором. Специфика структуры региональной политической элиты России состоит в её высокой неустойчивости и сегментированности. Применительно к постсоветскому периоду (1991-2004 гг.) в масштабах России целесообразно применять термин «региональные политические элиты». В регионах сформировались элиты, своеобразные по ресурсам влияния, институциональному оформлению власти, политическим ориентациям, методам деятельности. Если в 1990-х гг. наблюдалась значительная степень автономии элит многих регионов от федеральной элиты, то реформы политической системы (1999-2007 гг.) ведут к вертикальной интеграции элит России.

11. Установлена зависимость механизмов и каналов рекрутирования региональных элит от преобладающих социокультурных традиций региона. Динамический фактор зависимости состоит в типе регионального политического режима, в особенностях распределения власти и влияния между субъектами политики. Преобладает гильдейский (номенклатурный) тип рекрутирования элит. Он означает отношения личной зависимости и преданности членов региональной властвующей группы своему лидеру, предполагает иерархическое соподчинение сегментов элиты на основе неформального обмена ресурсами влияния. Постепенно распространяется и противоположный тип рекрутирования элит - конкурентный и гласный, прежде всего в регионах с высоким уровнем урбанизации и партисипаторным типом политической культуры. Он предполагает переход от принципа личной преданности к принципу «лояльного профессионализма», рост разнообразия источников рекрутирования элит.

12. Ресурсы влияния региональных политических элит – это все материальные и социокультурные факторы реальной власти высокостатусных групп: экономические, политические, административные и информационные. К политическим ресурсам относятся представительство элит в федеральных органах власти и способность влиять на курс государственной политики; контроль над принятием властных решений регионального уровня; обладание консолидированной политической поддержкой населения региона. Административными ресурсами являются: неформальные практики согласования интересов акторов политики; вытеснение оппозиции из легальных форм активности; финансовый контроль элит над политическими кампаниями; представительство лояльных элит политиков в органах власти и местного самоуправления; нарушение баланса полномочий в пользу исполнительной власти; контроль данной ветви власти над основными партиями, избирательными комиссиями, НКО. Информационные ресурсы элит включают в себя: контроль исполнительной власти над ведущими СМИ; создание региональных идеологем и мифологии; влияние на образовательную и научную сферы региона; использование авторитета конфессий. Система ресурсов влияния обеспечивает элитам доминирование в политическом процессе.

Стратегии региональных политических элит во взаимодействиях с иными акторами политики делятся на силовые и компромиссные. Они предполагают выбор методов политического действия, а также ориентации элит в системе акторов по критериям: «власть-оппозиция», политических идеологий, «центризм-регионализм». Для региональных элит России характерно преобладание стратегий «победитель получает всё» (моноцентрической власти) и «сообщества элит» (олигополической власти). Доминирование поддержки федеральной «партии власти» (в 2003-2007 гг.) для региональных элит прагматично и не исключает внутриэлитной острой конкуренции. Стратегии элит в отношении федерального центра: 1) лояльность «проводников влияния»; 2) прагматический пакт с центром и попытки формировать автономный курс; 3) прагматический конформизм; 4) оппозиция на основе конфликта интересов.

13. Политические партии играют в регионах постсоветской России противоречивую роль. С формально-правовой точки зрения, партии уже 15 лет являются полноценным участником электорального процесса и парламентаризма, призваны быть основным институтом согласования интересов между гражданским обществом и государством. Но в реальном политическом процессе сложилась автономия региональных «рынков» власти, т.е. в каждом субъекте РФ формировалась своя композиция протопартий, свои неформальные правила игры и ресурсные базы. Укрупнение и монополизация политических рынков в регионах, их встраивание в общероссийскую систему ведет к поглощению сугубо региональных партий федеральными. С 2000 г. выстраиваются вертикально интегрированные сети партий. Объективно партогенез в регионах РФ проходит начальные стадии, что ведет к незрелости создаваемых структур. Новейший тип партий - картельный (рожденный в глобализируемых обществах Запада) своеобразно преломляется в условиях постсоветских регионов, многие из которых не прошли стадии зрелой политической модернизации. Постмодернистские технологии партийной активности могут усиливать неизжитый традиционализм в регионах, порождать эффекты  «виртуализации» партий. Субъекты реальной верховной власти (исполнительная «ветвь» федерального и регионального уровней, корпоративные бизнес-группы) используют партии как рычаг внутриэлитной конкуренции. Вертикально интегрированные сети подобных партий поглощают «идеологических» конкурентов регионального и местного уровней. Процесс концентрации ресурсов влияния идёт неравномерно. Территории, имеющие патриархальный или подданнический типы культуры, легче воспринимают «виртуальную» партийность, чем немногие анклавы с партисипаторными традициями (крупнейшие города).

14. Модель взаимодействия групп интересов в регионах России адекватно может быть осмыслена с позиций неокорпоративизма. Это означает, что сетевые структуры и практики отношений встроены в прочную патрон-клиентарную систему. Доминирование государства в российском политическом процессе ведёт к периферийной роли групп защиты и поддержки - профсоюзов; правозащитников; движений: женских, молодежных, религиозных и проч. Важнейшим партнером правящих элит и госаппарата стал корпоративный сектор бизнеса, т.е. интегрированные бизнес-группы, занимающие ведущие или монопольные позиции в своей отрасли. В основе сетевых структур власти - личные отношения обмена ресурсами (экономическими, административными, политическими) между крупным бизнесом и правящей элитой. Представляются наиболее точными оценки подобных групп интересов как «корпоративного капитала» и «вертикально-интегрированных бизнес-групп». Установлены три стадии взаимодействия корпораций с региональной властью постсоветского времени: «закрытость» регионов для внешних влияний (1990-е гг.) «открывание» регионов путем экспансии крупного бизнеса (с 1999 г. по 2003 гг.), переход к государственному регулированию корпораций (с лета 2003 г. по настоящее время).

Регионы, где установилось сильное влияние корпораций, вовлекаются в общероссийский и международные рынки, становятся более модернизированными и открытыми для унификации политических режимов. Обратная сторона экспансии крупного капитала - попытки установить новую монополию власти. Курс федеральных институтов власти на централизацию и усиление государственного контроля противоречит «олигархической» власти в регионах. Но конфликт интересов носит внутрисистемный, тактический характер.

15. Качественная разнородность электорального пространства и политических режимов регионов вызвали раздел России на зоны высокой и низкой электоральной управляемости. Их географические ареалы следуют из размежеваний «город - село», «центр - периферия», «русские – национальные территории». По идеологическим ориентациям электоральное поведение делится на консервативный, либеральный и коммунистический варианты. В зоне высокого административного контроля закрепились режимы с доминирующим актором. В зоне относительно конкурентного голосования сохраняются режимы, способные к демократической консолидации. Равновесие политических ресурсов федеральной власти и глав регионов, сложившееся в 2000 – 2002 гг., быстро меняется на доминирование федеральных органов власти в региональном пространстве. Уменьшается влияние на избирателей законодательной ветви власти, неправительственных организаций, оппозиционных партий. Происходит унификация избирательных систем регионов, политические эффекты этого процесса дают несоразмерные преимущества «партии власти» и инкумбентам. В этом же направлении действуют новеллы законодательства: косвенный порядок выборов глав регионов, повышение заградительного барьера, переход от мажоритарных к смешанной избирательной системе на выборах региональных собраний, отмена графы «против всех» и нижнего порога явки на выборы. Вместе с тем региональное многообразие электоральных ориентаций не исчезает, а получает с 2004 г. превращенные латентные формы.

Апробация диссертационного исследования проведена в течение 1993–2007 гг. Основные положения и выводы диссертации аргументируются автором в 76 научных публикациях общим объемом 113 п.л., в т.ч. в 2 монографиях и 9 статьях в ведущих рецензируемых журналах, рекомендованных ВАК Минобразования РФ для публикации результатов докторских диссертаций.

Материалы и положения диссертации апробированы в выступлениях автора: на III и  IV Всероссийских конгрессах политологов (2003 и 2006 гг.,Москва); II Международном конгрессе конфликтологов (2004 г., Санкт-Петербург); международных научных конференциях «Легитимность власти в России: история и современные проблемы» (1994 г., Санкт-Петербург); «Расселение, этнокультурная мозаика, геополитика и безопасность горных стран» (2001, Ставрополь); «Северный Кавказ: геополитика, история, культура» (2001, Ставрополь); «Распад СССР: 10 лет спустя» (2002г., Москва); «Глобализация и мультикультурализм» (2003 г., Москва); «Методологические проблемы этноконфликтологического мониторинга» (2003 г., пос. Ольгинка); «Конфликты на Северном Кавказе и пути их разрешения» (2003 г., Ростов - на -Дону); «Проблемы соответствия партийной системы интересам гражданского общества современной России» (2004 г., Ростов-на-Дону); «Мир на Северном Кавказе: через языки, образование, культуру» (2004 г., Пятигорск); «Новые политические процессы на постсоветском  пространстве» (2006 г., Санкт-Петербург); «Великие реки и мировые цивилизации» (2006 г. Астрахань); «Конфликты и сотрудничество на Северном Кавказе: управление, экономика, общество» (2006 г., Ростов-на-Дону); «Политическая наука и политические процессы в Российской Федерации и новых независимых государствах постсоветской Евразии» (2007 г., Москва); «Россия и Восток: проблема толерантности в диалоге цивилизаций» (2007 г., Астрахань).

Автор также апробировал выводы исследования на Всероссийских научных конференциях: «Политические процессы в России: история и современность» (1993 г., Санкт-Петербург); «Теоретические и прикладные проблемы этнополитологии» (1995 г., Ростов-на-Дону); «Проблемы отечественной культуры и судьбы молодого поколения» (1997 г., Москва); «Российская государственность: уровень власти» (2001 г., Ижевск); «Пути формирования гражданского общества в политэтническом Южнороссийском регионе» (2001г., Ростов-на-Дону); «Новая Россия: национальные интересы в глобальном контексте» (2001 г., Москва); «Проблемы внутренней безопасности России в XXI веке» (2002 г., Москва); «Новая Россия: политика и культура в новом измерении» (2003 г., Москва); «Сорокинские чтения – 2004: Российское общество и вызовы глобализации» (2004 г., Москва); «Сравнительное изучение парламентов и опыт парламентаризма в России: выборы, голосование, репрезентативность» (2005 г., Санкт-Петербург); «Социокультурный портрет региона: типовая программа и методика» (2005 г., Москва); «Вызовы глобализации в начале XXI века» (2006 г., Санкт-Петербург); «Реформы в России и Россия в реформирующемся мире» (2006 г., Санкт-Петербург); «Власть и общество в России: опыт истории и современность, 1906-2006 гг.» (2006 г., Сочи); «Российские регионы в условиях трансформации современного общества» (2006 г., Волгоград); «Опыт апробации типовой методики «Социологический портрет региона « (2006 г., Тюмень); «Политический процесс в условиях подготовки к избирательным кампаниям 2007-2008 гг. в Российской Федерации» (2006 г., Казань); «Перспективы политического развития России» (2007 г., Саратов) и других научных форумах.

Материалы и выводы диссертации применены в учебном процессе факультета управления и психологии Кубанского государственного университета при преподавании дисциплин «Политическая регионалистика» и «Политическая социология» (1995-2007 гг.). Материалы исследования апробированы в авторском учебно-методическом пособии «Политическая регионалистика» (1-е место на конкурсе Российской ассоциации политической науки за 2002 г.) и в  коллективном курсе лекций «Политическая регионалистика» (2-е место на конкурсе РАПН за 2005 г.).

Материалы исследования прошли апробацию в выполнении грантов: «Проект поддержки кафедры политологии Кубанского государственного университета в сотрудничестве с кафедрой теории политики МГИМО(У) МИД РФ» (грант Института «Открытое общество» НВА 932-и, 2000-2003 гг.); Российского гуманитарного научного фонда – «Этнические и региональные аспекты политического процесса на Северном Кавказе» (проект 01-01-39001 А/Ю); «Социологический портрет Краснодарского края и перспективы региональной политики» (проект 06-03-38302 А/Ю, 2006-2007 гг.); Фонда Дж. и К. Макартуров «Региональные выборы и проблемы гражданского общества на Юге России» (грант 01-67560-GSS, 2002 г.

Соискатель применил материалы и выводы исследования в качестве эксперта законодательного Собрания Краснодарского края по теме «Конфликты на Северном Кавказе и пути их урегулирования» (2004 г.), эксперта отдела социально-политических проблем Кавказа Южного научного центра РАН по теме «Региональные конфликты в полиэтничном макрорегионе: методы анализа, прогнозирования и конструктивной деэскалации» (2006г.).

Диссертация обсуждена и рекомендована к защите на заседании кафедры истории и теории политики ФГОУ ВПО «Волгоградская академия государственной службы» при Президенте Российской Федерации.

Структура исследования определяется  поставленными задачами. Диссертация построена по структурно-функциональному принципу. Она состоит из введения, шести глав, разделенных на параграфы, заключения, библиографического списка, приложения.